1795 год. 24 октября (13 октября ст.ст.) состоялся третий раздел Польши

«Не буду входить в подробности двух дальнейших разделов Польши, которые были неминуемым продолжением первого, вызывались теми же причинами и сопровождались сходными явлениями. Те же дольщики и те же приемы дележа. Польша и теперь оплачивала своими землями издержки Австрии и Пруссии на войну с революционной Францией, как прежде заплатила за русские издержки на турецкую войну. Продолжалась прежняя игра только с пересадкой: Россия действовала уже не в союзе с Пруссией против Австрии, а наоборот. Впрочем, теперешний союзник не был лучше прежнего противника, а общая добыча мирила друзей и недругов. Преобразовательная партия в Польше на четырехлетнем сейме (1788 - 1791 гг.) выработала новую конституцию, проведенную кое-как революционным путем 3 мая 1791 г. с наследственной королевской властью, с сеймом без liberum veto, с допущением депутатов от горожан, с полным равноправием диссидентов, с отменой конфедераций. Но приверженцы старины по-прежнему составили конфедерацию (в Тарговице) и призвали русские войска, а прусские явились без зова. Опять половина Польши была завоевана русскими. Прежние предлоги к иноземному вмешательству осложнились новым, "адским учением", ядом "демократического духа", заражавшим Польшу с крайней опасностью для соседей. После второго раздела (1793 г.) 10-миллионная Речь Посполитая, простиравшаяся "от моря до моря", сократилась в узкую полосу между средней и верхней Вислой и Неманом - Вилией с трехмиллионным населением, с прежней конституцией и с подчинением внешней политики короля русскому надзору. Восстание 1794 г. с объявлением войны России и Пруссии и с диктатурой Костюшки было предсмертной судорогой Польши. Страна еще раз была завоевана русскими войсками. Конвенция трех держав, поделивших между собой остаток Польши, закрепила международным актом падение польского государства (13 октября 1795 г.).

ЗНАЧЕНИЕ РАЗДЕЛОВ. Сведем в польском вопросе конец с началом. Предстояло воссоединить Западную Русь; вместо того разделили Польшу. Очевидно, это различные по существу акты - первого требовал жизненный интерес русского народа; второй был делом международного насилия. Решение не отвечало задаче. Правда, в раздел вошла с русской стороны и Западная Русь, но, так сказать, под другим политическим титулом - не как результат борьбы России с Польшей один на один во имя политического объединения русского народа, а как доля в захватной сделке трех соседних держав во имя права силы. Россия присоединила не только Западную Русь, но и Литву с Курляндией, зато Западную Русь не всю, уступив Галицию в немецкие руки. Рассказывали, что при первом разделе Екатерина плакала об этой уступке; 21 год спустя, при втором разделе, она спокойно говорила, что "со временем надобно выменять у императора Галицию, она ему некстати"; однако Галиция осталась за Австрией и после третьего раздела. Польша не была лишним членом в семье государств Северо-Восточной Европы, служа слабой посредницей между тремя сильными соседками. Но освобожденная от ослаблявшей ее Западной Руси и преобразовав свой государственный строй, как силились сделать это ее лучшие люди эпохи разделов, она могла бы сослужить добрую службу славянству и международному равновесию, стоя крепким оплотом против пробивавшейся изо всех сил на восток Пруссии. С падением Польши столкновения между названными тремя державами не ослаблялись никаким международным буфером и должны были больнее отзываться именно на России, граница которой на Немане не стала безопаснее от соседства с прусскими форпостами. Екатерина напрасно рассказывала шутя, как преемник Фридриха, святоша Фридрих Вильгельм II, "недели две в рубахе ходил со шпагой для видения духов и, имев свиданье с Христом, не объявил нам войны по его запрещению". Духовидец бредил помыслами здравомыслящих. Притом "нашего полку убыло" - одним славянским государством стало меньше; оно вошло в состав двух немецких государств; это крупная потеря для славянства. Россия не присвоила ничего исконно польского, отобрала только свои старинные земли да часть Литвы, некогда прицепившей их к Польше. Но с русским участием раздвинулось новой обширной могилой славянское кладбище, на котором и без того похоронено было столько наших соплеменников, западных славян. История указывала [Екатерине] возвратить от Польши то, что было за ней русского, но не внушала ей делиться Польшей с немцами. Предстояло ввести Польшу в ее этнографические границы, сделать ее настоящей польской Польшей, не делая ее Польшей немецкой. Разум народной жизни требовал спасти Западную Русь от ополячения, и только кабинетская политика могла выдать Польшу на онемечение. Без русских областей, в своих национальных пределах, даже с исправленным государственным строем самостоятельная Польша была бы для нас несравненно менее опасной, чем та же Польша в виде австрийских и прусских провинций. Наконец, уничтожение польского государства не избавило нас от борьбы с польским народом: не прошло 70 лет после третьего раздела Польши, а Россия уже три раза воевала с поляками (1812, 1831 и 1863 гг.). Призрак Речи Посполитой, вставая из ее исторической могилы, производил впечатление живой народной силы. Может быть, чтобы избегнуть вражды с народом, следовало сохранить его государство».

