ИСТОРИЯ

«...Барклай не отличался блистательными способностями, но обладал многими драгоценными качествами полководца. Простой, ясный и практический ум его холодно оценивал обстановку и принимал соответственное решение. Предусмотрительность его обнимала все, и он ничего не забывал во время исполнения. Самостоятельность его была безусловна: взгляды, которые он высказывал, и решения, которые он принимал, всегда были его собственные. Непоколебимая настойчивость в преследовании поставленной цели не знала преград. Полное самообладание и спокойствие в самые тяжелые решительные минуты были изумительны. На поле битвы он видел все и с неизменным хладнокровием распоряжался всем под самым сильным огнем. Несправедливость современников часто бывает уделом великих людей, но немногие испытали на себе эту истину в такой степени, как Барклай».

 Историк Отечественной войны 1812 г. генерал-лейтенант В.И. Харкевич

Русский полководец, князь, генерал-фельдмаршал Михаил Богданович Барклай-де-Толли долгое время оставался в тени своего преемника фельдмаршала Кутузова, стяжавшего в 1812 году лавры победителя Наполеона и спасителя Отечества. На долю Барклая-де-Толли досталось самое трудное время, когда русские армии были вынуждены отступать, избегая генерального сражения.

Обвинения в отступлении в 1812 году так и продолжали шлейфом следовать за ним, отравляя фельдмаршалу жизнь, хотя многие и в армии, и в русском обществе понимали, что его решения в тот период были единственно правильными.

Для придворно-правительственной знати, незнатный и не имевший «крещенной собственности Барклай,  неожиданно прославившийся в кампаниях 1806-1807 и 1809 гг., совершивший стремительную карьеру, обойдя чинами и должностями многих титулованных генералов, ставший Военным министром и ближайшим сподвижником  Александра I — для этой среды Барклай был неприемлемой, социально чуждой фигурой, незаслуженно возвысившимся выскочкой.

После же оставления Смоленска, чем дальше в глубь страны отходили русские войска,  недоброжелательство к Барклаю росло, клеймя его как предателя-иностранца по формуле «немец, а потому изменяет». Однако,  именно в отношении Барклая  эти слухи были особенно беспочвенны. В самом деле, Барклаи были выходцами из древнего шотландского рода, одна из ветвей которого — именно к ней и принадлежал будущий полководец — еще во второй половине XVII в. переселилась в Ригу, ставшую с 1710 г. частью Российской империи. Его ближайшие предки — это остзейцы на русской государственной службе. Мать же Барклая была представительницей старинной шведской дворянской фамилии, и ничего специфически немецкого в семье не было.

Российскийподданный в четвертом поколении, сын офицера русской армии, сам прослуживший в ней до 1812 г. несколько десятилетий, Барклай никакой другой родины, кроме России, вообще не знал, ощущал себя русским гражданином и русским патриотом, говоря, что он «русский по рождению и со своей судьбой неотделим от России».

В сентябре 1812 г. Барклай первым высказался за оставление Москвы, правда, он также сказал о возможности перехода к наступлению после перегруппировки сил по выходу из столицы, но его последние слова не были услышаны. Этим актом завершилось участие Барклая де Толли в Отечественной войне. Получив извещение об отставке от должности военного министра без единого слова благодарности за проделанную работу, он заболел лихорадкой и оставил ряды армии. Барклай ехал в имение своей матери, осыпаемый по дороге проклятиями черни, а кое-где и камнями.

Под пером почти всех, писавших о нем, Барклай исчезает с тех пор с исторической арены, как бы растворяется в частной жизни, обреченный на молчание. С октября 1812 по апрель 1813 года Барклай пишет серию  оправдательных записок, где доказывает неизбежность принятого им способа ведения войны и решительно отводит клеветнические упреки в свой адрес. Но натолкнувшись на явное нежелание Александра I допустить его публичное оправдание, он встает на путь скрытого от верховной власти распространения записок в рукописном виде. Таким образом, негласно, в обход царя, Барклаю удаётся в первые послевоенные годы довести до российской читающей публики все свои оправдательные записки. В его решимости во что бы то ни стало оправдаться перед соотечественниками нашли свое выражение высоко развитые понятия о чести и достоинстве убежденного в своей правоте военачальника.

