Михаил Петров. Фото из личного архива

 За годы восстановленной независимости в Эстонии накопилась масса проблем, связанных с весьма рискованными экспериментами в сфере образования. Отказавшись от бесценного методического опыта, наработанного в годы советской власти, уничтожили связи между образованием на эстонском и русском языках. Целью образования на русском языке сделали не общие и специальные знания, а всего лишь уровень владения государственным языком при том, что ни эстонское гражданство, ни язык, по признанию эстонских социологов, не дают никаких преимуществ в сфере трудоустройства или конкуренции на рынке труда.

 Между тем активистами школьного движения (защитниками «русской школы») был проигнорирован целый ряд общих факторов, имеющих важное значение.

 Ресурс образования. Образование в Эстонии является весьма и весьма ограниченным ресурсом, распределение которого является прерогативой государства. Только государство решает кому, сколько и какого образования следует предоставить сегодня и в будущем, а также определяет формы, в каких образование предоставляется. Игнорирование этого обстоятельства порождает опасные иллюзии и заблуждения.

 Отложенное решение. Синдром отложенного решения сыграл с так называемой русской школой злую шутку. О ситуации 2007 года – сроке, когда русские (иноязычные) школы должны были перейти на эстонский язык обучения, было известно заранее, однако за десять лет после принятия решения ровным счетом ничего не было сделано, чтобы повлиять на его изменение или корректировку. Педагоги молчали даже тогда, когда более десяти лет назад для русской школы прекратили готовить учителей-предметников. Жареный петух клюнул в темечко лишь три года спустя после контрольной даты.

 Игнорирование опыта Латвии. Опыт защитников русских школ в Латвии показал, что одной только митинговой стихии недостаточно для того, чтобы переломить ситуацию. Нужны осмысленные активные действия, следствием которых будут конкретные юридические последствия. Закон о переходе русской школы на эстонский язык обучения не был своевременно оспорен в суде, что после 2007 года привело к возникновению образовательных гибридов, в которых преподавание велось одновременно на двух языках в соотношении 60 на 40. Иноязычная школа, образование в которой ведется одновременно на двух языках, является ублюдочной, нравится это кому или нет.

 Проблема терминологии. Гибридную иноязычную школу, преподавание в которой ведется на двух языках одновременно, защитники упорно именуют «русской». С юридической точки зрения невозможно защищать то, чего нет – русской школы, – или то, что тебе не принадлежит – иноязычная школа есть собственность государства (муниципалитеты, суть государственные институции). Фактически защитники «русской школы» защищают принадлежащую государству гибридную иноязычную школу от самого государства. Однако всякий, кто укажет на это обстоятельство, становится личным врагом защитников «русской школы».

 Проблема сегрегации. Эстония – это государство с развитой системой институциональной сегрегации по национальному принципу. Иноязычная школа – это один из важнейших институтов сегрегации. Ее предназначение отделять козлищ (русских детей) от овнов (эстонских детей), не давать им смешиваться и устанавливать горизонтальные связи, всячески препятствовать естественной интеграции общества. Защита иноязычной школы под видом «русской» полностью отвечает интересам государства, поскольку помогает продлить режим институциональной сегрегации далеко в будущее.

 Проблема национальных общин. Русская община испытывает сегрегационный гнет в гораздо большей степени, чем другие национальные общины в Эстонии, считающиеся русскоязычными. Создается впечатление, что к проблеме сохранения образования на русском языке имеет отношение только русская община и проблема эта не касается ни украинцев, ни белорусов, ни армян, ни азербайджанцев, и т.д. При этом дети из больших и малых национальных общин продолжают поступать именно в «русскую» (иноязычную) школу, хотя голоса этих общин в общем протестном хоре не слышны, словно, проблема образования на русском языке их вообще не касается. Соответственно отсутствует моральная поддержка Украины, Белоруссии, Азербайджана, Армении, и т.д.

 Проблема русской общины. Русская община в плане гражданства не является гомогенной, следовательно, личный и общественный интерес в плане получения образования не являются автоматически едиными. Игнорирование этого обстоятельства также ведет к опасным заблуждениям.

 Дети, натурализованных в эстонском гражданстве родителей, сегодня крепко связаны с сегрегационной иноязычной школой, хотя для них, в первую очередь, должна быть открыта эстонская национальная школа. Душещипательные разговоры о правах национальных меньшинств на образование есть ничто иное, как безнравственное оправдание институциональной сегрегации. Русскоязычные родители с эстонским гражданством должны иметь приоритетное право дать своим детям образование в национальной эстонской школе или выбрать для них русскую по составу учеников и гибридную по системе образования школу. Как только национальная школа широко распахнет свои двери для русских, натурализованных в эстонском гражданстве, она неизбежно начнет меняться. Потребуются новые учителя, новые учебные программы, сложнее станет вместо истории Эстонии преподавать «эстонскую историю», и т.д.

 С той же сегрегированной иноязычной школой сегодня связаны и дети граждан Российской Федерации. Эти дети не имеют гражданской связи с эстонским государством и в определенных обстоятельствах могут быть лишены вида на жительство и выдворены в Россию. Совершенно непонятно, по какой причине они должны год за годом принудительно попадать под эстонский интеграционный пресс. Поскольку контингент граждан Российской Федерации образовался в результате совместных ошибок России и Эстонии, то и организация системы российских лицеев должна быть долевым предприятием. Эстония получает необходимые налоги, а Россия имеет конституционную обязанность представить своим гражданам образование, тогда недвижимость и коммунальные расходы – обязанность эстонского государства, обеспечение учебного процесса, адаптированного к реалиям Эстонии, – обязанность государства российского.

 Таким образом иноязычная школа – удел детей, никакого гражданства не имеющих. Это именно их школа должна интегрировать в эстонское общество и в конечном итоге подвести к натурализации в эстонском гражданстве.

 Государственная доктрина. Цель эстонского государства, прежде всего, сохранение самого государства и лишь затем сохранение эстонского языка и эстонской культуры. Поэтому все, что не вписывается в государственную доктрину, не имеет права на существование. Именно по этой причине преамбула Конституции имеет фактический приоритет перед другими конституционными обетованиями и гарантиями. Конституция Эстонской Республики на практике есть, прежде всего, инструмент политики и лишь затем источник права. Законы работают лишь тогда, когда на сто один процент отвечают политическим задачам Конституции. Игнорирование государственной доктрины – это именно та причина, о которую спотыкаются юристы, уповающие на силу закона и справедливость его применения в суде.

 Европейский союз и Россия. Распространенные упования на то, что однажды проснутся от летаргического сна Европейский союз и Россия, а, проснувшись, ужаснутся и приведут Эстонию к общему знаменателю, более чем призрачны. Судьба русских в Эстонии не интересует ни саму Россию, ни Европейский союз. Они заинтересованы лишь в том, чтобы соблюдалась внешняя благопристойность при осуществлении сегрегации по национальному принципу. Однако это совсем не означает, что не следует побуждать Россию и ЕС к активным действиям в защиту русских в Эстонии. К их помощи следует прибегать лишь тогда, когда они не могут отвертеться от принятых на себя обязательств без опасения потерять лицо.

Есть и другие проблемы, среди которых выделяется целый пласт проблем юридических, в каждом конкретном случае имеющих специфический характер и требующих отдельного рассмотрения.

Обсуждение закрыто