Артем Давидянц, этнический армянин, родившийся в Баку, кандидат педагогических наук, отец четверых детей, без малого двадцать лет занимавшийся методикой преподавания русского языка в эстонской школе, кавалер эстонского ордена Белой звезды Y класса, основатель издательства Pangloss, автор компьютерного курса обучения эстонскому языку Еesti keel ja meel (www.panglosskool.eu), сопродюсер документального фильма о Сергее Довлатове «Интимный город» и просто обаятельный человек... Говорит по-русски с легким бакинским акцентом и с небольшим мягким акцентом по-эстонски.

Мы пьем чай в совершенно пустом кафе, а беседуем об абсолютно неаппетитных вещах.

– ...как непопулярно сейчас само слово – «интеграция». Кажется, что по этому поводу уже сломаны все возможные и невозможные копья. В словарях по самым разным отраслям знаний – интеграция обозначает взаимопроникновение, взаимодействие, соединение. То есть в процессе участвуют несколько субъектов, ну никак не менее двух. Только в нашей стране это слово имеет иное значение. Зато что такое ассимиляция, все понимают одинаково. Почему слово «интеграция» имеет в сознании многих жителей Эстонии негативный смысл?

– В головах путаются два понятия: «интеграция» и «ассимиляция». Второго процесса боится любой народ. Может, это заложено глубоко в подсознании – страх потерять свое коллективное Я, связь со своим прошлым, связь со своими детьми. Эти понятия путают в национальных группах, которые не имеют большого опыта проживания вне своей национальной среды. Возможно, наложила свой отпечаток смена социально-национальных позиций... Вчера мы жили в доминирующей русской языковой среде, а теперь – в доминирующей эстонской. Думаю, у нас в стране существует не одно понимание «интегрированности». Одно, присущее структурам, отвечающим за интеграцию, предполагает и лояльность. Другое, присущее определенной части русскоязычного населения, полагает, что за интеграцией скрывается ассимиляция. А вообще интеграция – это умение понять и познать культуру другого народа, погрузиться в его способ мышления, уметь понять его надежды и фобии. Правда, это не означает обязательной толерантности к тому народу, с которым ты рядом живешь.

– Ну да, понять – не значит полюбить. А вы слышали новое ругательство – «интегрант». Вы – интегрант?

– Я – интегрант из рода интегрантов. Мои предки по отцовской линии сотни лет жили в Иране. Дедушка владел фарси, знал обычаи персов, при этом он умел и читать, и писать по-армянски. Владение фарси и жизнь в Иране не сделали его персом. Мой отец свободно владел азербайджанским, знал обычаи и надежды азербайджанцев. Также свободно владел русским языком и был знаком с русской культурой. Учился в армянской школе. Прожив почти всю жизнь в Баку, остался армянином. Примерам несть числа. Надо уметь уважать людей, в чьей среде ты живешь и прилагать усилия, чтобы не потерять своей национально-культурной самоидентификации, если этого тебе самому хочется.

– Говорят, что правительственная программа интеграции провалилась. Так ли это, по-вашему?

– Интеграция – сугубо интимное дело. Государство может предоставить возможность, но не решать за тебя твои личные проблемы. Слава богу, при капитализме никто обо мне не «заботится», не пишет характеристик, особливо отмечая мою «политическую зрелость» и «моральную устойчивость». Говорить, что что-то провалилось, потому что за нас что-то не сделали, – значит снимать с себя вину за все. Никакая госпрограмма не может быть проведена успешно, кроме крокодильих по своей цели, например, истребить всех евреев, армян, цыган, хуту. Вот здесь результативности можно просто-таки позавидовать.

– Почему тысячи наших соотечественников на Западе имеют гражданство страны проживания и не теряют при этом национального самосознания? Какая имеется взаимосвязь между гражданством и этим самым национальным самосознанием? Вот вам из Интернета: местные русские могли бы отказаться от эстонского гражданства и тем самым сохранить свой идентитет. Словцо-то какое на слух неприятное. Вы догадываетесь, что это такое?

