Победителем провалившихся в субботу президентских выборов можно считать наиболее критично настроенное по отношению к системе крыло Эстонской консервативной народной партии (EKRE) и Центристской партии.

Подобное развитие событий, показавшее ненадежность политических институтов и беспомощность правящей элиты, скорее порадовало, чем огорчило их. Иными словами: чем хуже, тем лучше. Можем ли мы утверждать, что проиграла эстонская демократия? И хотя эта история мало чем обнадеживает, в ней все же проглядывает луч света. Случившееся в субботу в первую очередь следует рассматривать как протест местной элиты против правящих в Таллинне сил, а также, как запредельный звездный час партийного эгоцентризма.

Как ни парадоксально, но провал выборов президента в Коллегии выборщиков продемонстрировал суть Конституции. Президентские выборы предназначены не для того, чтобы та или иная партия могла набрать очки, главой парламентской республики должен стать надпартийный кандидат. Когда выборы возвращаются в Рийгикогу, они должны пройти под знаком поиска консенсуса, а не превращаться в игру с нулевой суммой. Конечно, и нам, и политикам трудно свыкнуться с этой мыслью, ведь из-за острых противоречий и принятой в Эстонии политкультуры, для которой характерен принцип «победитель получает все», мы еще не созрели для демократических решений, принимаемых в порядке консенсуса, но другого выхода нет. Репетиция консенсусной демократии в определенном смысле пойдет на пользу нынешней политэлите.

Предоставление шанса для консенсусной демократии – единственная позитивная нота, которая видится автору в нынешней ситуации. Вероятность того, что за короткий срок парламент сумеет прий­ти к межпартийному соглашению, невелика. По крайней мере поначалу каждый будет стараться тянуть одеяло на себя. Не исключено, что мы станем свидетелями еще одного тура в Коллегии выборщиков, и если и во второй раз дело сорвется, то весь процесс превратится в фарс. Это отразит­ся на отношении к нынешней элите и государству в целом, окажется на руку тем, кто говорит о т.н. Третьей республике, главой которой является избранный народом президент, напрямую воплощающий волю избирателей и не позволяющий сбивать себя с толку всякого рода промежуточным институтам (будь-то парламент, правительство, судебная система или СМИ).

По легитимности института президента уже сейчас нанесен серьезный удар. Совершенно очевидно, что почти никого из тех кандидатов, что были представлены в Коллегии выборщиков, нет смысла выдвигать на голосование в Рийгикогу. Коллегия выборщиков уже выдала всем им волчий паспорт, и с какой стати их шансы в парламенте должны вдруг вырасти. Проиграть во второй раз? Для чего?

Следовательно, новым кандидатом должен быть кто-то, о ком мы до сих пор мало говорили в контексте выборов, кто стоит вне партий или связан с партиями в довольно незначительной степени. Другое дело, удастся ли найти такого кандидата, согласится ли какой-нибудь известный общественный деятель взять на себя такую роль. Почему кто-то должен гореть желанием спасти загнавшие себя в угол коалиционные партии?

Из-за того, что президент может быть избран в результате закулисных договоренностей элиты, в конечном итоге это придает плохой оттенок результату выборов. Оказаться в результате закулисных соглашений танкистом-президентом – не самая радужная перспектива для любого уважающего себя общественного деятеля. Мы упустили шанс избрать президента из народа, имеющего широкую поддержку. Даже если в конечном итоге у Эстонии появится вполне солидный глава государства, за ним неизбежно до конца срока сохранится имидж президента, избранного элитой в результате закулисных договоренностей. И это опять окажется на руку тем, кто настаивает на прямых президентских выборах, плохо сочетающихся с государственным устройством парламентской республики.

Если говорить о победивших-проигравших партиях, то любопытно, что таковой является  только Партия реформ. Хотя провал выборов оказался неприятным и для Социал-демократической партии, и для Союза Отечества и Res Publica (IRL), обе партии имеют теперь намного больше шансов, чем еще несколько дней назад. Чем дольше продлится нынешний кризис, тем больше пострадают премьер-министр и реноме его партии, что даст другим партиям шанс предложить в качестве президента внешне нейтрального кандидата, который больше им по нраву. Партии реформ, перед которой в субботу громко захлопнулась дверь в Кад­риорг, больше не позволят посадить в президентское кресло своего кандидата.

