Двоякое впечатление оставила состоявшаяся в Таллине открытая конференция некоммерческого объединения „Русская школа Эстонии“.

Все (все!) выступления и особенно доклады были содержательными и интересными, но напрямую защиту русской школы почти никто из докладчиков не затрагивал. По касательной, да.

При скромном бюджете организационная, в том числе техническая, сторона оставила   приятное впечатление. Хотя были и шероховатости. Только за день до конференции приглашения получили журналисты. Эстонские не пришли вовсе, а русскоязычные СМИ были представлены весьма скромно. Или прения, они почему-то состоялись до отчетного доклада, после которого в свою очередь не была предусмотрена возможность задать вопросы докладчику. Поскольку численный состав совета НКО „РШЭ“ предусматривает 23 человека, и столько же было заявлений стать членом совета, то голосование… не проводилось. На это можно было бы закрыть глаза, если бы разговор на конференции был нацелен на главную задачу движения – сохранение русской школы в Эстонии.

 

Недолго музыка играла

Давно пора признаться, что русскоязычная ступень гимназического образования (10-12 классы) ликвидирована. В законе прописано, что при соотношении преподавания предметов на эстонском и русском языках – 60:40, гимназия считается уже не русской, а эстонской, как и остальные эстоноязычные гимназии. Увы, такой статус сегодня имеют все русскоязычные гимназии и противостоящие стороны делают вид, что это „еще“ не так. Власть – чтобы лишний раз не дразнить русских, - НКО „РШЭ“ – ради иллюзии, что „еще“ не все потеряно. Достигнут рубеж 60:40, либо под нажимом министерства, либо желанием администраций гимназий прогнуться, к тому же русских директоров русскоязычных гимназий в последние годы активно меняли на эстонских.

К сожалению, практически растаяли надежды на создание с помощью России русскоязычной гимназии по образцу мустамяэской Немецкой гимназии, где преподавание ведут на немецком языке в соответствии с межгосударственным соглашением между Эстонией и Германией. Более того, как этот, так и другие варианты сохранения гимназий с русским языком обучения не предполагают охвата всех потенциально желающих.  

А ведь несколько лет назад поставленная НКО „РШЭ“ цель предполагала полное сохранение обучения на русском языке, причем всех уровней образования – от дошкольного до высшей школы. Между тем, уже идет обучение эстонскому языку в русскоязычных детсадах, решено эстонизировать профтехобразование, вовсю идет добровольно-принудительное языковое погружение в Основной школе (1-9 классы)   

В принципе проблема эта в НКО „РШЭ“ известна, но нет, как и в проигранной „войне“ за гимназии, ясной программы действий против планов государства эстонизировать русскоязычное образование. Такой поэтапной программы, которая была бы увязана не с абстрактными, как сейчас, рассуждениями о защите „русской школы“, а конкретными, реальными целями. Если же эти максимальные цели недостижимы, то это надо признать и не имитировать, вольно или невольно, борьбу за право учиться на родном языке.

 

Снова вокруг, да около

С приветствием к участникам конференции обратился советник-посланник Посольства РФ в ЭР Станислав Макаренко. Он ласкал слух собравшихся: „Вашу организацию знают в Москве, ваш голос звучит в международных структурах“. Он же заверил: „Хотелось бы, чтобы число профессионалов в вашей организации росло… Действовать в конструктивном ключе мы, как представители российской стороны, всегда готовы“.

Но Станислав Борисович также и озадачил: „Мы благодарны всем, кто занимается русским языком… Тема актуальная, дискутабельная во многом. Иногда дискуссии принимают слишком острый характер…“

Что значит „слишком“? С кем или между кем? Если имеется в виду неприятие российскими соотечественниками в Эстонии акцептируемого в российской столице, да и в Посольстве в Таллине, руководителя таллинского „Института Пушкина“ Андрея Красноглазова, кстати, отстутствовавшего на конференции, то тут собравшиеся были вправе получить разъяснения как раз от российского дипломата. Трудно понять, как могут быть в составе Координационного совета российских соотечественников (КСРСЭ) Андрей Красноглазов и три члена правления НКО „Русская школа Эстонии“, поскольку первый много лет публично заявлял о бессмысленности защиты русской школы, ее обреченности. Если иметь в виду, что „Институт Пушкина“ серьезно занят продвижением русского языка среди эстонцев и русских детей, обучающихся в эстоноязычных учебных заведениях, то позиция Андрея Красноглазова обьяснима коммерческим интересом. Тем непонятнее индифферентность Москвы.    

