В некоей стране имеется крупное национальное меньшинство, составляющее 25-30 процентов от населения страны. Оно высказывает разные недовольства и претензии, в частности, хочет сделать свой язык вторым государственным.

 

Что означает такое желание? 
Бытовое удобство граждан, к которому политики обычно апеллируют с трибуны, играет здесь роль вторичную. Действительно: никто не мешает русским в Эстонии говорить по-русски, издавать и читать русскоязычную прессу и книги, общаться в русскоязычном интернете; а учить чужой язык в объеме, необходимом для заполнения документов и общения с чиновниками - может быть, неудобно, но уж не настолько, чтобы из-за одного этого устраивать бучу.

 

На самом деле требование признать свой язык вторым государственным - это требование политическое, националистическое по сути, указывающее на размер и характер притязаний. Заявляя, что хотят видеть русский язык вторым государственным в Латвии, Эстонии, Украине, местные русские диаспоры тем самым заявляют: "Мы существуем, мы сознаем себя отдельной этнической общностью; мы вместе, как этническая общность - политический субъект; мы считаем, что наши национальные интересы сейчас представлены явно недостаточно и хотим играть намного большую роль в политике страны, чем играем сейчас". 

 

Хорошо это или плохо?
Дурацкий вопрос. Смотря для кого. Для латышей или эстонцев, конечно, плохо; такие вещи сильно нервируют. А для русских? То, что хоть где-то русские самоорганизуются по этническому признаку и выдвигают националистические политические требования - по-моему, однозначно хорошо! Это же именно то, чего мы постоянно ждем (и об отсутствии чего регулярно скорбим) от русских в России! 

 

Да, это классический случай столкновения национальных интересов: русские и латыши/эстонцы, живущие в одной стране, хотят разного. Русские хотят больше присутствовать в политической жизни страны - их оппоненты хотят, чтобы совсем наоборот.

 

Кому, как не националистам, знать, что это самая обыкновенная, банальная ситуация, повторявшаяся и повторяющаяся уже тысячу раз в самых разных странах, где живут бок-о-бок различные народы? Кому, как не националистам, относиться к таким ситуациям спокойно и уметь с ними работать? Очень странно, что это воспринимается с таким трагизмом. 

 

Это не значит, что требование о втором языке непременно исполнится, и даже не значит, что оно обязательно должно быть исполнено; но само то, что оно выдвигается, повторяется, вносится в программы - по-моему, для нас, именно как для русских националистов, естественно к этому относиться очень положительно и поддерживать.

 

Как поддерживаем мы любые признаки и свидетельства национальной самоорганизации и формирования политического сознания у русских. Собственно говоря, что же такое пресловутое "создание нации", если не это? 

Но нашим "нацдемовским" оппонентам что-то мешает принять эту точку зрения.

 

Мы слышим от них:

- Русские в Прибалтике - это не настоящие русские. Они совки (tm)! У них советское имперское мышление! Они ратуют за русский язык не ради национальных интересов, а потому, что мечтают восстановить империю!

 

- Они не желают сурово осудить оккупацию Прибалтики Советским Союзом и мечтают о реванше! Неудивительно, что прибалты их (и нас) не любят - правильно делают, за что же таких [много нелицеприятных эпитетов] любить!

 

Русские в Прибалтике должны изменить свое сознание, отказаться от реваншистских мечтаний, интегрироваться, каленым железом выжечь из себя совок, и т.д. и т.п. - и лишь после этого нам имеет смысл контактировать с ними и защищать какие-либо их интересы. 

Что сказать об этом?
Два есть у меня возражения по этому поводу, одно частного характера, другое общего.

 

Вот первое.
Мне не совсем понятно требование "осудить оккупацию"; особенно то, что оно высказывается из, так сказать, антисоветских соображений и прочно увязывается с "отречением от совка".

 

Дело в том, что независимость прибалтийских государств есть прямой результат Октябрьской революции. 
Никогда до 1917 года у латышского и эстонского народов не было своей государственности. Они входили в состав Ливонского ордена, Тевтонского ордена, Дании, Швеции, а с начала XVIII века прочно "обосновались" в составе России. И, если бы не революция, скорее всего, здесь бы и оставались. 

 

Независимость Латвии (Советской Социалистической Латвийской республики) была провозглашена 18 ноября 1918 года, и подтверждена со стороны России ленинским указом от 22 декабря 1918 года.

 

Дальше, в ходе разных военных перипетий, советскость и социалистичность Латвии куда-то испарились - и тем не менее 11 августа 1920 года Советское правительство подписывает с Латвией мирный договор, в котором подтверждает, что признает ее независимым государством.Советская Россия первой в мире признала Латвию; все остальные уже последовали за ней.

