От редакции: От того, что вы, уважаемый читатель, не прочтете эту статью, жизнь ваша не ухудшится. Скорее наоборот, вы убережете себя (особенно, если вы человек впечатлительный и совестливый) от «неудобных» вопросов, которые в условиях современной жизни, когда во главу угла ставятся лишь материальные ценности, излишни по определению. Но если вы пытаетесь разобраться в лабиринте противоречий, если для вас не безынтересен поиск истины, тогда, возможно этот небольшой анализ вас заинтересует. Конечно, эта статья выражает точку зрения автора и вы, уважаемый читатель, вправе с ней не соглашаться. Но от этого тема не становится менее интересна и актуальна. Ну а если вы, уважаемый читатель, имеете что сказать по данной теме, милости просим…

Искусство политической провокации

Автор: Михаил Петров

Краткая история вопроса

До начала ХХ столетия термин провокация (лат. provocatio) имел исключительно юридическое содержание – возбуждение иска. Церковный словарь XIX века под провокацией разумеет обращение к высшему суду. И неудивительно, что толковый словарь живого великорусского языка, составленный Владимиром Далем, слова провокация еще не знает. Французская дуэльная традиция, пустившая в России глубокие корни, понимала под провокацией вызов на дуэль. Но уже XIX веке во Франции возникло понятие полицейской провокации: agent provocateur, т.е. тайный полицейский агент, который нарочно говорит дурно о правительстве, чтобы выявлять неосторожных собеседников и доносить на них.

С развитием полицейского сыска роль агента-провокатора становится более активной. Это уже не просто доносчик, а тайный сотрудник полиции, побуждающий преступников к активным действиям по совершению преступлений с целью предоставить полиции возможность схватить преступника или преступников на месте преступления с поличным – лат. in flagranti. С развитием частного сыска в Европейских странах вошла в моду поимка неверного супруга in flagranti.

Дворянское – благородное! – революционное движение в России прошло мимо термина agent provocateur, но зато он оказался чрезвычайно востребованным во второй половине XIX века в бурно развивающейся революционной среде, состоящей из разночинцев и выкрестов. Именно из этой среды жаргонизм «полицейский провокатор» сначала проник в разговорный язык российской интеллигенции, а затем приобрел в обществе ярко выраженную негативную окраску. К началу ХХ века в России полицейский провокатор (провокатор охранки) уже полноправное действующее лицо подпольной антиправительственной деятельности и революционной борьбы.

В начале ХХ века роль полицейского провокатора претерпела существенные изменения. Теоретик и практик политического сыска Сергей Васильевич Зубатов прошел путь от полицейского агента в революционной среде до жандармского полковника и надворного советника. С его именем в российской истории связан период внедрения в рабочую среду «полицейского социализма» («зубатовщины»), как эффективного средства противодействия революционной агитации и революционным настроениям. Хорошо знавший эту среду изнутри, Зубатов был сторонником того, что сегодня мы бы назвали soft power (мягкой силы). Понимая, что жесткие правительственные меры против отдельных революционеров и революционных организаций приводят к результату, обратному от желаемого, Зубатов попытался направить революционное движение в мирное русло. В 1903 году министром внутренних дел Вячеславом Плеве Зубатов был внезапно уволен в отставку и сослан во Владимир под гласный надзор полиции. В 1904 году после удачного покушения террористов из боевой организации эсэров на министра Плеве, Зубатов был реабилитирован, но на прежнюю службу не вернулся. 9 января 1905 года бывший агент Зубатова священник Георгий Гапон, разочаровавшийся в полицейском социализме, вывел на улицы Санкт-Петербурга мирную демонстрацию. Расстрел этой демонстрации вошел в историю под названием «Кровавого воскресения», а имя Гапона стало нарицательным.

Следующая веха в истории полицейского провокаторства – Евно Азеф. В 1893 году студент Азеф добровольно предложил свои услуги департаменту полиции. В 1901 году по заданию С.В.Зубатова Азеф вместе с Григорием Гершуни (Исаак Герш) создает партию социалистов-революционеров. После ареста Гершуни в 1903 году Азеф фактически единолично руководит и партией и боевой организаций, состоя одновременно на службе в московском охранном отделении полиции. Поскольку влияние в партии и в полиции напрямую зависело от угрозы исходящей от боевой организации, Азеф осуществляет убийство министра внутренних дел Плеве и московского генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича, а также другие террористические акты. В 1908 году Азеф, разоблаченный «охотником за провокаторами» Владимиром Бурцевым, был вынужден бежать и скрываться заграницей.

Из дореволюционных провокаций стоит упомянуть убийство в Киеве премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина бывшим полицейским агентом Дмитрием Богровым (Мордко Гершовичем). Роль полиции в этом убийстве до сих пор не прояснена окончательно.

После 1917 года политическое провокаторство приобрело в большевистской России столь впечатляющие масштабы, что даже беглый очерк его займет немало места.

