«11 сентября 1665 года подъезжал к Москве небывалый гость, гетман запорожский с старшиною.

На перестрел от Земляного города встретили его ясельничий Желябужский и дьяк Богданов; Брюховецкий сошел с лошади и, выслушав спрос о здоровье, дважды поклонился в землю; ему подвели царскую лошадь, серую немецкую, в серебряном вызолоченном наряде с изумрудами и бирюзою, чепрак турецкий, шит золотом золоченым по серебряной земле, седло - бархат золотный; Иван Мартынович сел на лошадь и въехал в Серпуховские ворота, имея Желябужского по правую и Богданова по левую руку; его поставили на посольском дворе. С гетманом приехали: переяславский протопоп Григорий Бутович, гетманский духовник монах Гедеон, гетманского куреня атаман Кузьма Филиппов, обозный генеральный Иван Цесарский, судья генеральный Петр Забела, два писаря генеральных - Степан Гречанин и Захар Шикеев, пять канцелярских писарей, писарского куреня атаман, два генеральных есаула - Василий Федяенко и Павел Константинов, переяславский посланец Андрей Романенко, посланцы разных полков, нежинский полковник Матвей Гвинтовка, лубенский Григорий Гамалея, киевский Василий Дворецкий, всего с прислугою 313 человек; на кушанье гетману определили выдавать по рублю на день, да питья против посланников с прибавкою, другим ратным людям по пяти алтын; 670 лошадей, приведенных малороссиянами, пустили пастись в подмосковных лугах.

13 сентября гетман со всеми своими спутниками представлялся государю; прием был обычный посольский; все целовали государеву руку и спрошены были о здоровье; Брюховецкий представил подарки: пушку полковую медную, взятую у изменников-козаков, булаву серебряную изменника наказного гетмана Яненка, жеребца арабского, 40 волов чебанских. 15 сентября гости били челом, чтоб великий государь пожаловал их, велел малороссийские города со всеми принадлежащими к ним местами принять и с них денежные и всякие доходы сбирать в свою государеву казну и послать в города своих воевод и ратных людей. Государь велел сказать гетману, чтоб он написал об этом статьи, и Брюховецкий подал на письме следующее: 1) Для усмирения частой шатости и для доказательства верности к государю всякие денежные и неденежные поборы от мещан и поселян погодно в казну государеву сбираются; по всем городам малороссийским кабаки будут только на одну горелку, и приходы кабацкие отдаются в государеву казну; туда же идут сборы с мельниц, дань медовая и доходы с купцов чужеземных. 2) Стародавные права и вольности козацкие подтверждаются. 3) После избрания каждый гетман обязан ехать в Москву и здесь от самого царя будет принимать булаву и знамя большое. 4) Киевским митрополитом должен быть святитель русский из Москвы, 5-я статья определяет, по скольку в каких городах быть царского войска. 6) На войсковую армату (артиллерию) назначаются города Лохвицы и Ромен. 7) Московские ратные люди не должны сбывать по рынкам воровских денег. 8) Не должны называть козаков изменниками.

Статьи были приняты, кроме одной, четвертой, о митрополите: государь отвечал, что об ней он перешлется прежде с константинопольским патриархом. Но вообще усердием гетмана были очень довольны: царь велел его милостиво похвалить, а потом, поговоря с боярами, пожаловал ему боярство, остальная старшина - обозный, судья, полковники и есаулы - была пожалована в дворяне. Когда новый боярин, по обычаю, был приглашен к царскому столу, то получил третье место после бояр князя Никиты Ивановича Одоевского и Петра Михайловича Салтыкова; писался Брюховецкий с этих пор боярин и гетман. Боярин и гетман бил челом, чтоб великий государь умилосердился, ему, гетману, жене его и детям, когда бог их ему даст (Иван Мартынович был холост), пожаловал на прокормление в вечные времена сотню Шептоковскую в Стародубском полку с Шептоками и со всеми угодьями, чтоб ему, будущей жене его и детям особое прибежище и пропитание вечное было кроме Гадяча, ибо Гадяцкая волость принадлежит гетману только на время его гетманства, а не жене и детям его. Бил челом, чтоб государь изволил пожаловать грамоту на магдебургское право жителям Гадяча; всем полковникам пожаловал по селу, чтоб не отпускал приехавших в Москву войтов и мещан без грамот государских, дабы чернь, увидевши милость царскую, утвердилась. Так как боярин и гетман имеет двор свой в Переяславле, как в стольном городе, то чтоб к двору этому приписана была мельница. Все просьбы были исполнены».

 

 

 

Мир в это время

---

В 1665 году интендантом финансов Жан-Батистом Кольбером был разработан план преобразования французского общества.

