1. В незапамятные времена «лихих девяностых» явно сгоряча я публично усомнился в количестве московских театров. С тех пор меня не покидает чувство сожаления за те давнишние амбициозные порывы. Москве нужно гораздо большее количество сценических площадок, чем я себе представлял. Москва — общепланетарный культурный центр, где рождаются новые театральные идеи, что засвидетельствовано авторитетными фигурами мирового театра. И не случайно именно в Москве открылся Театр наций. А что касается моих прошлых выступлений в печати, где я касался количества московских театров, скорее всего я находился тогда в приступе отчаянного радикализма — и мне казалось вместе с некоторыми моими коллегами, что мы сможем разработать новые правовые нормы для театральных учреждений, эдак стремительно, по-большевистски...

Головоломная проблема — какие театры надо щедро поддерживать на муниципальном и федеральном уровнях, а каким коллективам надо сегодня посоветовать какие-то другие способы существования. И самое главное — кто должен советовать. Ну, разумеется, органы власти, которые, в свою очередь, должны опираться на суждения (рекомендации) общественных советов, компактных, авторитетных, мобильных. Пока они у нас отсутствуют, но я убежден — институт общественных рекомендаций должен существовать. И помогать надо не только успешным театрам, но обязательно обращать пристальное внимание и на молодые, вновь образующиеся театральные коллективы. Их всегда рождается много, и здесь, вероятно, надо обязательно рисковать. И смириться с обязательными ошибками. В театральном деле невозможна стопроцентная удача. Вместе с тем прогнозировать надо, ибо предчувствие истинного сочинителя — бесценный дар. Многие режиссеры и театральные менеджеры не сразу оценили все изменения перестроечных лет.

2. Не сразу почувствовали изменения в перенасыщенном информационном пространстве. Крушение «железного занавеса» привело к конкуренции с зарубежным искусством. Этого многие из нас не ожидали.

Мир искусства строится не только на расчете, но и на предчувствии, интуиции. Правил много, но еще больше исключений. Непостижимый талант кинорежиссера Лиозновой одарил нас магическим режиссерским мышлением. Она предчувствовала появление Интернета задолго до его появления. Помните, в первозданном, не раскрашенном сериале «Семнадцать мгновений весны» появлялось движение характеристик известных нацистских деятелей с «нордическими характерами» и другими «достоинствами». И если появление в главной роли любимого народом Вячеслава Тихонова было логичным и ожидаемым, то перевернувший наше зрительское восприятие Леонид Броневой стал подлинным открытием. Мне рассказывал Энвер Мамедов, человек, стоявший у истоков российского телевидения, что после первых серий в начальственных высях началось бурное возмущение фигурой шефа гестапо Мюллера. Когда неожиданно и талантливо материализуется новаторская идея — первая реакция очень часто бывает негативной. Успех приходит позже, и тут требуется терпение...

К современному российскому театру, увы, есть вполне объективные и доказательные претензии. Российский театр, как и многие другие сферы созидания, переживает непростой период. И все же мне хотелось бы сказать несколько слов в защиту русского репертуарного театра. В некоторых дискуссионных вихрях его значимость и будущее ставятся под сомнение. Я не могу с этим согласиться. Слишком ценю театральное многообразие, радуюсь успехам концептуального и антрепризного театров, хотя каждый раз замечаю, что в центре антрепризы, как правило, главенствует громкое, раскрученное театральное имя. Театр-дом с долгой и уникальной историей, со своими традициями и стилистическим единством для меня и многих моих коллег несравненно более дорогой продукт. При этом я, разумеется, не исключаю гастрольных выступлений артистов из других театров. Меняется время, меняются взгляды на права и обязанности художественного руководителя-режиссера, художественного руководителя-менеджера, ведущих актеров, определяющих художественное направление театра. И совершенно невозможно представить историю русского театра без наших великих учителей. Невозможно забыть открытия не только Станиславского, но и Мейерхольда, Таирова, Товстоногова. Я думаю, что и московский «Ленком», начиная с И.Берсенева и К.Симонова, внес свою лепту в российскую театральную культуру и, что примечательно, — в отечественную кинематографию. Сегодня при всем многообразии сложилась система репертуарных авторских театров. Вероятно, пока театры дееспособны, их надо беречь. Может быть, их следует отнести к нашим историческим достижениям. Можно даже изумиться, как в одном театре — БДТ под руководством Товстоногова сформировалась труппа, которую невозможно и нельзя забыть, — О.Борисов, О.Басилашвили, Е.Копелян, Е.Лебедев, К.Лавров, П.Луспекаев, И.Смоктуновский, З.Шарко, С.Юрский и многие другие.

3. Я искренне полагаю Российскую Федерацию страной европейской, но убежден — некоторые национальные особенности мы должны свято беречь. Да, в Москве и некоторых других культурных центрах репертуарных театров больше, чем в Париже. Наверное, это не только головная боль для московской мэрии, это еще и наше духовное преимущество, уходящее корнями в расцвет великой русской литературы, в мучительные духовные поиски русской интеллигенции и прозрения православных философов. Это наша история, а некоторые исторические имена театральных подвижников и их деяния подлежат вечному хранению.

Распутать клубок проблем, связанных с современным театром, нельзя в одночасье, нужен осторожный и продолжительный поиск, терпение и вера в успех. Нужны спектакли, одаривающие современного зрителя новой правдой. Она может быть горькой, но и прекрасной. Новая правда должна обязательно удивлять, и в конце концов радовать людей. Радовать обязательно. Театр — самое древнее и радостное искусство. Может быть, это самое главное в нашей профессии.