– Дурное слово. Напоминает слышанные мной фразы: «Магазин закрыт на инвентуру» или «Женщина, почем рабарбар?». Можно было бы использовать термин «самосознание». Может быть, «языковое самосознание», «культурное самосознание», «национальное самосознание». Может, правильнее даже «самоОсознание». Я осознал себя в раннем детстве сначала как армянин, то есть сформировался в национальном поле. Потом вырос в русском культурно-языковом поле. А в сознательном возрасте выучил армянский язык, узнал хорошо армянскую культуру и вошел в армянское языковое и культурное поле. Дальше прибавилась эстонская культура, потом эстонский язык. Попробуйте объяснить мне, если это так нужно, какой у меня «идентитет»? А какой, например, у писателя Сергея Довлатова? Для евреев он армянин, так как мать у него армянка, для армян – еврей, так как отец у него еврей. Сам он не знал языка родителей, а вырос в культового русского писателя, успех которого начался даже не в России, а в США. И вырос он не только на русской литературе, но и на Хемингуэе и Сэлинджере. От лукавого эти вопросы. В современном глобальном мире связь между национальностью, гражданством и культурно-языковой принадлежностью размыта. Русская культура уже не есть принадлежность русского человека и даже государства Российского. Русской культурой и на высоком уровне может заниматься совсем нерусский человек, живущий далеко за пределами России.

– Есть ли связь между национальным самосознанием и гражданством? Русский с эстонским гражданством и русский с российским – разные люди?

– Связи никакой. Наличие определенного паспорта – это в лучшем случае, фактор лояльности, но не гражданской и нравственной позиции. А чаще всего в наше время – вопрос удобства. Можно быть лояльным Эстонии гражданином России. И наоборот. Я гражданин Эстонии, но лоялен также и Армении и делаю все, чтобы между этими странами все было хорошо. Нельзя всю жизнь прожить с нелюбимой женщиной, нельзя всю жизнь держать злобу на страну обитания.

– Шарль Азнавур для армян продолжает оставаться армянином, или армяне считают его «подлым офранцузившимся ассимилянтом»?

– Шарль Азнавур – великий французский шансонье армянского происхождения. Мы можем гордиться тем, что подарили Франции такую личность. А если в нем развито еще и чувство исторической памяти, то можно гордиться им втройне. Русским есть, чем гордиться. Можно гордиться, например, Игорем Сикорским, эмигрантом, создателем вертолетов, всю жизнь прожившим в США и вложившим много энергии и средств в пропаганду русской культуры. Он был директором фондов «Пушкин» и «Толстой». А можно прожить как тетя Фрося на Брайтоне, не понимая «америкосов» и всю жизнь общаясь только на русском языке. Комплекс предателя Родины и т.п. – это реликт советского политического сознания. Первое и самое главное – жить в мире со своим сердцем, а не по указкам сверху, справа, слева или из-за бугра. Не стоит давать права чужим дядям и тетям думать за себя. Слава богу, сейчас открыты все двери – и на вход, и на выход. Осознайте цели своей жизни, найдите свое и достигайте этого.

– Узнала недавно, что есть культура и есть «kultuur». Первая – большая и богатая. Вторая – маленькая и бедная. А какова тогда culture? И что это вообще за градация?

– Вообще-то такая градация была характерна для шовинистического мышления конца XIX и первой половины XX века. В принципе, теория культурного превосходства – это форма расового превосходства, за которую заплачено слишком дорого. Страны Европы пытаются побороть это отношение. Все культуры уникальны. Другой вопрос, когда какая расцветает и что вносит в общую сокровищницу человечества. Каждый народ, каждое племя уникально, так же уникальна и культурная среда, которую он создал. Разве можно вырубить все липы или березки и сказать: «А мы и без них проживем»?

– К языковому погружению у нас тоже относятся по-разному. Некоторые с удовольствием отдают детей в детские сады и школы с погружением в эстонский язык. А некоторые категорически против.

– Давайте-ка я начну издалека. Знаете ли вы, что первые опыты языкового погружения были проведены в Российской империи в ХIХ веке? Гувернантка-француженка, бонна-немка и английская мисс – носители языка, как их сейчас назвали бы, приезжали в Россию в дворянские семьи и говорили с детьми ТОЛЬКО на своем языке. Таким счастливым «подопытным» ребенком был, например, Саша Пушкин. И это раннее погружение дало ему не только свободное владение разговорным французским языком. По-русски он говорил только с бабушкой, няней Ариной Родионовной, и с духовником своим, отцом Василием. Известно, что он прочитал обе французские библиотеки, отцовскую и дядину. Он даже думал по-французски, что не помешало ему в 15-летнем возрасте начать писать стихи на русском языке. Большинство наших детей, конечно, не Пушкины, но погружение – дело добровольное. Никто не заставляет родителей отправлять своих детей в детсадовские группы или классы погружения. Но у каждого ребенка, погружающегося в эстонский, должна быть своя Арина Родионовна, которая не даст ему оторваться от русской культуры. А если родители хотят сделать из своего ребенка абсолютного эстонца, то они должны быть готовыми к тому, что его новая ментальность может пойти в разрез с их ментальностью, и тогда некоторый дискомфорт общения неизбежен. С другой стороны, из ребенка может сформироваться и второй Горчаков, соученик Пушкина, министр иностранных дел, канцлер и дипломат, кстати, родившийся в Хаапсалу, который, будучи европейски образованным человеком, отринул вообще все русское...