Судя по всему, в этом процессе самую длинную соломинку вытянет IRL. Тот факт, что в Коллегии выборщиков Аллар Йыкс получил лишь на четыре голоса меньше, чем фаворит Сийм Каллас, кое о чем говорит, а именно: об организационной  способности IRL, о растущем недовольстве местной элиты реформистским правительством, о царящих в уездах настроениях, направленных против административной реформы, и т.д. Если партия белок не сделает из этого никаких выводов, то лишь вопрос времени, когда ее положение окажется крайне серьезным. Самый значительный внутриполитический сдвиг, к которому могут привести президентские выборы, это возвращение IRL в большую политику. Это неизбежно обернется снижением влияния Партии реформ и в конечном итоге может привести к росту напряженности между партиями и смене основного ядра.

Что больше всего удивляет меня, как политического обозревателя, так это неумение и нежелание полит­элиты извлекать уроки из предыдущих выборов. Нынче, словно под копирку, повторились выборы пятнадцатилетней давности с той лишь разницей, что результат оказался еще более драматичным, чем в 2001 году, когда президент хоть и был избран, но к удивлению многих им оказался Арнольд Рюйтель. В этот раз, как и тогда, недооценили дух протеста местной элиты. В субботу разочарованные в правительстве и критично относящиеся к административной реформе члены Коллегии выборщиков отдали свои глосса за Йыкса, в 2001 году их получил Рюйтель.

Итак, урок первый: никогда нельзя недооценивать способность к протесту местной элиты. Отсюда вытекает урок второй: не стоит проводить кампанию прямых выборов, если твоей целевой группой являются представители местных самоуправлений. В 2001 году Партия реформ сделала ставку на популярность Тоомаса Сави, надеясь, что это может подвигнуть представителей местных самоуправлений к тому, чтобы поддержать кандидата от коалиции. Не получилось. Вот и на этих выборах Марина Кальюранд не смогла завоевать сердца выборщиков, т.к. для местной элиты у нее не было ни одного серьезного аргумента. На выборщиков не подействовали предназначенные для обычных избирателей разговоры о том, что она является любимицей народа, которая, несмотря на предательские козни партии, упрямо гнет свою линию. Кандидаты в президенты, которых не интересуют заботы местного населения и которые не в состоянии склонить на свою сторону представителей самоуправлений, не могут добиться успеха в Коллегии выборщиков. А кампании в поддержку прямых выборов не согласуются с нынешней избирательной системой.

И наконец, третий, самый важный урок: президент может быть избран только в результате надпартийной договоренности, в этом состоит конституционный смысл, и здесь не место партийному эгоцентризму. 15 лет назад правые партии слишком затянули с поиском межпартийного консенсуса, и противоположная сторона сумела эффективно сплотить свои ряды под знаком протеста. Так было и на этот раз: когда перед вторым туром в Коллегии выборщиков задумались о договоренностях, поезд уже ушел, и неумение, и нежелание контролировать выборщиков обернулось тем, что мы имеем.

Каждое следующее поколение политической элиты точно так же, как и в жизни, учится на собственных ошибках, не принимая во внимание прежний опыт. Но проблема в том, что ученические ошибки нынешней элиты могут слишком дорого обойтись эстонской демократии и ей самой. Президентские выборы всегда заметно влияли на внутриполитическую жизнь Эстонии: они становились поводом для взлета и падения партий, распада правящих коалиций, рождения совершенно новых партий.

Все это может случиться и на этот раз, но с большой долей вероятности сюда может добавиться еще один новый нюанс: президентские выборы 2021 года могут пройти по совершенно новой системе. Ответ на вопрос, станет ли это победой или поражением эстонской демократии, мы узнаем, наверное, только спустя десятилетия.