Член правления НКО „РШЭ“, один из учредителей организации Андрей Лобов „окунул“ собравшихся в историю борьбы за равные права, он охарактеризовал известных исторических личностей, таких, как Олимпия де Гуж (XVIII век) с ее „Декларацией прав женщины и гражданки“, Махатма Ганди, Мартин Лютер Кинг, даже Харви Милк с защитником прав сексуальных меньшинств. Этот экскурс был весьма познавателен, но вывод о том, что жить надо так, как если бы в обществе главенствовала добродетель, а общество изменится, если не оставаться одному и обращаться за помощью, скорее был бы уместен для лектора общества „Знание“. Андрей Лобов внес предложение: составить каталог методов защиты прав, представить русской общине пособия с практическими шагами для защиты своих прав. С насущными задачами сохранения русской школы в Эстонии эти рекомендации носят скорее „академический“ характер.  

Зато евродепутат Яна Тоом, в прошлом вице-мэр Таллина, курировавшая вопросы образования, говорила исключительно по теме. И содержательно. Она поделилась возможностями отстаивать позицию НКО „РШЭ“ в европейских структурах, а также проанализировала последние изыскания специалистов Министерства образования и науки ЭР, подвергнув их жесткой критике. Но и это оставило ощущение дежавю. Уже сколько раз позиция чиновников Минобра подвергалась разящей критике! А с них, как с гуся вода.

Такой же вывод напросился после выступления правозащитника, Русского омбудсмена Сергея Середенко. Оно было насыщенно убедительными доводами и выводами. Например: „В Эстонии право играет не интегрирующую, а репрессивную роль“. Но вспомнилось – еще недавно он же справедливо заметил, что „правовые методы защиты русской школы в Эстонии исчерпали себя“. Только, если тогда все объяснялось циничным игнорированием правительства не только интересов русского и русскоязычного населения, но и эстонского Закона, то теперь – международным политическим фоном, когда в связи с событиями на Украине русофобия и антироссийскость стали основой „глобального политического вранья“, причем Эстония явно выделяется в этом плане.

Уволенная из Тартуского университета за несогласие с русофобией филолог Елена Григорьева считает, что семиотика спасет мир, что эта наука о коммуникациях достойна того, чтобы для русских составили соответствующие учебники. Она осудила русофобию, которая по ее мнению является сердцевиной идентитет современного эстонца. В противовес она предложила создавать культурную память местных русских, заняться поиском своих родословных, связанных с Эстонией, чтобы выработать свой идентитет русского Эстонии. Это заставит считаться с русскими и „тогда мы сможем стать положительным  идеологическим партнером для эстонской стороны“.      

О привычном за последние годы рассказывал и преподаватель Игорь Громов, который подтвердил своей практикой вывод о том, что обучение эстонскому языку посредством обучения предметов в русской школе на эстонском языке не привело к лучшему владению русскими государственного языка. Нет адаптированных методик обучения, короче, ученики знают слова, но не могут составить предложение. (замечу от себя: этот вывод, который сделан и Минобром, говорит о циничности государства, который заявлял, что обучение на эстонском языке призвано в первую очередь обеспечить усвоение русскими эстонского языка и что повысит их конкурентоспособность на рынке труда. На деле же получается, что с реформой русскоязычной гимназии (переход на 60:40) не только ухудшились знания русских учащихся, но они не могут на равных с эстонцами добиться карьерного роста из-за слабого владения эстонским языком). Докладчик привел вопиющие примеры завуалированной ассимиляции детей-неэстонцев, причем путем унижения национального достоинства и подавления личности учащегося. В одном из учебников эстонского языка для 7-го класса предлагается работать над текстами, в которых встречаются такие предложения: „Мой папа пьет и курит. Предлагает это и мне. Мама хочеть развестись с отцом“. Разве это – не алгоритм формирования комплекса неполноценности у русских подростков?    

