Требовать отставки правительства Эстонии после "бронзовой ночи", оказывается, означало действовать против эстонского народа. По крайней мере, так считает бывший посол Эстонии в Москве Март Хельме. Вот оно как - значит, демонтируя Бронзового солдата и лупя протестующих дубинками по голове, правительство действовало своему народу во благо. Получается, что русскому плохо, то эстонцу хорошо. Грустный вывод.

Конечно, среди некоренного населения Эстонии имеются люди, которые до сих пор считают "бронзовую ночь" одним из величайших достижений нынешнего правительства. Среди них и радиоведущий Иван Макаров, за которого так пламенно вступаются некоторые читатели этого сайта. Однако упавшие до ноля среди соплеменников Макарова рейтинги Партии реформ показывают, что подавляющее большинство из них эту точку зрения не разделяет.

Наверное, не все эстонцы похожи на Хельме. Однако остается фактом, что большинство его соплеменников горячо поддержали действия правительства в апреле 2007 года, о чем свидетельствует рекордная популярность Партии реформ среди соплеменников бывшего посла. Так что Хельме среди своего народа явно вы выглядит белой вороной. А вот с Макаровым дело, похоже, обстоит сложнее.

Но вопрос не в этом, а в том, где же проходит та линия, которая обозначает раздел между коренным и некоренным населением этой страны. Ведь этот раздел существует, и это видно не только по комментариям в интернете и политическим предпочтениям, которые среди русских и эстонцев разнятся процентов на 90. То есть разделение есть, иногда даже кажется, что это взаимная неприязнь, а изредка - что ненависть.

Происходящее чаще всего объясняют сложной историей: мол, эстонцы не могут простить русским годы оккупации и подчинения, а русские никак не желают смириться со своим новым положением национального меньшинства. Это, мол, та благотатная почва, на которой политики и другие нехорошие люди взращивают семена национальной розни, чтобы потом извлекать из этого выгоду.

Может быть, и так, потому что у народов долгая память, а управлять расколотым по нацинальному признаку обществом легче. Потому это отвлекает от других проблем - например, от того, насколько велик стал в этом обществе социальный раскол. Но никак не удается до конца понять, где же проходит та грань, за которой эстонцы начнут воспринимать себя, как своего. Например, как Ивана Макарова. И еще терзают сомнения: хочется ли эту грань переступать.

Обсуждение закрыто