Вот и сейчас — Юрий Любимов ушел, а проблема осталась. Проблема проста: должна ли в театре существовать контрактная система? Ответить на этот вопрос непросто, потому что я сейчас, прямо на ваших глазах, дважды сформулирую ответ — и получатся два противоположных результата.

Вот вариант первый. Должен ли творческий руководитель театра иметь возможность каждый год перезаключать договоры с артистами, чтобы нанятые люди участвовали в конкретных спектаклях, а не праздно шатались по театру, плетя интриги и заставляя руководство находить для них репертуар только потому, что они когда-то устроились в этот театр и теперь работают в штате. Думаю, что на этот вопрос следует логичный ответ: да.

А теперь формулируем этот же вопрос по-другому. Имеют ли право артисты на какую-то стабильность? Почему металлург или швея, учитель или водитель имеют, а артист — нет? Почему актриса должна ежедневно дрожать за свое будущее в мыслях о том, что завтра ее главреж вдруг решит ставить не Чехова, где нужен тонкий профиль, красиво сидящая шляпка и выкрик “в Москву, в Москву! …”, а кого-то из современных драматургов, где нужно уметь на сцене ругаться матом, курить, притворяться пьяной и ходить одетой как бомж? Думаю, что и на этот вопрос вы ответите “да”.

То есть каждый из нас одновременно хочет и на хороший спектакль сходить, и актеров пожалеть, а так не бывает. И конфликт в театре на Таганке случился совсем не потому, что актеры где-то на гастролях в Праге “потребовали от Любимова каких-то денег”. Это только вершина айсберга. На деле Любимов хотел ставить то, что он считает нужным, с теми актерами, которые ему нужны, остальные же были для него балластом. А “балласт” себя балластом считать не хотел и требовал стабильности и перспективы.

И теперь, когда Любимов ушел и почти античная трагедия наших дней вроде бы завершилась, приходит понимание, что она только начинается.

Давайте скажем прямо: в стране сотни театров, где тысячи актеров получают зарплату, играя в лучшем случае раз в месяц. Они в депрессии ходят за кулисами, плетут интриги и ждут ухода руководителя, чтобы новый их, возможно, заметил. Любой удачный спектакль для них неудачен, потому что они в нем не участвовали, а хвалебная рецензия оскорбительна, потому что в ней не упоминается их фамилия.

Но виноваты ли эти актеры в своем поведении?

Да конечно же нет!

Они окончили театральный вуз, честно поступили в театр, но потом тот “главный”, который их брал, ушел; пришел новый “главный”, а у него “новая концепция”, и он набрал дополнительно актеров под себя, а те, которые были, мечтают лишь об одном — чтобы этот “новый” издох. Потому что для артиста самое страшное — даже не копеечная зарплата, а незанятость. Нет, тебя не уволят, но ты будешь сидеть дома, и тебя будут называть “балластом”. А актеры не хотят быть балластом и бегут в сериалы и кино — там хоть на жизнь подзаработаешь. Но кино снимается не везде, это счастливый удел актеров столичных. А провинциальные ведут жалкую жизнь, “без вины виноватые”.

Так кто виноват? Казалось бы, никто. Вся наша театральная система есть порождение системы советской, где граждан нужно было “окультуривать”, где в каждом городе должен был быть свой репертуарный театр. И нужен был он совсем не для художественных экспериментов и не для публики как таковой, а чтобы революционная “Оптимистическая трагедия” (кто ее сейчас помнит?) или нечто подобное ласкало взор жителя каждого городка.

Идеология рухнула, как рухнула и построенная на ней экономика. Появилось мощное зрелищное кино, Интернет. Телевидение предлагает передачи в 3D. А на сценах больших и малых городов никому не нужные актеры играют за мизерную зарплату никому не нужные пьесы.

Театр оказался самым нереформированным институтом страны. Жизнь вокруг кардинально поменялась, умерли целые производства и профессии, слово “модернизация” не сходит с уст руководства — и только театр живет в предреволюционной модели, когда “верхи уже так не могут”, а “низы уже так не хотят”.

Понятно, что в эту модель нужно срочно вмешаться, потому что она дискредитирует русский театр. Но власть боится этого как огня, потому что вмешаться в театральную модель — это поссориться с интеллигенцией, заработать клеймо “губителя театра”. А на носу всегда какие-то выборы, и покажите мне власть, которая сама лепит себе врага. Лозунг власти — “Мы вас не трогаем, а вы подписываете нужные письма и говорите нужные слова”.