Почему-то под занавес, во всяком случае не стандартно, с отчетным докладом выступил председатель правления НКО „Русская школа Эстонии“, директор правозащитной организации „Китеж“ Мстислав Русаков. Он не согласен с пессимизмом по поводу отсутствия перспектив в защите русской школы. Доклад не был аналитическим или доказательным. Докладчик по-бухгалтерски сухо привел факты и цифры, говорящие о работе НКО „РШЭ“ за предыдущие два года. И в этой „сухости“ были свои плюсы. Но минус – то, что докладчик опустил неприятные факты – провал усилий защитников русской школы в некоторых гимназиях, скандальная кадровая чистка правления и Совета НКО, в результате которой организацию покинули или даже были изгнаны строптивые, но весьма компетентные и деятельные активисты.

Сумма суммарум доклады только подтвердили, что защита русской школы носит эклектичный характер, не представляет собой машины, работающей по заданной программе, не имеет четкого плана работы, не имеет механизма, который сопрягал бы главную и промежуточные задачи и цели НКО „РШЭ“ с конкретными шагами по их поэтапному достижению.

 

Процесс пошел. А цель?

Именно туманные цели движения привели к тому, что НКО „РШЭ“ все больше занимается и тем, что не имеет прямого отношения к образовательной проблематике.

На портале rus.Delfi кто-то оставил комментарий: „Судя по отчету, НКО занимается чем угодно, кроме сохранения русского образования, особенно гимназического...“

„Что угодно“ это и Русский дискуссионный клуб, занимающийся обсуждением всем кругом проблем российских соотечественников в Эстонии, и правозащитный центр „Китеж“, и интернет-порталы, другие непрофильные проекты. Их финансирование во многом гарантировано тем, что НКО „РШЭ“ приобрела в Москве определенный авторитет, как организация, представляющая интересы русского и русскоязычного населения Эстонии. Но в „белокаменной“ не очень озабочены реальным положением с русскоязычным образованием, тут много декларативности. На это указала в своем выступлении и евродепутат от Эстонии Яна Тоом, представляющая авторитетную среди русского и русскоязычного населения страны Центристскую партию.

Эта сила практически перехватила инициативу в деле защиты русской школы с четкой политической целью – побеждать на выборах за счет дополнительных голосов русского и русскоязычного электората. Заслуги центристов в Москве автоматически переносятся на счет НКО „РШЭ“. В результате, и центристы, и защитники русской школы имеют каждый свой „куш“. И потому стиль НКО „РШЭ“ свелся к принципу: „процесс – всё, цель – ничто“. В итоге побеждает эстонское государство, которое настойчиво и последовательно следует к своей главной цели – полной эстонизации школы и ассимиляции русского и русскоязычного населения. „Русской школе Эстонии“ остается только делать хорошую мину при, так себе, игре. Так, член попечительского совета Тартуского русского лицея Валерий Мельцер сказал в своем выступлении: „Школы эстонизируются. Мы думаем, что полезно было бы создать в Таллине интернаты, в которых могли бы жить наши дети, чтобы учиться в столичных русских школах и действительно сохранить русский язык“. Это – признание, если не проигрыша, то нового отступления, отказа от максимум-целей.  

Это объясняет еще одно обстоятельство – пренебрежение с самого начала защиты русской школы полновесной организационно-массовой работой, то есть непосредственного общения не только с попечительскими советами, но и с учащимися, учителями и населением, причем в режиме нон-стоп, а не только перед избирательной кампанией или разовой акцией. Сегодня кое-чем можно и похвастаться: разработана  структура организации и молодежное подразделение НКО „РШЭ“, но сделано это было не четыре года назад, когда родилось движение, а только теперь, когда на данном этапе борьба за обучение на русском языке в гимназиях практически проиграна, а энтузиазм в обществе угас. Разочарование сторонников НКО „РШЭ“ отразилось даже в том, что зал, где проходила конференция, был даже не полупустой. Вместо запланированных 100  участников в мероприятия участвовало 67, включая СМИ и охранку. А досидели – 40.

 

Есть приемы против лома

Справедливости ради надо признать, что НКО „РШЭ“ делает то, на что способно – нельзя требовать того, что не под силу сегодняшним активистам, которые во многом полуобразованы и малокультурны. И не зря на необходимость укрепления организации профессиональными кадрами указал гость – российский дипломат Станислав Макаренко. Не может организация похвастаться и численностью – она насчитывает всего без малого двести членов, что впрочем в полтора раза больше, чем два года назад.  

