СОЮЗ 
ОБЩЕСТВО 
СОБЫТИЯ 
МНЕНИЯ 
КУЛЬТУРА 
ИСТОРИЯ 
ОБРАЗОВАНИЕ 
ПРОЕКТЫ 
КАТАЛОГ 
ФОТО 
1783 год. 14 мая (3 мая ст.ст.) указом Екатерины II был закрепощены вольные крестьяне малороссийских областей
«Но при Екатерине крепостное состояние распространялось еще одним способом - законодательным прекращением вольного крестьянского перехода. Такой вольный переход в XVIII в. еще допускался законом в малороссийских областях; здесь крестьяне посполитые, как они назывались, вступали с землевладельцами в краткосрочные поземельные договоры, которые свободно разрывали, переходя на землю, где их принимали на более выгодных условиях. Казацкая старшина издавна стремилась прекратить эти переходы, закрепляя за собой не только посполитых крестьян, но и вольных казаков на крепостном праве. Особенно сильно помогал стремлениям старшины в этом деле Кирилл Разумовский, бывший гетманом Малороссии с 1750 по 1764 г. Он первый начал раздавать казенные земли с посполитыми крестьянами в полную наследственную собственность вместо временного владения, похожего на наше старинное поместное право. Эта раздача производилась в таких широких размерах, что вскоре по выходе Разумовского в отставку во всех областях Малороссии, принадлежавших Русскому государству, считалось не более 2 тыс. крестьянских дворов, не розданных в частное владение.
Екатерина с самого царствования стала принимать меры к прекращению вольного перехода малороссийских посполитых. По указу 1763 г. крестьяне могли покидать землевладельцев, только получив от них отпускные свидетельства. Землевладельцы, разумеется, затрудняли [получение] этих свидетельств, чтобы удержать крестьян на своей земле. Наконец, тотчас по окончании IV ревизии издан был закон 3 мая 1783 г., по которому все посполитые крестьяне в наместничествах или губерниях Киевской, Черниговской, вмещавшей и нынешнюю Полтавскую, и Новгород-Северской должны оставаться на тех местах и за теми владельцами, где их застала и записала только что конченная ревизия. Скоро это распоряжение распространено было и на губернию Харьковскую с частью Курской и Воронежской. Таким образом, более миллиона посполитых крестьян, записанных по IV ревизии в указанных губерниях, очутились в частном владении и скоро сравнялись с центральными великорусскими крепостными крестьянами. Успеху этого закрепощения содействовало и то, что Екатерина распространила на казацкую старшину права русского дворянства.
Таким образом, количество крепостного населения увеличилось при Екатерине двумя способами - пожалованием и отменой свободы крестьянского перехода там, где она еще существовала. Благодаря тому к концу царствования Екатерины Россия, несомненно, стала гораздо более крепостной, чем была прежде. В конце царствования Елизаветы, по данным II и III ревизий, считалось в России около 1/2 млн ревизских душ дворцовых крестьян; к концу царствования Екатерины в тех же губерниях дворцовых крестьян, по данным IV и V ревизий, оставалось гораздо меньше».
История в лицах
Речь "О поправлении состояния" Малороссии:
Имения и земли наши, которыя по правам и привилегиям нашим ни в чию, кроме в собственную нашу, пользу служить не должны, отошли от нас то к слободским полкам и под линию, то отданы иностранцам и нашедникам, а раскольщики сами собою на землях наших поселившись, думают, что то их наследие. Не должно-ли нам о семь, упав пред престолом монаршим, просить помилования и возвращения всех оных имений и земель? Сие-ж самое должно разуметь и о награждении деревнями и чинами иностранцев. Все государства подкрепляются, получают богатство и приращение свое чрез коммерцию. Кто-ж с жалостию не видит, что как преизобильно Бог благословил Малую Россию всякими нужными к содержанию человеческому произращениями и вещми, так в пребедном состоянии находится ея комерция? А сие от чего произошло? — От запрещения свободного вывозу наших продуктов, от положения чрезвычайных противу прежняго пошлин, от презрения тех людей и их привилегий, которые коммерцию отправляют. Кому-ж все сие поправлять, как не вам, благородное собрание? Духовный чин наш также многия потерял свои права и преимущества. Естьли мы хочем, чтобы всякий чин в Малой России при своих правах сохранен был, то должно нам вступиться и за чин духовный и просить о сохранении их при прежних их привилегиях, а они напротив того должны нам помогать своими имениями в полезных отечества нашего учреждениях. Но сколь много все малороссийскаго народа чины потеряли своих вольностей! От чего мужики наши приобрели самоволия? Они свободно из места на место бродят, они безъвозбранно вписываются в козаки, они бежат в Польшу, выходить на великороссийския земли, а от сего у нас умаляется земледелие, неисправно плотятся общенародныя подати, и протчие безчисленные происходят непорядки, а помещики между тем от часу в большую приходять бедность и разорение. Я думаю, что и без моего увещания согласитесь, чтобы просить о запрещении им свободного перехода.
Мир в это время
В 1783 году закончилось правление последнего крымского хана – Шагин Гирея.
