В конце 1940-х – начале 1950-х годов в нашем театре существовали строжайшие нормы, отклонение от которых неуклонно каралось. Скажем, изображая на сцене крестьянскую избу, сценограф был обязан разместить – печку посередине, метлу – справа, ухват – слева. И не дай бог вольнодумствовать и поменять узаконенное положение или заменить ухват на лапти… Строгие дяди и тети из райкома немедленно требовали водворения и печи, и метлы на подобающее место. Положено! И никаких!

Смотря по долгу службы большое количество спектаклей, которые числятся по разряду авангардных (последний по времени был «Войцек» «Березиля»), с удивлением отметила, что и там, в жанре, считающимся наиболее раскрепощенным и креативным, существует свой негласный и строго соблюдаемый канон в использовании «ухватов и метел». Кстати, именно харьковский «Войцек», решительно не замутненный талантом и изобретательностью постановщика и артистов, может служить просто идеальной моделью авангардного спектакля, сшитого по всем положенным лекалам со всеми требуемыми метлами на требуемых местах.

Скажем, последние пару сезонов креативный режиссер, как модная дама без ботфорт, ну не появляется на людях без демонстрации кадров хроники. Причем хроники абсолютно любой – от нацистской Германии до новостей по НТВ, – которая к месту и времени действия спектакля может не иметь никакого отношения (ботфорты тоже носят, презирая ориентацию на погоду). Так, действие «Войцека» Бюхнера «Березиля» разворачивалось на фоне драк в украинском парламенте. Понятно, что вопрос о том, какое отношение украинский парламент имел к судьбе Войцека, – из серии запрещенных…

Также невозможен авангардизм без обнаженки. Продвинутые столичные режиссеры раздевают мужчин-актеров. А скромные провинциалы (будь то из Ярославля, будь то из Харькова) довольствуются собственными женами-актрисами, а также добровольцами из среды театрального коллектива. И вот бедные женщины разной степени телесных кондиций лихо показывают публике, чем одарила их мать-природа…

Естественно, крайне важно «современное звучание» сценического текста, которое обеспечивается обсценной лексикой. Возможны вариации от изощренной похабщины до скромнейшего «пошел на…».

Надо ли пояснять, что лично я решительно ничего не имею против хроники. И против мата не возражаю. И обнаженную натуру высоко ценю. Как ничего не имею возразить против использования на сцене русских печей, метел и ухватов. Часто и то и другое нужно и необходимо, уместно и даже смыслово нагружено.

Есть одно «но». Все приемы хороши, когда они свободно льются из души художника и становятся омерзительными, когда превращены в обязаловку. Поставленный по одному шаблону «авангард» кажется чем-то вроде шеренги не первой свежести носков Василия Ивановича Чапаева, бодро стоящих стройными рядами перед неистовым комдивом. Дошло до того, что уже первые же кадры любой хроники на сцене в программе «Маска плюс» вызывают просто зубовный скрежет критического ряда зрительного зала: ну хоть один спектакль без хроники тут будет?!

Раньше за обязательным исполнением канонов соцреализма (расстановкой тех самых ухватов и метел) следили строгие дяди и тети из райкомов, приходившие на генеральные репетиции с тетрадками и галочками помечавшие: ухват, метла… И строго указывали: пока не поставите метлу на место, не разрешим выпуск спектакля! Свято место пусто не бывает. Теперь место контролера в массовом театральном сознании занял мифический «формат «Золотой маски».

Многие наши деятели убеждены, что именно за его соблюдением, а вовсе не за качеством спектаклей, строго следят эксперты. И этот пресловутый формат с обязательностью предполагает тот самый вышеперечисленный «авангардный набор». Лично знаю энное количество театральных деятелей, которые всерьез убеждены, что если экспертов не проэпатировать как следует («матом их, да погуще, и голой ж…»), то никаких шансов у театра попасть на фестиваль не будет (а фестиваль как-никак – это ж гастроли в Москву). И циркулируют в театральной среде апокрифы, как объясняют эксперты, что без «современного языка» они спектакль вообще не рассматривают и рекомендуют либо взять пьесу из «новой драмы», или хотя бы нанять драматурга, чтобы переписал классику своими словами.

Честно сказать, хорошо и много лет знаю работающих в «Маске» коллег, умных, милых, интеллигентных людей (пусть даже некоторые из них действительно любят погорячее). Но воображение как-то буксует представлять их с тетрадкой в руке: матерились – галочка, хроника – галочка, раздели актрису – галочка, актера – три галочки… Шпиономания – заболевание, к которому мы исторически весьма склонны. Совпадение вкусов у некоторого количества членов экспертного совета уже порождает слухи о заговоре. А почти полное отсутствие ротации в составе его участников и вовсе раздувает подозрительность до мании.

Кажется, что сложившаяся ситуация – прекрасный повод для того, чтобы отказаться от пресловутого «масочного формата», который давно превратился в унылый штамп и плодит только близнецов-уродцев. И перестать, задрав штаны, гоняться за непременной «актуальностью», выражаемой исключительно шаблонными способами, и так быстро оборачивающейся застывшей фигой приема. Когда воцаряется в умах и зрительном зале непобедимая скука и уже совершенно все равно: метла стоит на сцене или голая баба…

Обсуждение закрыто