1682 год. 8 июня (29 мая ст.ст.) царевна Софья приняла российский престол из-за малолетства царевичей Петер и Иване

«Софья управляла на деле; но это управление надобно было освятить правом: Софья управляла во дворце, а в церквах поминали великого государя царя Петра Алексеевича. 23 мая Хованский донес царевнам, что стрельцы прислали выборных: все стрельцы и многие чины Московского государства хотят, чтоб царствовали оба брата вместе, в противном случае грозят опять приходить с оружием. Царевны послали за боярами, окольничими и думными людьми; те не захотели решить такого великого дела одни; созван был собор, сошлись патриарх, архиереи и выборные из разных чинов людей Московского государства, т. е. города Москвы. Мысль, что придут опять стрельцы, заставила советных людей найти предложение двоевластия очень полезным: когда один царь пойдет с войском, то другой останется в Москве для внутреннего управления; не стало и за примерами истории, сходными и несходными, толковали о фараоне и Иосифе, об императорах Аркадии и Гонории, Василии и Константине. Решено: быть обоим братьям на престоле. Ударили в большой колокол, в Успенском соборе пели молебен и возгласили многолетие благочестивейшим царям Иоанну Алексеевичу и Петру Алексеевичу. Уже этим самым возглашением давалось первенство Иоанну перед Петром; но сочли за нужное выразить это еще определеннее, понизить Петра перед Иоанном, чтоб тем самым понизить царицу Наталью Кирилловну, отнять у нее возможность требовать себе правительства. Опять стрелецкие выборные явились с требованием, чтоб Иоанн был первым царем, а Петр вторым. Царевны объявили, что выборные говорят по внушению божию, и 26 мая дума вместе с патриархом и архиереями решила: Иоанну быть первым царем, а Петру вторым, что и объявлено стрельцам и всему народу. Стрельцов кормили во дворце, ежедневно по два полка, и 29 мая они объявили боярам, чтобы правительство, по молодости обоих государей, было вручено сестре их, царевне Софье Алексеевне. Началась обычная церемония: все стали упрашивать Софью принять правительство, та отказываться, наконец согласилась.

Стрельцы пировали во дворце, им не было ни в чем отказа, они устроили, налепили правительство, которое все признали беспрекословно. А между тем стрельцам было что-то неловко. Им слышалось действительно, а может быть, и в воображении, что их называют бунтовщиками, им казалось, что на них косятся. С боярами они уже порешили, бояре им друзьями не будут, а между тем бояре останутся боярами, т. е. везде начальниками, и будут иметь возможность мстить стрельцам. Чувствуя это, стрельцы, еще во время бунта, обратились к ближайшему к себе низшему слою народонаселения, провозгласили вольными холопей, уничтожили кабалы в Холопьем приказе, но, к ужасу их, холопи не двинулись массою и воли не взяли: да и на что бы они взяли, когда многие из них недавно закабалились добровольно, находя это для себя выгодным? Стрельцы наделали неистовств, напавши врасплох на дворец, воспользовавшись робостию придворных служилых людей, овладели Москвою благодаря тому, что были вооруженные среди невооруженных; но Москва - не Россия, не вся земля, и что, если вся земля объявит себя против стрельцов, что, если многочисленные полки служилых людей-помещиков соберутся под Москву очищать ее от стрельцов, как некогда очистили от поляков? Мирное народонаселение Москвы трусило стрельцов, а стрельцы сами страшно трусили, трусили России, и обратились к сочиненному ими и потому благосклонному к ним правительству с просьбою защитить их от России, оправдать их в ее глазах, объявить, что они 15, 16 и 17 мая сделали хорошее дело».

История в лицах

Послание из Москвы к Архиепископу Коринфскому Франциску Мартелли:

Узнав о смерти Феодора, София, сестра его, женщина деятельная, не медля возмущает своих сродников, обвиняя Артемона Сергеевича в том; что своими происками и хитростию (так как и прежде, еще при жизни Алексия Михайловича, это было за ним замечено) он предоставил Петру венец Царский, обошед cтаршего брата, Иoaннa: она заклинала их всеми Святыми сжалиться над ее кровными, возводя на Артемона, что будто бы он отравил отца их, Алексия, а по выходе из ссылки убил своим злодейством и Феодора, еще дотоле жившего; что Петра, как своего родственника, возвел на престол, вовлек в заговор Бояр, всю Царскую Думу и, конечно де, этот человек пронырливый и злобный хочет совершенно властвовать нами, как это испытали мы при Алексеевиче. Не только простой народ, но и Бояре почитали его тогда более, чем самого Государя. — Она уверяла даже, что он подкупил врачей и влил яду в заздравную чашу.

