Здравствуйте! Давайте знакомиться.

Я – русский омбудсмен в Эстонии. Так же верно будет сказать, что русский омбудсмен в Эстонии – это я. Два года назад, отработав на этом самим собой придуманном посту 5 лет (проект начался в рамках Русского института в 2004 г.), я заявил о прекращении проекта. А через год конференция Русской школы Эстонии призвала меня обратно, потому как никто на эту вакантную должность не покусился. Так и работаю.

Если омбудсмен – это правозащитник на службе у государства, то русский омбудсмен – правозащитник на службе у русской общины. Денег у общины нет, поэтому и служба – реактивная. Иногда, будучи в настроении, определяю ее как «индивидуальную общественную деятельность». Для профессиональных соотечественников это удобно, так как никакую «организацию соотечественников» я не представляю, и формально для меня их «вертикаль» закрыта. И для меня удобно: сам поставил себе задачу, сам выполнил. И не надо ни с кем ругаться из-за того, что кто-то чего-то не сделал.

Так как деятельность в основном реактивная, то никаких планов не строю, зато ежегодно публикую отчеты о своей работе. По-моему, это лучше, чем иметь планы, но не выполнять их.

Как-то я заявил, что помогаю тем, кто помогает другим. То есть моя «клиентура» – это даже не дорогие мне общественники, а общественные инициативы. Говоря современным языком – проекты. В последние два года очень внимательно отслеживаю латвийские инициативы. Когда стало понятно, что вы, латвийцы, опережаете нас в общественном развитии лет на шесть-семь. Поэтому одна из моих ближайших задач – синхронизация русских инициатив в Эстонии и Латвии. Почему вы, латвийцы, нас так обгоняете? Тому может быть несколько объяснений, но хорошо на Балтийском форуме соотечественников в Пушкине сказал Модест Колеров: «Как Санкт-Петербург избыточен для Северо-Запада России, так Рига избыточна для Прибалтики». Хочется крыть, а нечем…

То, что в Латвии рождается как бы само собой, у нас рождается в муках или не рождается вовсе. Например, когда я приезжал в Ригу на Съезд защитников русских школ, меня просто поразила гора креатива, созданного «в тему». А простенькая шариковая ручка с надписью «Пишу по-русски» просто покорила мое сердце навсегда… А ведь кто-то это придумал. И на авторские права, судя по всему, не посягал – уж такие мы, русские.

Мы очень похожи. В первую очередь потому, что нам создают одни и те же проблемы. Так же похожа и интенсивность, с которой нас душат. Абсолютно аналогично предательство правящими национальными шоблами (слово «элита» тут явно неуместно) государственных интересов. И, наконец, уже ставшее явным – Эстония, Латвия и Литва, – недостаточные государства. Количество оставшихся в наших странах людей уже не хочет, да и не может обслуживать вселенские амбиции правителей.

За восемь лет, что я занимаюсь этой работой, ее содержание во многом изменилось. Гораздо меньше стало судебных процессов, так как наши суды уже перешагнули порог невменяемости, и гораздо больше стало лоббистской и медийной работы. Европейский институт омбудсменов определяет, что «Омбудсмен хорош настолько, насколько он известен». Посему приходится быть известным. Из «бонусных» функций – позиция третейского судьи в публичных спорах. Ну и, конечно, постоянная аналитика – правовая, политическая и информационная. «Служба раннего оповещения».

Накопился ли какой-то опыт за это время? Да, безусловно. Но опытом стоит делиться тогда, когда он кому-то нужен. Вот недавно рассказывал Алексею Димитрову, как в Эстонии удалось покончить с выпендрежем тех врачей-эстонцев, которые требовали от пациентов говорить с ними по-эстонски. Это – технологичное знание, обнародование которого сразу его обесценивает. Особенности лоббистской деятельности. Но гораздо больше опыта мы в Эстонии растеряли. В частности, совершенно пропал законотворческий опыт, так как в парламенте нас нет уже долгие годы. Чтобы как-то компенсировать эту недостачу, а заодно и решить несколько практических проблем, я год назад предложил нашему Координационному Совету принять на республиканской конференции соотечественников Положение русской общины Эстонии о благотворительности. Был реальный шанс поработать с первым «русским законом» в режиме законодательства, и я даже готов был написать соответствующий проект. Но – не сложилось. Мне ответили, что это неактуально, так как в стране нет… благотворителей.

Вообще, в битве за повестку дня профессиональные соотечественники меня постоянно обыгрывают. Хотя вроде ничего идиотского не предлагаю. Вот полтора года назад, когда парламент Литвы внес в УК знаменитую поправку об «отрицании оккупации», Елена Каржецкая и Вадим Полещук из Центра по правам человека составили по моей просьбе список международных организаций, куда на эту статью можно было в принципе наябедничать. Проблема была для нас общей, так как идеи криминализовать «отрицание оккупации» гуляли постоянно, и вот обрели текст. «Дело Палецкиса» было просто прорисовано в матрице ближайшего будущего, поэтому я предложил обсудить эту тему уже не на республиканской, а на региональной конференции соотечественников. И снова – глухо.

Аналогичная история была и с актуализацией Договоров об основах межгосударственных отношений между Россией с одной стороны и Латвией и Эстонией – с другой. И, хотя в Латвии к тому была поддержка Виктора Гущина, провести вопрос в повестку дня региональной конференции также не удалось.

Чтобы немного «взорвать» благополучие соотечественной «вертикали», в декабре мы силами Института русского зарубежья провели первый «горизонтальный» Webinar, куда были приглашены уважаемые люди из Казахстана, Украины, России, Бельгии и Эстонии. Эффект был воистину взрывной, так как выяснилось, что можно говорить на равных в условиях открытой повестки дня. Одно из ближайших предложений – собрать в этом формате «международную общественность» и спросить у русской Латвии: чем можем быть полезны?

После такого вопроса остается только протянуть свою визитку.

platforma.dialogi.lv