В мае 1813 г. Барклай снова появляется в главной квартире и принимает командование правым крылом русской армии в сражении при Бауцене. Хотя Наполеону удалось одержать победу, за это дело Михаил Богданович удостаивается ордена Св. Андрея Первозванного и  становиться во главе объединенной русско-прусской армии.

Барклая де Толли можно назвать одним из творцов победы в «Битве народов» под Лейпцигом 4-6 октября 1813 г., главный вклад в которую внесли именно русские войска. Наградой ему за это было графское достоинство. Успех, одержанный союзными войсками в этом сражении, обеспечил последующее вступление на территорию Франции. В следующем году Барклай командовал русскими войсками в сражениях при Бриенне, Арси-сюр-Об, Фер-Шампенуазе и при взятии Парижа. Накануне вступления во французскую столицу, 18 марта 1814 г., Барклай де Толли был произведен в генерал-фельдмаршалы. После заключения мира и по возвращению армии в Россию Барклай де Толли был возведен в княжеское достоинство.

В январе 1818 года Михаил Богданович испросил себе отпуск в Германию, надеясь восстановить свои силы на тамошних минеральных водах. Однако поездке этой не суждено было состояться. Проезжая через Восточную Пруссию, неподалеку от Инстербурга он почувствовал себя плохо.

26 мая 1818 года Барклая де Толли перевезли на мызу Штилицен, поместье Жиляйтшен в 6 верстах от города Инстербург (совр. Черняховск) где он и скончался на 57-м году жизни.

11 июня 1818 года состоялась торжественная церемония похорон в  Риге. Весь город был объят трауром. На мостах висели черные полотнища, а в рижских церквях били в колокола.

Характернейшая деталь: во время торжественной церемонии прощания с Барклаем - лютеранином по вероисповеданию — с одной стороны гроба стоял пастор, а с другой - православный священник, что символизировало не только уважение государственной церкви к покойному, но и его связь с русской религиозной традицией.

После этого останки Барклая де Толли были перенесены в родовое имение  Бекгоф (сейчас это место называется Йыгевесте, находится недалеко от г. Вильянди) , где находятся и поныне в усыпальнице, построенной его женой в 1823 г.

Одним из первых, кто во весь голос заговорил об истинной роли Барклая-де-Толли в разгроме Наполеона, был Пушкин. В своём  знаменитом стихотворении «Полководец» , поэт говорит о роли Барклая в войне, и о его личной драме: «...Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, - Вотще! Преемник твой стяжал успех сокрытый В главе твоей. – А ты непризнанный, забытый Виновник торжества почил – и в смертный час С презреньем, может быть, воспоминал о нас ». Этим поэт поднял голос в защиту недооцененного современниками полководца, по сути, он вывел его имя из забвения и заставил общество по-новому взглянуть на его роль и его свершения. Пушкин писал: «Это стихотворение заключает в себе несколько грустных размышлений о заслуженном полководце, который в великий 1812 год прошел первую половину поприща, и взял на свою долю все невзгоды отступления, всю ответственность за неизбежные уроны, предоставя своему бессмертному преемнику славу отпора, побед и полного торжества....»

Время все расставило по своим местам, вернув Барклаю-де-Толли заслуженную славу. В Петербурге, Риге, Смоленске, Черняховске, Тарту, на Бородинском поле установлены памятники полководцу, издаются и переиздаются посвященные ему книги.

Мавзолей Барклая-де-Толли входит в список из 21 уникального объекта Южной Эстонии, каждый из которых обозначен желтым окном National Geographic и рекомендован к посещению всем любителям культуры и истории.

Русский полководец, князь, генерал-фельдмаршал Михаил Богданович Барклай-де-Толли является одной из наиболее известных исторических фигур, связанных с Эстонией, и одним из крупнейших российских военачальников, прах которого покоится в Эстонии.

Обсуждение закрыто