– Как обстоят дела с эстонским и русским языками у ваших детей?

– Несмотря на то, что все они учились в эстонских школах, они достаточно свободно владеют русским: прекрасно читают и хуже пишут по-русски. Кем они себя ощущают? Эстонцами армянского происхождения. И я не вижу в этом ничего плохого. Одна из дочерей несколько лет живет в Германии. Кто она – не немка же? Хотя если останется жить в Германии, дети ее станут немцами. Но мне важнее, что она состоялась как специалист, как личность, и неважно, в какой стране. Они всегда любили читать. Что-то из русской литературы они читали на русском, а что-то в переводе на эстонский. В детстве любили слушать, как я читаю сказки Алексея Толстого. Вообще читают классическую русскую литературу – Чехова, Толстого, Достоевского. Как ни странно, старшей дочери очень по душе «Обломов» Гончарова. А из писателей ХХ–ХХI веков – больше всего Булгаков, Довлатов, Пелевин, Гришковец (это уже симпатия самой младшей).

– Как вы относитесь к тому, что в последнее время молодежь якобы не хочет учить эстонский язык?

– Мне кажется, что это – очередной миф или очередной блеф, как хотите. Во-первых, «язык не виноват», как сказал Булат Окуджава. Правда, он имел в виду русский язык, но к этому я вернусь, с вашего позволения, несколько позже. Переносить отношение, допустим, к нелюбимому и непопулярному политическому деятелю (тем более любовь к ним непостоянна), на весь эстонский народ и весь эстонский язык – по меньшей мере, несерьезно и вообще как-то по-детски. Я сталкивался с мнением, что язык малых народов не стоит учить. Но существует мальтийский язык, на котором говорит население, равное по числу населению Таллинна. Его стоит учить, потому что это целый пласт культуры – и культуры древнейшей.

– Что бы вы пожелали изучающим эстонский язык сегодня?

– Каждый человек уникален, у каждого свой, присущий лишь ему метод овладения языком. Кто-то зубрит грамматику, а кто-то пытается сразу говорить. Третий учит слова, а потом пытается связать их. Четвертому нужен учитель, а пятый ненавидит учителя с его обязаловкой. Перепробуйте, найдите свое, а потом настройтесь на труд. Лучше всего, когда язык нужен в труде. Тогда вы от него никуда не денетесь. Он станет вашим хлебом. Ну, и не надо бояться ошибаться, не надо бояться своего акцента.

– Кто был вашим учителем эстонского языка?

– Жизнь и работа. Желание, чтобы меня поняли и чтобы я мог понимать других. Желание делать свою работу хорошо. Как ни странно, семья особого вклада в мое владение эстонским не вложила. С детьми я всегда говорил по-русски, что и принесло свои плоды. А жена у меня (полуэстонка-полулатышка) – русист по образованию, и мы привыкли говорить между собой по-русски. Мне было трудно, и трудно до сих пор, когда надо излагать свои мысли на эстонском. Но никто ни разу не поставил мне в укор то, что я не владею им в достаточной мере. Эстонцы всегда терпеливо ждали, пока я не доскажу то, что хочу сказать. Я старался выразить себя по-эстонски, а не заставлять эстонских собеседников обязательно выслушать меня по-русски, особенно когда я владел эстонским не хуже, чем они русским. Чем же я хуже других?

– Да абсолютно ничем. Может быть, даже и лучше. А что вы хотели сказать о русском языке?

– Чуть не забыл. Некоторые эстонцы, к сожалению, переносят отношение к советской власти на русский язык. Про это и написал Булат Окуджава в стихотворении об интервью, которое давал знаменитый польский актер Даниэль Ольбрыхский. Это я про фразу «язык не виноват». Сейчас я работаю над мультимедийным курсом русского языка для эстонцев (аналог Eesti keel ja meel). Это наш вклад в распространение русского языка, который в качестве иностранного после английского находится на втором месте в школах с эстонским языком обучения. Эстонцы учат его вопреки расхожим мнениям. И я очень хочу им помочь в этом, тем более что русский язык – моя профессия и любовь.

– Успехов вам и удачи!
Фото: Сергей Гончаренко

 

Обсуждение закрыто