Отсутствие монологов. Равнодушная, как сторонний наблюдатель, камера. Наивный символизм о жизни и о смерти. Спокойное крестьянское мировоззрение, одинаково равнодушное и к тому, и к другому. Визуальная притча, рассказанная в в лучших традициях неореализма эпохи Висконти, Бертолуччи, Феллини, Росселини и нашего великолепного грузинского кино. И с соответствующим юмористическим подтекстом. В общем, скучать не пришлось.

У старого пастуха, наверное, тяжелейшее воспаление легких или туберкулез. Он все время подолгу и мучительно кашляет. Однажды, загнав стадо на ночлег, старик приползает в деревенский костел. Уборщица начинает подметать пол. Совершенно фантастическая картина – церковная пыль парит в лучах заходящего солнца, падающих в окна. Кадр обрезается, а в следующем женщина уже в своей маленькой молельне. На совке – собранная пыль. Она ее крестит. Отрывает от глянцевого журнала страницу с полуобнаженной девкой, заворачивает в нее пыль и отдает старику вместе с бутылью святой воды. Тот возвращается домой, наливает в стакан святой воды, ложечкой размешивает в нем щепотку этой пыли, выпивает и спокойно засыпает. А потом, как-то раз в поле он уединяется по нужде, снимает штаны и в этот момент сверток с чудодейственной пылью незаметно выпадает. И только поздним вечером, по обыкновению собираясь принять свою чудотворную «микстуру», старик обнаруживает, что бумажку с божественной пылью он потерял. Грубо говоря, проср...л своего Бога. В отчаянии старик ломится среди ночи в костел, долго стучит, но ему никто так и не открывает. Под утро он умирает.

В «Четырежды» нет иной смысловой нагрузки помимо следования по кругу за символами жизни и смерти. Потому так и называется. Сначала умирает старик. Потом ни на кого не похожий козленок. Вслед за ним – огромное старое дерево, которое перевоплощается в древесный уголь и в этом виде вновь возвращается к людям.

Кстати, сцена производства древесного угля - это отдельное кино внутри кино, очень завораживает. Сначала непосвященному зрителю мало что понятно. Рабочий на огромной лесопилке кидает в кучу толстые ветки. Следующий план – эти ветки уже составляют огромный, метров 10 в высоту, практически идеальной формы холм. Его обкладывают кусками этого гигантского дерева, а сверху закрывают другими бревнами. И вдруг странный звук и кромешная темнота в зале. Так случается в фильме каждый раз, когда заканчивается жизнь - человека ли, козленка или старого дерева. Словно попадаешь прямиком в гроб. А потом новый цикл - горящие угли, рабочий поднимается с ними по лестнице и забрасывает их в отверстие на вершине холма. Из основания начинает валить дым, и весь холм медленно тлеет. И вот уже готовый древесный уголь лопатами забрасывают в мешки.

Юмор в этом фильме тоже грузино-итальянский, визуальный, как у Феллини в «Амаркорде» или у Иоселиани во всех его фильмах без исключения. В деревне снимается кино о римских легионерах, которые торжественно шагают по улице при всем параде. В это время собака, ожидающая своего умершего хозяина, начинает на всех бросаться и создавать проблемы. Она никак не позволяет пройти одной из актрис. Что отвлечь собаку, та кидает в сторону камешек, но собака все время успевает найти камень и вернуться. Наконец актрисе удается забросить камешек и благополучно смыться. А тем временем собака ищет брошенный камешек и никак не может найти. В результате она выковыривает кирпичик из-под колеса грузовичка, на котором актеры приехали в эту горную деревушку. Грузовик катится задом, сносит забор, из-за которого вырывается на волю стадо коз, стихийно разбегаясь во всех направлениях, в том числе и в комнату, где лежит мертвый пастух. В конце фильма тот же самый грузовичок привозит людям в деревню уголь. И все так же подпирает колесо кирпичиком.

Это незанудливый рассказ о жизни и смерти безо всякой претензии на заумь ради зауми. «Четырежды» лучше смотреть в состоянии позитивной медитации. Прийти, расслабиться и позволить своим глазам получать визуальное удовольствие. Могу гарантировать, что они не слипнутся, но нужно протерпеть первые 15 минут, в течение которых старик долго кашляет и волочится за своими козами. Именно в это время возникает ощущение – ну все, началось. А потом одним мановением – раз, и вот уже крестят совок с пылью. И все становится легким.

Ирина ХАКАМАДА

Обсуждение закрыто