Исполняется десять лет русской истории Живого Журнала, cамой первой, самой интересной и творческой социальной сети. Мы уже привыкли: блоги и личные странички влияют на этику и эстетику, журналистику и эстраду. Ведение интернет-дневников не только создало плеяду новых, сетевых звезд, но и помогло некоторым известным людям раскрыться с какой-то иной стороны. Ефим Шифрин стал популярным и крайне авторитетным блогером за очень короткий срок. Тысячи юзеров ежедневно следят за его жизнью в социальных сетях. И артист умудряется быть совершенно разным в жизни, в искусстве и в Интернете.

— В Живом Журнале вы Котельник, в Facebook — Нахим, на афишах — Ефим, а как же вас зовут на самом деле?

— О, это еще не полный список. Вы забыли про Фиму, наверняка не знаете про Химыча — так меня зовет брат. Мне неловко признаться, но за свои полвека я был Евфимием, Фимистоклом и откликался, кажется, на все вариации имен, которые рождало мое настоящее имя. Конечно же, я — Нахим. Так меня назвали родители. Так до сих пор зовут ближайшие друзья и родственники. Ефимом я становлюсь, выходя на сцену, Котельником — выбираясь к читателю. А в зеркале до сих пор вижу очень неуверенного в себе Фиму и, даже откликаясь уже несколько лет на «имя-отчество», ничего не могу с этим поделать...

— И как все эти личности внутри вас соотносятся между собой?

— Под этими именами не личности. И даже не сущности. Но и не маски. Под ними — тот же я, только... как бы сказать... для разных общественных... надобностей. Те же, кому нужен я — без профессии, без блога, без экрана, без светской мишуры, могут вполне называть меня по уменьшительному имени. Вот тогда я и явлюсь со своими заморочками: сомнениями, тревогами, простуженным горлом, в халате. Вам это нужно? Давайте лучше как привыкли — Ефим.

— Как же вас, Ефим, занесло в социальные сети?

— В «Одноклассниках», которые были первыми, меня убедил зарегистрироваться брат, найдя в этом хороший шанс собрать хотя бы виртуально всех разбросанных по свету родственников. Сначала я нашел там два недобрых десятка собственных клонов с моими фотографиями, подписанными сценическим именем Ефим. Среди всех Шифриных я стал на этом ресурсе единственным Нахимом. Потом администрация сайта присвоила мне специальную звездочку, и я буквально утонул в тысячах приглашений подружиться. Со временем желающих дружить становилось меньше, и свой рабочий день теперь я заканчиваю чтением всего лишь семи-восьми писем от «одноклассников», с которыми никогда в жизни вместе не учился.

В ЖЖ меня привело упоминание в одном сердитом блоге моего давнего стишка. Я стал читать самые популярные сетевые журналы, а потом, недолго думая, присвоил своему дневнику имя Котельник, понимая, что среди всех моих имен это больше других указывает на место, где я сейчас живу. На мир я смотрю из окна высотки на Котельнической набережной, где в соседних подъездах когда-то жили мои драгоценные кумиры...

— Но теперь вы блогер со стажем. Что нового виртуальная реальность внесла в вашу реальную жизнь?

— О, социальные сети — именно что СЕТИ. Для одиноких и затравленных. Шучу, конечно. В моем случае страничка начиналась как способ коммуникации с родственниками. Видимо, в обычных электронных письмах чего-то не хватает для полноценного общения. Даже набор смайликов в Gmail не заменит эту вакханалию сердечек, портретов, тортиков и цветочков для того, чтобы чувствовать себя в этой переписке счастливым. Где еще вы обнародуете такую коллекцию пляжных фотографий двадцатилетней давности, а получите отклик на нее как на собранную буквально вчера?

— Но люди создают на своих страничках идеализированные образы самих себя в стиле «полюбите нас беленькими», значит, все это альтернативная реальность или...

— Да, это помимо прочего, наверное, способ нарисовать себя в духе парадного портрета кисти художника Шилова. Возможно, социальные сети это и есть альтернативная реальность. А возможно, просто убийственно примитивная мечта. Скорее ирреальность. Способ достичь невозможного: быть таким, каким не суждено уже ни родиться, ни вырасти...

— Чем, по-вашему, Facebook отличается от Живого Журнала и от «Одноклассников»? Если все они существуют параллельно, значит, заведены для разных надобностей?

— Ну, в Facebook как-то все поинтеллектуальнее: во всяком случае для русскоязычных пользователей. «ВКонтакте» легко найти музыку и фильмы, не тратя время на скачивание. «Одноклассники» — это все-таки раскрашенные открытки, посланные с курорта. Трудно представить в социальных сетях человека, которого запрягла какой-нибудь идеей наука или тяжелая работа, что легко проверяется на собственном примере: когда я ночую в поездах или в самолетах, я даже не страдаю от того, что наконец выбрался из этих сетей.

— Значит, все они скорее от недостатка, чем от избытка общения?

— Даже не ходите к гадалке. Конечно, от недостатка. В том числе и любви...

— А если говорить про дефицит информации? Многим блогерам лента сообщений их друзей давно заменяет новости в телевизоре или в газетах. Отныне они интересуются не глобальными новостями (зачем мне землетрясение в Китае?), но событиями в жизни обычных людей.