Политический сыск

После развала СССР оперативно-розыскная деятельность (ОРД) превратились из прикладной сугубо секретной дисциплины в научную отрасль. Сегодня российская наука классифицирует полицейских агентов по степени их участия в оперативно-розыскной деятельности (агент, доверенные лицо – конфидент); по форме оказания секретного содействия, т.е. услуг (негласно, гласно или в смешанной форме); по способам участия (подготовка ОРМ, т.е. оперативно-розыскных мероприятий и\или непосредственное участие в их проведении); по срокам содействия (разовое или долговременное). Услуги агента оплачиваются, а его «работа» засчитывается в стаж трудовой деятельности и защищена социальными гарантиями.

Если упростить, то секретный сотрудник в сфере политического сыска (агент, информатор, доверенное лицо) информирует полицейские или охранные учреждения о деятельности лиц, имеющих протестные настроения и склонных к совершению антигосударственных действий. Роль агента заключается либо в обеспечении документирования преступной деятельности, либо в непосредственном участии в оперативно-розыскных мероприятиях, целью которых является побуждение лица или организации обнаружить себя при совершении преступления, чтобы правоохранительные органы могли задержать преступников in flagranti.

Задачи, которые государство ставит перед внутренним политическим сыском, несколько отличаются от тех, что стоят перед правоохранительными органами, противостоящими традиционному криминалу. Основная задача внутреннего политического сыска состоит в противодействии инакомыслию, выявлении и пресечении тайной антигосударственной деятельности, а также в самой широкой профилактике политического инакомыслия, контроле над лицами и организациями, концентрирующими возмущение, склонении их к отказу от антигосударственной деятельности.

Исследуя круг лиц, в отношении которых могут проводиться ОРМ, наука об оперативно-розыскной деятельности (сыске) исходит из юридического принца равенства всех граждан (иностранцев, лиц без гражданства) перед законом, следовательно, любой человек может стать объектом применения оперативно-розыскной деятельности, независимо от его общественного, административного или политического статуса. Для политического сыска объектом ОРД может стать любая общественная или политическая организация, которая может быть заподозрена в антигосударственной деятельности.

Характерный пример – скандал вокруг лидера центристской партии Эдгара Сависаара, обвиненного в поисках финансирования партии из заграничных (российских) источников. Подробности скандала свидетельствуют о том, что в отношении руководства партии проводился весь комплекс оперативно-розыскных мероприятий (агентурная разработка, слежка, технические мероприятия, и т.д.). Цель операции – компрометация Центристской партии и ее лидера непосредственно накануне парламентских выборов. В случае с Сависааром информация была реализована в прессе, потому что процедура уголовного преследования неизбежно затянулась бы на долгое время и с первого же дня привела б к тому, что компрометирующие лидера центристов сведения составили бы тайну следствия. История с Сависааром свидетельствует о том, что широкая профилактика антигосударственной деятельности может применяться не только к общественным организациям, но и к политическим партиям.

Теперь можно сказать открыто, что в оперативной разработке находятся или находились все так называемые русские партии, а «Русская партия единства», «Русско-балтийская партия Эстонии» и партия «Единство Эстонии» вообще создавались под контролем государства и при активном участии охранной полиции. Без всякого сомнения, в постоянной оперативной разработке находятся такие общественные организации, как антифашистский комитет, «Ночной дозор», организации российских соотечественников, ветеранские организации, Союз просветительных и благотворительных обществ, Союз Cеверо-Западников Нового Поколения (ССЗНП), Палата национальных меньшинств, и многие другие. В свое время оперативно-розыскные мероприятия предпринимались в отношении ежедневных газет «Эстония» и «Молодежь Эстонии», еженедельника «Русский телеграф»,  «Радио Таллинн» («Радио 100»). В отношении каких-то организаций это были разовые мероприятия, например, в отношении «Русской сборной», а в отношении ОНПЭ-КПЭ-ЛПЭ профилактика почти наверняка носит перманентный характер.

Наше счастье состоит в том, что мы никогда не узнаем об этом наверняка. Спецслужбы берегут свои секреты, а особенно в том, что касается политического сыска.

Политические провокаторы

Главная особенность политической провокации состоит в том, что у нее всегда есть заказчик, в большинстве случаев это само государство, организатор – спецслужбы и непосредственные исполнители. Отличие политической провокации от криминальной состоит в том, что криминальное провокаторство направлено на защиту конкретного охраняемого законом объекта и совершается в интересах всего общества – воры, насильники, убийцы, и т.д. должны сидеть в тюрьме.

Для того чтобы провокация была успешной, секретный сотрудник полиции должен пользоваться влиянием в профилактируемой среде (организации, находящейся в оперативной разработке). Влияние требуется для того, чтобы склонить остальных участников организации к действиям, которые не только обнаружат их политические настроения, но приведут их к совершению определенных действий, которые могут быть квалифицированы, как общекриминальные деяния. При этом государство, как правило, старается не афишировать политические мотивы преследования инакомыслящих.

