1591 год. 6 июля (26 июня ст.ст.) стало известно, что крымский хан Казы-Гирей двинулся в поход на Москву

«Мы всегда имели друзей и лазутчиков в Крыму, чтобы знать не только действия, но и все замыслы Ханов; в сие время находились там и гонцы Московские: следственно Хан не мог утаить от нас своего вооружения чрезвычайного; но умел обмануть: уверил бдительного Правителя, что идет разорять Вильну и Краков; назначил знатное Посольство в Москву для заключения союза с нами; требовал, чтобы и Царь немедленно прислал к нему кого-нибудь из первых сановников. Между тем все Улусы были в сильном движении; все годные люди садились на коней, от старого до малого; с ними соединились и полки Ногайские Казыева Улуса, и Султанские, из Азова, Белагорода, с огнестрельным снарядом. Наступала весна, всегда опасная для южной России; а Царская Дума не тревожилась, выслав в начале Апреля знатных Воевод к нашей обыкновенной береговой рати: Князя Мстиславского, Ноготкова, Трубецких, Голицына, Федора Хворостинина, в Серпухов, Калугу и в другие места. Еще в Мае разъезды наши не встречали ни одного Татарина на берегах Донца Северского и Боровой: видели только следы зимнего кочевья и юрты оставленные. Но 26 Июня прискакали в Москву гонцы с вестию, что степь покрылась тучами Ханскими; что не менее ста пятидесяти тысяч Крымцев идет к Туле, обходя крепости, нигде не медля, не рассыпаясь для грабежа. Годунову надлежало оказать всю бодрость своего духа и загладить оплошность: в тот же час послали указы к Воеводам всех степных крепостей, велели им спешить к Серпухову, соединиться с Князем Мстиславским, чтобы встретить Хана в поле. К несчастию, главное войско наше стояло тогда в Новегороде и Пскове, наблюдая Шведов; оно не могло приспеть к решительной битве: о нем уже не думали. Объявили Москву в осаде; поручили блюсти Дворец Государев Князю Ивану Михайловичу Глинскому, Кремль Боярину Князю Дмитрию Ивановичу Шуйскому, Китай Голицину, Белый город Ногтеву-Суздальскому и Мусе Туренину».

История в лицах

Статейный список московского посланника в Крыму Ивана Судакова:

Июня в 10 день приехал толмач Зянбулда Бидеев и говорил Ивану: Моллакай аталык велел тебе с собою видетца для царева дела, и Иван у аталыка был, и аталык Ивану говорил: царь нам с тобою велел с тобою (sіс) написать имена новых ближних людей, которые при царе учинилися ново, а старых князей и мурз и аталыков у тебя имена есть, и Иван велел написать имена царевых ближних людей. И Иван Моллакаю аталыку говорил: вели мне прочесть память запросную, о чем Казы Гирей царь пишет к брату своему царю и великому князю, и аталык запросную память чел; в памети пишет: двенатцать тисеч рублев денег, на тридевять шуб соболей, на дватцатъ шапок соболей одинцов, сорок лисиц черных, на тридевять шуб куниц, на тридевять шуб горностаев, тридевять цков хрептов бельих, тридевять облячных, тридевять черевьих, дватцать зубов рыбьих, четыре кречеты, четыре ястребы белых. И Иван аталыку говорил: царь пишет к государю нашему царю и великому князю просит запросу много; прежние цари отец ево Девлет Кирей царь и брат ево Магмет Кирей царь и Ислам Гирей царь о таких о великих запросех не писывали, а государю нашему з гонцом столко прислать. А коли такие великие государи учинятца в братстве и в дружбе и розменятца болшие послы, царь и царевичи шертуют, и тогды, царю чего хотеть, а еще царь прямые свей дружбы и правды не показал, межу наших государей первая ссылка, а доброму делу начало, и царь бы писал о запросе мерно. И аталык Ивану говорил: нечто будет государь ваш Казы Гирея царя дружбы не ведает? ино ему Бог известит, а ты ведаешь Казы Гирей царь у турского отговорил Астороханской поход, учал турской отпущати Казы Гирея царя на Крымской юрт, и Казы Гирей ни о чем турскому не бил челом, просил у турсково, штобы отставил Астороханской поход, и турской Казы Гирею царю говорил: стало де и мне болши дватцети тысеч асманок харчи Астороханской подъем и турской для Казы Гирея царя Астороханокой поход отставил; а Казы Гирей царь, для тово отговаривал Астороханской поход, хотя быть з братом своим с царем и великим князем в крепкой дружбе и в братстве. И Иван Моллакай аталыку говорил: и мы положим на Божью волю да на государьскую: царь пишет о болшом запросе, царь волен, а государь наш, что похочет прислати, в том государь волен, а под Асторохань и преже тово турской посылал и стало турскому болши ста тысеч подъем, Асторохани ничево не зделал, и государь наш царь и великий князь хочет быти в дружбе и в братстве с Казы Гиреем царем, а с турским у государя нашево розошлося; и приехал к Молликаю аталыку Сафа Кирей царевич и Ивану тако говорил: много мы ездили, а кроме государя московского добра нигде не наехали, и государь бы ваш надежен был на нас и на Казы Гирея царя, царевичи иные побежали и досталным бежать, и на чем у нас были ссылки с царем и великим князем и мы на том слове стоим, а хотя будет, от турсково отстанем, а от московского государя не отстанеца, а для бы царевых запросов государь не кручинился, что у него лучитца, то бы прислал, а я тово в своей грамоте не писал, приказываю с тобою тайно, чтобы то слово нигде не вышло, и государю царю и великому князю донесу то слово тайно и ближним его людем.

Мир в это время

В 1591 году марроканцы в битве при Тондиби разбили сонгайскую армию

Король с приближёнными. Бронзовый рельеф. Бенин

Обсуждение закрыто