История в лицах

Из мемуаров графини Анны Потоцкой:

Моя мать была племянницей, последнего нашего короля, Станислава-Августа Понятовского. Благородная фигура этого государя, его достойная осанка, добрый, меланхоличный взгляд, серебристые волоса и красивые, слегка напущенные руки,—все это живо сохранилось в моей памяти. Эпоха, к которой относятся мои первые воспоминания, совпадает с третьим разделом Польши. Моя мать последовала за королем в Гродно, куда его побудила перебраться русская партия. Там из окна маленькой комнаты, где я жила с гувернанткой, я видела ежедневно, как он выезжал под эскортом русских солдат, которые меня так пугали своим суровым видом, что я ни за что не хотела выйти из дома. Мрачная тишина царила в замке, где все семейство короля собралось, чтоб проститься с ним. Увезенный в Петербург, он тяжелой агонией искупил ошибки, совершенные им по воле императрицы, и которыми она хитро воспользовалась.

При других обстоятельствах Понятовский достойно занимал бы престол. Его царствование составило эпоху в летописях просвещения; он воскресил в Польше вкус к искусству и литературе, заглушённый под игом саксонских курфюрстов. Он проводил время в кругу ученых и художников, сам же отличался хорошим образованием, утонченным вкусом и привлекательными манерами. Бегло говоря на мертвых языках и на современных наречиях тех стран, которые он посетил, Станислав умел заинтересовать и пленить своих собеседников. Сердце его было доброе, возвышенное; он прощал врагам и не знал границы своим благодеяниям, но природа, наделив его, как частного человека; столькими дарами, отказала ему, как государю, в том, без чего нельзя царствовать: в силе характера и твердой воле. армии

Мир в это время

В 1795 году в Иране утверждается династия Каджаров

Керим-хан Занд . Иллюстрация из журнала «Нива», №11, 1912 год

«Керим-хан Зенд правил Ираном в течение двадцати лет. Умный и дальновидный политик, он понимал, что удержать шахский престол в Иране ему будет трудно. Поэтому он принял титул "векиля" (правителя, или регента) при малолетнем Исмаиле III, отпрыске Сефевидов. Вскоре после смерти Исмаила Керим-хан Зенд стал править страной самостоятельно.

В период правления Керим-хана Зенда в стране наступило относительное спокойствие. По свидетельству современников, победа Керим-хана над каджарами положила конец междоусобной борьбе. Его полководцы вели борьбу лишь с внешними врагами. Наиболее крупным военным событием был успех в войне против Турции, когда в 1776 г. после 13-месячной осады была взята Басра.

Керим-хан добился некоторых успехов и в преодолении хозяйственной разрухи внутри страны. Подобно Адиль-шаху, Керим-хан издал указ о сокращении государственных налогов и уменьшении размера феодальных сборов с крестьян. Сельское хозяйство понемногу начало восстанавливаться: крестьяне возвращались в покинутые деревни, возводили новые ирригационные сооружения, исправляли разрушенные; несколько расширилась посевная площадь. Поднялись также после глубокого упадка ремесло и торговля. В Ширазе, ставшем при Керим-хане столицей, были выстроены стекольные заводы, продукция которых вскоре прославилась даже за пределами Ирана; здесь по приказу Керим-хана были собраны лучшие ремесленные мастера со всего Ирана. До нашего времени в Ширазе сохранились возведенные при Керим-хане дворцы, мечети, базар, мавзолеи над могилами Сзади и Хафиза.

Керим-хан вел борьбу с разбоями на торговых путях и пытался расширить внешнюю торговлю Ирана предоставлением некоторых льгот иностранцам. По свидетельству современников, Керим-хан не любил европейцев, но в интересах развития внешней торговли пошел на уступки англичанам, заключив с ними в 1763 г. торговый договор.

Передышка, полученная Ираном в правление Керим-хана, была кратковременной. Сразу же после его смерти (1779 г.) в стране вновь разгорелась борьба за власть, из которой победителем вышел его племянник Али-Мурад-хан, объявивший себя в Исфахане в 1782 г. шахом. Но он недолго удержался на престоле. Правители сменялись один за другим. Снова усилившиеся к этому времени каджары во главе с Ага-Мухаммед-ханом успели захватить северные области Ирана. В 1790 г. Ага-Мухаммед осадил Шираз, но не смог взять его. В следующем году, завоевав Азербайджан, Ага-Мухаммед вновь направился к Ширазу. Измена правителя Шираза решила судьбу города и Зендской династии. В 1794 г. Ага-Мухаммед взял последний город, поддерживавший династию Зендов, — Керман — и свирепо наказал его жителей за сопротивление. В 1795 г. после похода в Грузию, Ага-Мухаммед-хан провозгласил себя шахом. Так утвердилась в Иране династия Каджаров, правившая страной в течение всего XIX и в первые десятилетия XX века».

Цитируется по: Всемирная история. Энциклопедия. Том 5. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1958

Обсуждение закрыто