 

Эстония получила независимость чуть позже и более сложным путем. Насколько я понимаю эту ситуацию (если что, пусть специалисты меня поправят), в 1919-1920 гг. эстонское руководство вело переговоры и с белыми, и с красными, рассчитывая поддержать в военных действиях ту сторону, которая признает независимость Эстонии.

 

В результате этих переговоров эстонцы поначалу поддержали военной силой Юденича - но затем, получив от большевиков более надежные и заманчивые обещания, ВНЕЗАПНО, в разгар осады Петрограда, увели с фронта свои войска и закрыли границу, так что Юденич оказался в блокаде и в безвыходном положении. После чего заявили, что впустят белых к себе, только если те сдадут оружие и все военное имущество. 

 

Красные были им очень благодарны и свое обещание выполнили: как и Латвию, независимую Эстонию первой признала Советская Россия.

 

После обретения Эстонией независимости там начали разыгрываться неприятные сцены.

 

Но это уже лирика. Хотя... по-моему, это посерьезнее пресловутых латышских стрелков, и вот за такие вещи реально стоило бы требовать компенсацию. 

 

Так или иначе, свою независимость эти прибалтийские государства получили из рук большевиков. А двадцать лет спустя, когда изменилась геополитическая ситуация, те же большевики просто забрали у них свой подарок, вернув ситуацию к дореволюционному статус-кво. 

 

Возможно, это противоречило международному праву; однако, по совести, трудно считать это каким-то страшным преступлением, заслуживающим сурового морального осуждения. Последующие действия Сталина - репрессии против невинных людей, отъем имущества, насильственный переворот всего жизненного уклада - вызывают осуждение; но само обратное присоединение этих территорий... 

 

Независимость, полученная из рук узурпаторов, в результате неблаговидной политической игры, в сущности, как награда за предательство, оплаченная страданиями и смертями множества русских - точно ли должна быть для нас святыней? И как так вышло, что для наших самых яростных антисоветчиков воля Ленина и Троцкого вдруг оказалась свята, в отличие от воли десяти поколений российских императоров? 

Это частное возражение. А вот общее.
Тезис: "Мы не будем поддерживать русских в ..., пока они не откажутся от этого своего отсталого совково-имперского мышления и не воспримут идеи национал-демократии!" - имел бы какой-то смысл, если бы от нашей поддержки или неподдержки что-то в судьбе этих русских серьезно зависело.

 

Допустим, националисты в России находятся у власти, или хотя бы обладают крупными денежными средствами и могут спонсировать русское движение в Эстонии. Вот тут действительно: кто платит - тот имеет возможность если не переубедить, то хотя бы заставить отказаться от каких-то публичных жестов. 

 

Но у нас же ситуация совсем другая.
Русские националисты и в самой России-то пока к успеху не пришли, так что русским за рубежом могут предложить в основном моральную поддержку. Никаких иерархических отношений между нами не существует.

 

Наши слова для них безусловно авторитетными не являются. Вообще в наших взаимных отношениях (если они вообще есть) царит полная демократия, столь нелюбезная иным национал-демократам.

 

Ничего приказать мы им не можем, "пристыдить" тем более - можем только переубедить и привлечь на свою сторону.
И отказ от "поддержки" их в этой ситуации - учитывая, что поддержка-то в основном моральная, состоящая из контактов, задушевных разговоров, обмена информацией и т.д. - это не что иное, как отказ от влияния. 

 

Вернемся к началу. В ближнем зарубежье имеются сообщества русских, которые действуют как русские политические националисты. Это очень важно - и очень многообещающе.

 

Однако ходят слухи, что мотивация у них при этом какая-то неправильная, приоритеты не те, исторические симпатии сомнительные, да и вообще они называют себя интернационалистами и питают противоестественную любовь к Путину. Караул! Что делать? 

 

Ситуация вообще-то банальная - и ответ очевиден и проверен временем: "вести разъяснительную работу, повышать политическую грамотность населения". То бишь завязывать контакты, общаться, поддерживать - и предлагать свои идеи в качестве более привлекательной альтернативы. 

 

Если этого не делать, то наивно ждать, что они как-то прочтут наши мысли и сами догадаются, что мы правы, а они нет. 
В этом случае (если справедливы слухи о неверной мотивации) ждет их два пути, и оба для нас нежелательны. Либо они постепенно "интегрируются" и растворятся, утратив свою русскую идентичность - либо закоснеют в своих красно-коричневых ересях и в хардкор-путинизме. Ибо от Путина они, по крайней мере, видят какие-то благожелательные жесты и слышат хотя бы обещания поддержки. В отличие от нас.