Возмутив этими жалобами всех родственников своей фамилии, она из окна призывает Стрельцов — подать помощь; а Стрельцы, готовые на что угодно, начали вопить, требуя смерти Артемона, Долгорукого, Laricuium Cancellarium (Думного Дьяка Лapиoнa Иванова ?) Нарышкина. Это возмущениe, вспыхнувшее во всей Москве, взволновало всех: народ и бунтующие Стрельцы в беспорядке бегут в Кремль, ругаются над Боярами, совершенно не зная, в чем состоит дело, и хотят видеть Государем — одни Петра, другие Иoaннa. Когда, между тем, Петр, хотя и юнейший, но по правой руке сидя выше всех, смотрел на возмутившихся из окна, тогда все Бояре заперлись в одну комнату, в которой начальники Стрельцов и другие должностные бунтующие люди выбили окна, крича без умолку: покажите нам Государя! Видя, что трудно утишить бунт, Бояре немедленно присягают Иоанну. Также и сестры, прибежав к Иoaннy, заставляют его немедленно показаться Стрельцам, чтоб они видели Государя, постановленного Боярами, и способного к правлению Государством, как это прилично мужу лет и ума зрелых. Те же тетки назначают ему супругу, предрекают ему будущее потомство, имеющее поддержать его Дом и фамилию. Иоанн объявлен Государем и бунт воинов и народа несколько утихает. Между тем Нарышкин, младший брат матери Петра, взял Царский венец и всходя на престол, сказал с шуткою: “признайте пока меня Государем, ибо я сумею править благоразумно: только дайте мне присягу, как законному Наместнику Петра”. Иоанн отвечает ему на это: “черепахе не летать с орлами”. Одоевский, именитейший муж из всей знати, тут же закричал Нарышкину: “ что ты брешешь, собака” и тотчас дал ему пощечину: все собрание Бояр и знати ужаснулось. Закипел бунт; — “бей” кричат по всему дворцу, неизвестно кого; бежать некуда; Стрельцы врываются туда с яростию. Требуют смерти Артемона; окна выбиты; Нарышкин выброшен в окно, Артемона волокут за шею; Ларионову отрезывают язык; убивают сына Долгорукого и многих других; беспрестанно раздается: “бей врагов Государя!”. Ни силой, ни увещаниями не могут остановить этого мятежа: каждый простолюдин прячется в свой дом. Стрельцы не перестают бунтовать, требуют врача (потому что он ввел некоторые перемены), угрожая перебить всех, сколько есть в городе, Немцев, если его не выдадут: наконец, нашедши его, допрашивают, приготовлял ли он яд для отравления их Государей. Он со страху не мог вымолвить ни одного слова; его сбили с ног, вытянули язык, распороли живот, перерезали жилы под коленами; потом убили двух малолетних сыновей его и прибили жену. Старика Долгорукого, ненавистнейшего для Поляков, человека делового, убили и расхитили все его имущество. Этот бунт продолжался целую неделю. Bсе Бояре удаляются бегством из столицы за 30 или более миль: имущества и сокровища их перешли в руки бунтовщиков. Они злоумышляли и на должностных людей, Казначеев и Экономов, кои также не остались в покое. Бунтовщики, отыскав их, ругались над ними, мучили их, будто бы за то, что они имеют много денег, а их не кормят. Все думали, что настал Страшный Суд и преставление света.

Мир в это время

В 1682 году английский астроном Эдмунд Галлей наблюдает прохождение кометы вблизи Земли и рассчитывает сроки ее появления

Портрет Эдмунда Галлея. Т.Мюррей. 1687 год

«Вернувшись в Англию из продолжительной поездки по Италии в 1682 году, Галлей – ему было уже 26 лет – женился на «столь же прелестной, сколь и благоразумной» девушке Марии Тук, с которой он прожил счастливо и в полном согласии более 55 лет. Но даже радости счастливого брака, отмечают биографы, не могли отклонить его от интересов науки и дальних путешествий. Молодая семья поселилась в пригороде Лондона Айлингтоне, где сразу же были установлены 24-футовый любимый телескоп и большой секстант. С этими инструментами Галлей и наблюдал в августе 1682 года новую яркую комету, за которой и следила вся Европа».

Цитируется по: Беляев Н.А., Чурюмов К.И. Комета Галлея и ее наблюдение. М.: Наука, 1985. с.47-48

Обсуждение закрыто