— Как говорит один телевизионный ведущий, «не хочется никого обижать»... Но боюсь, что лента друзей — это очень лукавые новости. Они окрашены если не трактовкой, то хотя бы тенденциозностью отбора. Иногда случается, что посты в ленте будто бы размножены под копирку. И это совершенно естественно: мы выбираем себе друзей по образу и подобию. Уверен, что это не самый надежный источник информации...

— Значит, вы совсем не доверяете блогерской информации?

— Я почти не ищу в блогах информацию. ЖЖ это тот ресурс, который посвящает меня в то, как к этой информации относятся мои «друзья» или идейные противники. В блогах я с бо,льшим удовольствием читаю дневники. Меня, вслед за всеми, кому я даже в мыслях не чета, все равно интересует «маленький человек». С чем проснулся, что ел, что пил, с чем ушел на работу, с чем вернулся... Я, извините за выражение, подглядываю... Бог мне судья в этом «невинном» актерском занятии.

— По-вашему, стиль подачи информации для интернет-аудитории влияет на современную журналистику?

— К сожалению, развязный блогерский стиль уже донельзя выкрасил всю нашу журналистику. И простите мне продолжение этой туповатой метафоры, делает ее поразительным образом бесцветной. «Хамим, братцы, хамим» — до этой констатации Александр Сергеевич Грибоедов, слава богу, не дожил...

— Кстати, русскоязычные блоги как-то отличаются от блогов юзеров из других стран?

— Я почти не знаком с англоязычными пользователями Живого Журнала (на других языках, понятно, я и не смог бы читать чужие дневники), но хочется верить, что активные пользователи Интернета — это уже «мировое сообщество», которое с некоторых пор характерно некими общими свойствами. Но вот, например, моя племянница ведет блог на иврите и на английском, и я отмечаю, что там записи куда более лиричны, чем большинство известных мне дневников ее русскоязычных ровесниц. Правда, я бы и не торопился делать выводы вслед за некоторыми обозревателями, утверждающими, что Рунет — самый агрессивный ресурс мировой Сети. Везде хватает своих поэтов и подонков, праведников и сумасшедших...

— Как вы считаете, можно ли назвать сетевые дневники ростками гражданского общества? Флэш-мобы, открытые письма и массовые перепосты общественно важных текстов создают прецеденты влияния блогеров на политику…

— Вполне допускаю, что блогосфера могла бы стать виртуальной кузницей гражданского общества. Но вы употребили слово «ростки». Вот тут я пасую: мы вечно уповаем на эти ростки. Но только в стране со столь богатой историей как-то неизменно получается, что ростки вечно не дозревают до урожая. А если случается жатва, то она, как и русский бунт, выходит бессмысленной и кровавой... Все дело, наверное, в том, что и среди этих ростков ядовитых сорняков выходит на порядок больше, чем культурных злаков...

— Вы «ушли» в Сеть для того, чтобы общаться со своими зрителями напрямую. Но ведь у вас и раньше была такая возможность, например на закрытых вечеринках...

— О, корпоративы — это уже, к счастью, почти померкшая тема. Их становится все меньше и меньше. Богатые тоже плачут, расставаясь с деньгами. Многие наши Журдены поиздержались и задумались, так ли на их пьяном застолье необходимы фанерные девичьи трио или мальчиковые группы. В конце концов, стриптиз из соседнего бара обходится дешевле. А поющих юношей можно найти и среди офисного планктона — в самодеятельности собственного холдинга.

— Юмор, которым вы профессионально занимаетесь, это ведь тоже про общественное самосознание. Сейчас проще смешить людей или сложнее?

— Моя профессиональная задача, конечно же, смешить людей. Я понимаю, что она может показаться неполной или ущербной тем, кто видит назначение искусства в вещах куда более возвышенных и глубоких. Я давно не разделяю иллюзии тех, кто мечтает видеть любое театральное зрелище похожим на урок обществоведения или литературы. Смеховые мишени мало меняются с течением веков: на них все та же забавная рожица дурака или недотепы, а вот орудия обстрела, конечно, меняются. Мало того, теперь это принято делать с привлечением лазеров и целой толпы закулисных помощников. Только вот звук от выстрелов делается все больше похожим на... впрочем, сейчас я сам готов пошутить с помощью такой метафоры, которая точно не понравится нашим высоколобым зоилам...

— Хорошо, мишени не меняются годами. А зритель?

— Публика, помимо того что за эти годы сменила наряды, к большому моему огорчению, изрядно расслоилась. Заметная часть зрителей назначает нам свидание в клубах или на корпоративных вечеринках. Кого-то вполне устраивают и ролики в Интернете: слава богу, всякое добро в Сети появляется буквально в день премьеры. Ну и, наконец, главное: в «большую юмористику» влилось новое поколение — веселых и находчивых, и расстановка потешного войска кардинально изменилась… Молодые интеллектуалы вернули в опустевший со временем зрительный зал своих ровесников, без боя взяли телевизионные каналы. Эстрадные старики ворчат, обыватели морщатся. А между тем всякий финал, как водится, можно выдать и за пролог переиначенной пьесы: едва успевают проститься со сценой старые короли, румяные глашатаи уже кричат: «Да здравствуют новые».