Конечно, НКО „РШЭ“ так и так в ответе за свои слабые места. Но нельзя забывать и про роль государства в создании помех. Это и игнорирование властью и эстонским обществом мнения неэстонцев – 37 тысяч подписей в пользу сохранения русскоязычного образования. Это и инспирированные чиновниками министерства липовые, как оказывалось в итоге, дела против активистов, членов попечительских советов. Это и занесение в годовой отчет Полиции безопасности тех, включая депутатов и чиновников, кто поддержал законные требования гимназий. Громадную роль в дискредитации защитников русской школы сыграли эстоноязычные СМИ и русскоязычные журналисты.

А потому еще вопрос: не поступили бы власти еще круче (как против защитников „Бронзового солдата“), если удалось бы вывести на многочисленные митинги и пикеты  учителей, учащихся, членов попечительских советов,  да и само неэстонское население?

В этом смысле был интересен показанный участникам конференции получасовой документальный фильм известного латвийского политика Александра Гапоненко „Русской школе быть!“ Десять лет назад в соседней стране движение в защиту права на образование на родном языке приняло невиданные масштабы. На улицу вышло до 65 тысяч человек! Но власти удалось снять накал борьбы, а потом и бесцеремонно смять это движение необоснованными и незаконными репрессиями. Прибалтийские этнократии с молчаливого согласия Евросоюза дали понять: против лома нет приема.    

Тем не менее многое зависит от самих защитников прав неэстонского населения. Вопрос в его воле и способности жертвовать своим благополучием и безопасностью, умении добиться своего в рамках закона, либо массовым движением протеста, либо идейно-политической настойчивостью (вода камень точит). И такой пример есть. „Русская школа Эстонии“ представила альтернативный отчет в Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации. „По новым рекомендациям комитета мы заметили, что наши усилия не пропали даром, например, комитет осудил изменения в Закон о частной школе, обязывающие преподавать в гимназических классах 60% предметов на эстонском языке, отсутствие нормы в Пенитенциарном кодексе, запрещающей разжигание межнациональной ненависти“, – сказал Мстислав Русаков. Его дополнил Андрей Лобов: „Нашей стране рекомендуется исключить карательные элементы при продвижении официального языка, пересмотреть законодательство, ограничивающее права нацменьшинств, учесть права нацменьшинств на самоидентификацию (где отдельно отмечено создание „необходимых административных мер для реализации права использовать отчество“, что, считаю, является важным элементом русской культуры)“.

 

Не ждать у моря погоды!

Это – безусловная победа. Но не стоит обольщаться. Эстония не раз прятала под сукно рекомендации международных организаций и предписания структур Евросоюза, зная, что никто в Брюсселе и Страсбурге не будет её торопить, если речь идет о русских людях, русском языке, русском образовании. Поэтому ясно, что самым эффективным способом воздействовать на эстонские власти это – массовое протестное народное движение. На конференции всего два раза выступавшие ставили вопрос: „Что делать?“ Ответы были осторожными и прагматичными. Но может они адекватны реальности?

Не идти с открытым забралом советует филолог Елена Григорьева: „Надо работать над минимизацией жертв“. Сергей Середенко: „Что делать нам? Ждать, потому что идет большая игра, которая закончится большими переменами, учить детей отличать правду от кривды, учить логике и помнить, что мы с вами – нормальные, хотя нас все меньше и меньше“. Он объясняет такую пассивность: „Полученный опыт убедил меня в том, что никаких прав у нас в этой стране нет. Только признаваемое право может давать шанс. У нас такого права нет. Все права, записанные в нашей Конституции, это не наши права…“

Но коль, юридические усилия пробуксовывают, то можно (необходимо) применить политические. Ведь права не выпрашивают, за них борются и даже сражаются. Об этом напомнил заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин в таллинском Импрессу-клубе, когда говорил, в чем заключаются уроки Донбасса для Русского мира за пределами Российской Федерации.

Сегодня НКО „Русская школа Эстонии“ – самая крупная организация русского и русскоговорящего населения. Так почему из нее не может возникнуть новая русская партия? И то, что сегодня НКО РШЭ нет-нет, да увлекается непрофильными для себя видами деятельности (политика, культура и социальные вопросы), это возможно формирут кирпичики фундамента будущей самостоятельной русской политической силы, к которой могут примкнуть и эстонцы. Мечтать не вредно.

 

Фото: Александр Хмыров

Обсуждение закрыто