Например, в поле зрения спецслужб попадает некая общественная организация, склонная к правозащитной деятельности, что с точки зрения государства представляет для него опасность. Само по себе инакомыслие (диссидентство), как проявление в демократическом общества плюрализма мнений не является криминальным деянием, поэтому в целях оперативной профилактики предпринимается попытка взять такую организацию под контроль с помощью агентуры. Если организация может представлять потенциальную угрозу в будущем, желательно чтобы внедренный агент изначально пользовался в профилактируемой среде авторитетом, доверием и влиянием. Хороший провокатор это номенклатура!

А дальше все зависит от того, какая цель поставлена перед спецслужбами: направить деятельность организации в безопасное русло, дезавуировать цели организации и скомпрометировать ее в общественном мнении, подвести лидеров к совершению преступного деяния или под угрозой привлечения к криминальной ответственности склонить их к сотрудничеству. Как правило, в отношении вербовки, наиболее уязвимы случайные лидеры, не имеющие харизмы и не готовые к самопожертвованию ради идеи. Впрочем, при наличии желания и возможностей, спецслужбы способны быстро обломать и ярко выраженного лидера-харизматика.

Чего действительно следует бояться

Таким образом, мы знаем, что секретные полицейские сотрудники есть, что они живут по соседству, здороваются с нами и обсуждают политические новости, строят вместе с нами планы на будущее и пьют водку, одалживают десятку до получки и на нас же доносят. Однако мы не знаем, кто именно нас контролирует и это помогает хранить душевный покой.

Все вышеизложенное не есть призыв к паранойе или свидетельство ее наличия. Просто мы должны отдавать себе отчет в том, что живем в государстве, краеугольным камнем которого является идея национального превосходства, реализованная через режим институциональной сегрегации по национальному признаку. Национальное (в количественном отношении) меньшинство представляет определенную угрозу для политического режима. В отношении него применяются широкие профилактические меры, направленные на то, чтобы подавить антигосударственные настроения, канализировать протест и возмущение в безопасные русла.

В русскоязычной среде периодически появляются провокаторы-псевдохаризматики, призывающие к неповиновению, к совершению административных проступков, направленных против государства и его органов. Из свежих примеров наиболее ярким является блогер jurialhaz, он же «литератор» Вольдемар Янович Путтинг, «журналист» Евгений Иванов, комментатор «марий», и т.д., активно склоняющий других пользователей интернета к совершению административных проступков, направленных, например, против министерства обороны. Поскольку политическая провокация не может быть совершена в личных целях, то у блогера jurialhaz обязательно есть и заказчик, и организатор провокаций. Вопрос только в том, кто они. С большой долей вероятности можно утверждать, что это не частные лица и не правозащитные организации.

Именно с блогером jurialhaz связана провокация, осуществленная активистом ССЗНП Александром Котовым (Семеновым) в ночь на 11 октября 2009 года. На стене 53 средней школы с русским языком обучения Котов оставил надпись на эстонском языке: «Kuradi tiblad» («Чертовы тиблы», тибла – в эстонской среде оскорбительное название для русских). Надпись на стене школы унижала достоинство русских детей и провоцировала их на антиэстонские настроения. Полицейский патруль задержал Котова рядом со школой, на его руках и одежде была белая краска, при нем нашли ту же аэрозольную краску. В ночь с 3 на 4 февраля 2011 года Котов вновь был задержан полицией in flagranti, т.е. непосредственно после того, как сделал на здании аэрозольной краской надпись: «Ei politseiriigile» («Нет полицейскому государству»). Через день в «живом журнале» блогера jurialhaz появился эмоциональный призыв в защиту Котова:

«На данный момент, Александр заключен в бесчеловечных условиях в камере вместе с настоящими эстонскими бандитами, где на него оказывается моральное и физическое давление. Но зная Александра, я могу сказать, что нацистская охранка зря старается! Даже если ему отобьют почки или сломают ребра, как тут принято обходится с русскими патриотами, его дух останется несломлен и русские Таллинцы снова смогут любоваться его смелым творчеством на стенах нацистского Таллина! (…) Свободу Александру Котову – политзаключенному нацистской Эстонии! Поддержите русского героя, русские братья! Чем больше людей узнает об этой ситуации, тем больше шансов у Александра выйти из камеры живым!»

Действительно бояться следует того, что подобные политические провокации время от времени находят отклик у русской молодежи, доведенной до отчаяния дискриминацией и безработицей. Местное интернет пространство буквально кишит подстрекателями и провокаторами, в разной форме призывающими к насилию против эстонцев и эстонского государства. Они же забалтывают любые разумные инициативы, призывающие к широкому межобщинному диалогу, шельмуют и травят неугодных авторов.

Провокаторство, как и политический сыск, часть нашей повседневной жизни. Пока мы не можем этого изменить, мы должны это принять и научиться жить с этим не поддаваясь на провокации и не впадая в паранойю.

Продолжение следует...

Обсуждение закрыто