«Впервые планы социально-экономической политики Кольбера были обстоятельно изложены им в 1659 г. в большой записке для Мазарини. Приближалось заключение мира с Испанией - он был заключен в ноябре 1659 г., - пора было думать о том, как вести внутреннюю политику в мирное время, и Кольбер, желавший оттеснить Фуке и занять его место в руководстве финансами, должен был заинтересовать кардинала своими планами преобразований. Фуке старался сделать переход к бюджету мирного времени как можно более плавным и менее обременительным для кредиторов государства, Кольбер, стремясь представить своего противника расхитителем казны, предлагал взять курс на быстрые методы разгрузки бюджета путем судебного преследования финансистов. Критики часто осуждают Кольбера за непонимание им роли кредита, отмечая превосходство в этом его соперника.

Кольбер рассуждал просто: есть полезные, укрепляющие могущество государства профессии - земледельцы, ремесленники, торговцы, военные, моряки. Их и надо всячески поощрять. А есть и такие профессии, которые отвлекают людей от этих полезных занятий. Совсем обойтись без них нельзя, но ограничить надо. Вот, например, финансисты: Не лучше ли, задавался вопросом Кольбер, чем полагаться на экстраординарные доходы по займам, иметь богатую страну, легко покрывающую свои расходы из обычного, упорядоченного бюджета? Нормальной системы кредита во Франции все равно нет, отмечал он, ее еще предстоит создать, а для этого нужно разрушить старую, порочную систему, когда финансистов всячески ублажают в годы войны, а потом штрафуют в мирное время. И Кольбер желает создать Палату правосудия для суда над финансистами (за что судить - всегда найдется, все они нарушали официальные нормы ссудного процента). В итоге, по расчетам Кольбера, 20 тыс. человек, живущих за счет беспорядка в финансах, "будут вынуждены заняться торговлей, мануфактурами, сельским хозяйством и военным делом, ибо это единственные профессии, делающие королевство процветающим".

Вторая социальная группа, на которую обращал внимание Кольбер - это юристы, судейские. Фронда показала политическую неблагонадежность слишком высоко ставившего себя судейского аппарата. Но помимо этого на покупку судейских должностей отвлекались капиталы, которые могли быть вложены в торговлю и промышленность. По мысли Кольбера, нужно было понизить престижность судейских должностей и сильно сократить их количество, т.е. выкупить их. И, наконец, уже впоследствии, в 1664 г., Кольбер поставил вопрос о сокращении еще одной социальной группы - монахов. Позиция Кольбера имела давние корни в политике абсолютной монархии. Французский абсолютизм в церковной политике привык более опираться на белое духовенство, на епископат, а не на монашеские ордена: епископат представлял национальное начало в церкви, монахи управлялись из Рима, являясь "слугами папы". Кольберу же не нравилось то, что распространение ухода в монахи противоречило его заботам о росте народонаселения.

Таковы были замыслы Кольбера. Как же они осуществлялись? В сентябре 1661 г. король объявил, что отныне он сам будет своим сюринтендантом, т.е. только он будет впредь подписывать приказы казначейству о любых выплатах. Для помощи королю в исполнении этой функции был создан Королевский совет финансов, в котором главную роль стал играть Кольбер; а через четыре года, в 1665 г. он, став генеральным контролером, взял на себя управление финансами официально. Вскоре была создана Палата правосудия для суда над финансистами. Кроме ведения судебных дел. Палата правосудия издала ряд постановлений о ликвидации или выкупе по пониженной ставке многих государственных долговых обязательств.

В июле 1665 г., был издан эдикт об амнистии финансистам, прямо признававший невозможность эффективных судебных расследований и заменивший их выплатами больших штрафов.

Достигнутая при Кольбере финансовая стабилизация была, однако, слишком хрупкой, чтобы не рухнуть после того, как Франция была вовлечена с 1670-х годов в затяжные войны с европейскими коалициями. Тогда, особенно в годы последних войн Людовика XIV, вновь пошли в ход приемы добывания денег через посредство финансистов, включая и займы под высокие проценты. Правда, созданные при Кольбере традиции упорядоченной финансовой отчетности позволяли несколько лучше контролировать финансистов, чьи комиссионные уже не достигали таких размеров, как в годы Тридцатилетней войны.

Кроме того, еще и проблема взимания с крестьян незаконных поборов привлекала особое внимание Кольбера, который еще в 1661 г. советовал королю провести во всех провинциях чрезвычайные расследования, причем на первый план среди подлежавших наказанию преступлений он ставил, наряду с уклонением от платежей королевских налогов, "поборы, налагаемые на народ дворянами". В 1664-1666 гг. в Оверни была проведена выездная сессия Парижского парламента; дворянство было изрядно напугано, некоторые сеньоры поплатились срытием своих замков, и их лишили прав сеньориального суда».

.

Обсуждение закрыто