Нарва уже несколько дней полнится слухами о том, как вице-канцлер Министерства образования Калле Кюттис и начальник отдела общего образования Ирене Кяосаар встречались в Пяхклимяэской гимназии с ее попечительским советом, ходатайствовавшим об оставлении языком обучения в гимназической ступени этой школы русского языка. Думаю, что пора о том, как прошло это мероприятие узнать всем.

Пятилетка в два месяца

Встреча началась со вступления, минут так на сорок, в ходе которого представители попечительского совета и городских властей (Ефимов, Лутус, Куликов, Стальнухин) в некотором обалдении слушали победные реляции представителей администрации школы (Заруцких, Элкснис, Викентьева, Бабинец), из которых вдруг, совершенно для нас неожиданно выяснилось, что Пяхклимяэская гимназия (далее – ПГ) полностью готова к переходу на эстонский язык обучения. И, действительно, было от чего оторопеть.

Напомню, что в феврале, когда городское собрание Нарвы готовило текст обращения к Правительству республики, у гимназии были запрошены данные по состоянию дел. На их основании в решении горсобрания появился следующий абзац: «Из приведенной выше таблицы следует, что максимальный объем преподавания на эстонском языке в ПГ образует в настоящее время 16 курсов, к которым прибавляется 9 курсов эстонского языка, вместе – 25 курсов или 26% от определенной государственной учебной программой минимально разрешенной учебной нагрузки». А два месяца спустя администрация гимназии докладывала, что на эстонском может преподаваться 60%. То есть за несколько недель сделано оказалось то, что невозможно было осуществить за несколько предыдущих лет. Правда, от одной из представительниц ПГ прозвучала фраза (я ее тут же записал, так что цитирую): «На бумаге мы можем сколько угодно процентов нарисовать!»

Тут-то всё и началось.

Нарвских учителей – на улицу?

То, что я увидел в предложенной администрацией ПГ таблице, было просто возмутительно. Так, например, по их плану для достижения 60% они сейчас предполагают перевести на эстонский язык обучения общую историю в цикле основных предметов, в объеме 4 курсов или 140 часов. Это означает, что еще через два года вся история в этой гимназии будет на государственном, и кто-то из преподавателей лишится значительной части нагрузки (читай – останется без работы). А наши дети не будут знать не только историю Эстонии, которая уже сейчас на эстонском, но и историю в целом. И сделать это оказалось очень просто: администрация заключила предварительный договор с Каарелом Ванамёлдером из НКТУ. Еще на 5 курсов заключены аналогичные договоры с двумя другими лекторами НКТУ, Нелли Рандвер и Мартом Раудсааром. Еще кто-то останется без работы. И это только начало. Если по этой схеме пойдут все нарвские школы – на улице окажутся десятки заслуженных педагогов.

И, если правительство откажет горсобранию Нарвы в его ходатайстве, то будущие гимназисты ПГ будут на эстонском изучать 9 предметов из обязательных и выбирать себе предметы по выбору (математика, философия, психология и карьерное обучение, экономика и предпринимательство и др.) тоже в большинстве – на эстонском. Потянут?

На следующий день, кстати, перечисленные выше представители администрации собрали учителей ПГ на срочное собрание, на котором обвинили меня в оскорблении педагогического коллектива школы. То есть поддерживать учеников и попечительский совет, не соглашаться с позицией директора, защищать рабочие места учителей – оскорбление?

«Что у тебя в заднем кармане?»

На встрече с вице-канцлером присутствовал представитель ученического самоуправления ПГ, ученик девятого класса. Он честно сообщил представителям министерства, что большинство учащихся – против перехода на эстонский (несколько ранее ту же точку зрения изложила представительница родителей). Я же воспользовался его присутствием и попросил ответить на вопрос: «Mis on sinu kuluvate tagataskus?» («Что в заднем кармане твоих джинсов?») Мне пришлось повторить вопрос, но мальчик его так и не понял.

Я взял лист с простым текстом политологического содержания, и попросил перевести очень простой кусок на эстонский. Тоже не получилось.

Упомяну, что этот мальчик – прекрасный ученик, олимпиадник. А со следующего года – гимназист. И как он будет учиться, когда и 9 предметов основного цикла, и 11 из предметов по выбору – на эстонском? И что делать более слабым ученикам? Отказываться от гимназического образования или искать школу, где 60 и более процентов обучения – на русском языке?

С этим парнем после собрания мы поговорили и я убедился, что он понял, зачем я провел перед представителями министерства эту демонстрацию неготовности. Кажется, понял это и канцлер Кюттис: в материале Дельфи, посвященном нарвскому визиту, он завершает свое мнение словами о том, что переходу на эстонский может помешать, в том числе, слабое владение госязыком выпускниками 9-х классов («Põhilisteks probleemideks on eestikeelsete õpetajate vähesus ja üheksanda klassi lõpetanute madal eesti keele oskus,» märkis Küttis).

Но администрация ПГ (и ее группа поддержки) не хочет понимать ничего: на следующий день на собрании учителей меня обвинили в унижении ребенка. Теперь сосредоточьтесь и оцените юмор ситуации: школа в лице этих дам рапортует о готовности к переходу на эстонский, но я, обратившийся с простым вопросом на государственном как раз к тому, кому и предстоит на эстонском учиться, тем самым его, оказывается, унизил. Разве это не цирк?

О чем еще говорили?

Еще вице-канцлер интересовался тем, почему учителя так медленно осваивают эстонский язык, и я объяснил ему, что вместо изучения живого языка люди готовятся к выполнению письменных тестов.

Еще поговорили о том, как сделать более результативной работу учителей эстонского – вместо того, чтобы переваливать задачу освоения государственного языка на учителей-предметников.

В этих разговорах представители администрации приняли участие очень оригинальным образом: одна дама заявила, что математику русским детям легче учить сразу на эстонском, и я заметил, как поежился один из присутствовавших родителей. Другая… Да ладно, я не нанимался пересказывать все прозвучавшие в тот день глупости.

Заключение

Я искренне надеюсь, что Министерство образование будет учитывать реальную ситуацию с владением госязыком будущими нарвскими гимназистами, а не те убийственные для городской системы гимназического образования планы, которые стали явью в Пяхклимяэской (и, сразу добавлю, что и в Кесклиннаской) гимназии. Но надежда эта призрачна.

Хотя не все руководители нарвских школ пошли на сделку с совестью – в трех школах сумели и показать, какие усилия прилагаются для изучения эстонского, и совместить это с реальной ситуацией по готовности к переходу. Остается ждать.

Михаил СТАЛЬНУХИН