За этот “статус-кво” столичных театральных деятелей, которые давно перевели свои театры на хозрасчет и стригут неплохие деньги за любой спектакль, потому что в столице зал всегда полон, расплачивается вся театральная страна. И тут главный лозунг власти от культуры прост: “Мы нервно курим в сторонке и душевно сочувствуем вашим проблемам”.

Формально к такой позиции не придерешься: в конфликте Любимова с актерами власти вели себя корректнейше — выражали сожаление, пытались посредничать, миротворствовать. А министр культуры Александр Авдеев прямо признал, что “квинтэссенция конфликта — это не только столкновения характеров и эмоций, но и невозможность перевести театр на контрактную основу, на которой работают все мировые театры, кроме наших”.

После этих слов ты ждешь, что министр, тонко понимая, что дальше так жить нельзя, разовьет могучую деятельность, чтобы привести институт театра в соответствие времени. Ждешь, что где-то там, наверху, вопрос будет поставлен ребром, и…

И министр культуры Авдеев, выступая на парламентском часе, говорит, что “…недофинансирование и встраивание в рыночные отношения вообще убьет то, что называется культурой… Культура оказалась неприспособленной к рыночным отношениям, идет снижение ее уровня и подстраивание его под вкусы людей с невысоким уровнем развития, происходит американизация культуры”.

О, великие герои “Оптимистической трагедии”, ваше социалистическое дело живет и побеждает! Министр признает, что культура хронически недофинансируется, что “в цивилизованных странах финансирование культуры занимает 2% в бюджете, а у нас доля культуры — 0,73%”, что “только 18% городов имеют театры”, что в 39 цирках страны “износ зданий доходит до 80%”. И тут же, продолжая мысль, говорит, что рынок убьет культуру.

Нет, это не культура оказалась не готова к рынку. Это бездарный государственный менеджмент демонстрирует свою неспособность ориентироваться в современных реалиях.

Позиция высших чиновников от культуры такова:

“Мы ничего не можем изменить, потому что нет нужных законов!

Мы ничего не хотим изменить, потому что рынок — это плохо!

Поэтому дайте нам еще денег из бюджета, чтобы мы жили как люди!

Мы эти деньги потратим, но саму систему менять не будем!

Дайте денег, денег дайте!!! “

А знаете, почему у менеджеров от культуры ничего не получается? Потому что они устами министра говорят так: “…идет снижение ее (культуры) уровня и подстраивание его под вкусы людей с невысоким уровнем развития”. Понимаете, в 2011 году государственный менеджер думает не о том, как создать действенную модель жизни для российской культуры, а работает “нравственным ориентиром”, уровень этой культуры оценивая. И этот “ориентир” Авдеев точно знает, что такое “невысокий уровень развития” собственных граждан, и публично об этом говорит.

Я не знаю, каков “уровень развития” самого г-на Авдеева, но хочу напомнить ему, что подобными “селекционными” заявлениями он дискредитирует власть.

Однако “ласковые речи” для депутатских ушей — это проблема Авдеева. Давайте лучше предложим ему отчитаться совсем о другом.

Спросим, к примеру, вот что: если госденег нет, то как будет жить нереформированный театр? Как дела с законом о благотворительности? Практически каждый столичный театр имеет назначенного Кремлем спонсора — им хорошо. А что делать театру в глубинке? Когда-нибудь Дума, которой Авдеев рассказывал о невысоком уровне развития людей его страны, примет этот актуальнейший закон, который даст возможность любым организациям или частным лицам финансово помогать любому театру?

Мне объясняли, почему не принимают этот закон: боятся “распила” и откатов. Правильно боятся! Так, может, побороться с этими “распилами” и откатами, но все же принять этот закон?

Можно поступить так, а можно эдак — я не берусь за г-на Авдеева делать его работу. Однако понятно, как нельзя поступать: нельзя с трибуны рассказать, как все плохо в твоем министерстве, выразить свое сожаление и участие прошлым и будущим жертвам своей работы и пойти домой.

Да, уровень культуры россиян, видимо, снижается, но снижается вовсе не потому, что проклятые американцы или Интернет забирают наших лучших в мире зрителей у русского театра или лучших в мире читателей у лучшей в мире литературы.

Просто всей русской культурой заведуют бесталанные менеджеры, которые не могут найти для всего нашего культурного наследия современной формы существования. Они как врачи, которые видят, что больному нужно делать операцию, но боятся.

И поэтому больной при смерти.