 Кырмыз, монета времен правления Шагин Гирея |
«5 августа Армада двинулась к Кале. Западная эскадра последовала за ней. Комендантом Кале в то время был Жиро де Молеон, католик, симпатизировавший испанцам и ненавидивший англичан (он потерял ногу при штурме Кале в 1558 г., когда французам удалось вновь отобрать этот город у Англии). Гавань Кале была слишком мала для такого огромного флота, но он позволил испанским судам встать на якорь под прикрытием береговых батарей, где они были в относительной безопасности от английских атак, и пополнить запасы воды и продовольствия. Дальше, в сторону Дюнкирка, испанский флот двигаться не мог - выяснилось, что голландцы убрали все бакены и другие опозновательные знаки к востоку от Кале, как раз там, где начинаются банки и отмели, и что англичане и голландцы курсируют в районе Дюнкирка, готовые перехватить транспорты Пармы. По пути к Кале испанцы потеряли еще одно судно - "Санта Анну", поврежденное и едва не захваченное англичанами в бою у острова Уайт. Его снесло и выбросило на французский берег недалеко от Гавра.
Лорд Говард решил воспользоваться затруднениями испанцев. В ночь с 7 на 8 августа, англичане пустили в сторону тесно сбившихся испанских кораблей восемь брандеров. Это вызвало панику среди испанских капитанов - вероятно, что они приняли обыкновенные брандеры, груженые хворостом, смолой и соломой, за начиненные порохом "адские машины", с которыми они уже встречались во время войны в Нидерландах. Испанцы слышали, что итальянский инженер Гьямбелли разрабатывал подобные "плавучие мины" для английского флота. Пытаясь избежать столкновения с пылающими брандерами, многие испанцы перерубили якорные канаты. Лишившись якорей, они уже не могли сохранять боевой порядок у Кале, испанский строй распался. Сами брандеры не причинили испанцам никакого вреда, но многие корабли Армады пострадали от столкновений с соседними судами. Говард не мог в полной мере воспользоваться замешательством противника - не хватало пороха и ядер. Англичане ограничились атакой на потерявший управление галеас, дрейфовавший у входа в бухту. Испанский адмирал остался на месте с четыремя большими галеонами. Он был готов принять бой, рассчитывая задержать англичан и дать остальным кораблям Армады время перестроиться
На следующий день, 8 августа, англичане получили подкрепления и боеприпасы - к Говарду присоединилась эскадра лорда Сеймура. Они решились, наконец, померяться силами с Армадой в открытом бою, тем более что численное преимущество теперь было на их стороне. Атаку возглавил Дрэйк. Его корабли открыли огонь с дистанции 100 метров. За ним последовал отряд Форбишера. В этом сражении, произошедшем между Грейвлинем и Остенде, сказалось преимущество английской артиллерии. Англичане по-прежнему избегали абордажных схваток, обстреливая противника, но теперь уже на близкой дистанции, где их пушки причиняли испанским кораблям значительные разрушения, и сосредоточив огонь на отдельных, оторвавшихся от строя кораблях. Испанская артиллерия была не столь эффективна. Выяснилось, что испанские чугунные ядра, в силу какого-то технологического дефекта, разлетаются на куски при ударе об обшивку, не пробивая ее, что пушки, установленные на переоборудованных торговых судах, при полном бортовом залпе причиняют, за счет отдачи, больше вреда им самим, нежели противнику. Канонада продолжалась около девяти часов. Испанские суда, менее маневренные, из-за противного ветра не могли оказать помощи друг другу. Англичанам удалось потопить один или два испанских корабля и повредить еще несколько. Матросы едва успевали откачивать воду с пробитого в нескольких местах испанского флагмана. Потеряв управление, один испанец сел на мель у Кале, три корабля, отнесенные ветром на восток, где они тоже сели на мель, были вскоре захвачены голландцами. Англичане не потеряли ни одного корабля, потери личного состава за несколько дней непрерывных сражений составили около 100 человек. Испанцы в этом бою потеряли 600 человек убитыми и около 800 ранеными.
Сражение не принесло англичанам полной победы, к тому же у них опять кончились боеприпасы, которые, на этот раз, они в ближайшее время восполнить не могли. Медина Сидония опять таки не подозревал об этом и не решился атаковать противника, тем более что его собственный, огромный, как казалось, запас пороха и ядер подходил к концу - ни одна из сторон не ожидала, что при новой тактике морского боя в одном сражении можно израсходовать столько боеприпасов. Испанский адмирал уверился в том, что с имеющимися у него силами установить контроль над проливом невозможно, а о том, чтобы двигаться к Маргейту и к устью Темзы не могло быть и речи, поэтому 9 августа, не предупредив Парму, он направился на север, намереваясь обогнуть Шотландию и спуститься на юг вдоль западного берега Ирландии (окончательное решение использовать этот обходной путь было принято 13 августа). Дрейфовать к востоку от Англии не имело смысла - Армаду могло снести на фламандские банки. Возвращаться назад через Дуврский пролив Медина Сидония тоже не решился, опасаясь новых атак английского флота - испанцы не знали о затруднениях англичан и упустили шанс вернуться домой до начала осенних штормов. В течение двух дней англичане преследовали Армаду. 11 августа они получили известие, что армия герцога Пармы готова к погрузке на суда (до командования Армады это известие, видимо, не дошло, а Парма все еще надеялся, что Армада подойдет к Дюнкирку и прикроет его транспорты), и тогда Сеймур вернулся со своим отрядом в пролив, чтобы предотвратить ее возможную высадку».
