«В июне успешное и доходное (если смотреть на цифры выплаты дивидендов в бюджет государства: 2013 – 34,88 млн, 2014 – 93,6 млн, 2015 – 61,94 млн) госпредприятие Eesti Energia сообщило о планируемом сокращении 200 работников, прежде всего шахтеров. Сейчас пришла новость о сокращении еще 150 человек. Что происходит в богатом безработными Ида-Вирумаа»,- задается вопросом депутат Европарламента центристка Яна Тоом в своей статье, опубликованной в Postimees на русском языке.

«Классический ответ, освобождающий власти от ответственности, - мировая конъюнктура, - начинает анализировать Тоом. - С момента вступления в ЕС мы оказались включены в одну из частей этой конъюнктуры - Киотский протокол, регулирующий квоты на загрязнения и выбросы, и обязательство выполнять европейские нормы по охране окружающей среды. Это – дополнительные затраты производителя, ведь за каждую добытую и сожженную тонну сланца приходится платить.  А со свободой хотя бы отчасти оптимизировать затраты мы распростились в 2011 году, перейдя на евро».

По словам Яны Тоом, еще один «внешний» фактор - мировые цены на энергоносители. «С этим стало совсем «тесно» после либерализации по-эстонски местного электрорынка – основного потребителя продукции шахтеров Ида-Вирумаа. Поскольку теперь цены на эстонскую энергопродукцию определяются не у нас, а скандинавским энергорынком, включенным в мировой. Топить сланцем электростанции на фоне мировых цен на нефть в 40 долларов за баррель и возрастающих расходов на защиту окружающей среды — невыгодно».

Тоом констатирует, что «после либерализации энергорынка основным окормителем бюджета стало не производство электроэнергии, а ее распределение. То есть деятельностью других государственных фирм – Elering и Elektrilevi».

Весьма критично оценивает депутат Европарламента действия в этой сфере министров, экспертов и специалистов: «В основном умники из министерства экономики и госфирм занимались минимизацией расходов на загрязнение, понимая, что выбросы надо перенести за пределы наших юридических границ. Тут два способа: 1)оставить сланцевые отвалы за пределами нашей территории, 2)перенести туда же сжигание сланцевой продукции. Первое направление должно было быть реализовано через инвестиционные проекты по добыче сланцев в Иордании и в США, в штате Юта. Второе - через переработку сланца в сланцевое масло и газ - проект Enefit (на частном уровне - VKG). Сланцевое масло может экспортироваться, так что за его сгорание платить будут импортеры. Наши утописты не поинтересовались ни историей, ни географией, надеясь на сверхприбыль, которую сулили тогдашние цены на энергоносители».

По словам Тоом, «если глянуть на исторические графики цен на нефть, отчетливо видно, что они напоминают кардиограмму живого человека, а не покойника. А что касается географии, то стенбоковские мечтатели забыли, насколько водоемка добыча сланца: иорданские и американские же сланцезапасы, как на грех, случились в засушливых районах без инфраструктуры: нет ни газопровода, ни водопровода, ни линий электропередач».

На доходы производителей энергии и энергоносителей влияет еще один фактор - наша налоговая политика, подчеркивает Тоом. «Эстонское государство пытается брать меньше прямых подоходных налогов, что с частных лиц, что с предприятий. Но чудес не бывает, бюджет надо пополнять. Поэтому основа местной налоговой базы – косвенные налоги, например, налог с оборота и акцизы. А у акцизов две особенности, гробящие эстонскую энергетику в нынешних условиях.

Первая – общемировая. Акциз в принципе берется с количества продукции, а не с ее стоимости.  Скажем, ставка акциза – 10 евро с тонны нефти (цифры условные).  Когда нефть стоит 100 евро за тонну, добавленные еще 10 – не проблема. Когда же цена нефти падает до 10, акциз составляет уже половину конечной стоимости. Этим, в частности, объясняется ситуация на бензоколонках: нефть дешевеет в два раза, а бензин  - на копейки.

А вот вторая особенность – уже чисто эстонская заслуга. Наши акцизы на энергию и энергоносители заметно выше (иногда в разы), минимальных цифр, дозволенных Евросоюзом», - отмечает Яна Тоом.

Обрисовав общую картину, она пишет, что за сокращением шахтеров стоит необходимость отдавать долги. «Долги - это кредиты, взятые на инвестиционные проекты в Иордании и Юте. Их надо отдавать. Так как кредиты брались в «частном порядке», то отдавать их должно не эстонское государство, а фирма Eesti Energia - это его частное дело. Никаких дополнительных доходов у Eesti Energia не предвидится (поскольку плохая конъюнктура), за производство энергии лишних денег не взять – потому, что цены диктует Nordic Pool и Elektrilevi. Поэтому единственный способ - оптимизация производства и сокращение расходов».

По мнению Яны Тоом, оптимизировать уже некуда: «Шахтеры работают по гибкому графику в три смены, что зачастую означает «6 ночей подряд на сменах - 36 часов отдыха - 6 ночей на сменах». И отнюдь не за мифические 2000 чистыми, о которых всему миру сообщал президент Ильвес. Хорошо бы до средней брутто дотягивать. И то не факт. Зачастую шахты теперь стоят по четыре дня. Так что следующий этап оптимизации был бы уже неприлично приближен к рабству. Остается – увольнять».

Обсуждение закрыто