Санкт-Петербургский российский оркестр синематографа под управлением Игоря Пономаренко в рамках своего проекта «Soundtrack» представил в нашем городе первый авторский концерт Владимира Дашкевича — композитора, написавшего музыку к фильмам «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», «Зимняя вишня», «Собачье сердце», «Бумбараш», «Роковые яйца» и еще доброй сотне картин. В эксклюзивном интервью «Вечёрке» 75-летний мэтр был весьма неожидан и полемичен.

99 и 9 строки бюджета тратится на бессмысленные фестивали

— Владимир Сергеевич, вы как-то сказали, что в России существует плеяда мощных симфонических композиторов, но они находятся в ситуации блокады...

— Именно так! Я это вижу по судьбе замечательной оперы Эдуарда Артемьева «Преступление и наказание», которую он писал 27 лет. Выдающееся произведение, но кто его слышал? Это же можно сказать и про «Оперный дом» Алексея Рыбникова, про балет Геннадия Гладкова «Одиссея», оперу «Алые паруса» Максима Дунаевского, симфонию «Желтые звезды» Исаака Шварца. Это все замечательные произведения, говорящие о том, что в России жива школа настоящего, подлинного симфонизма, который я называю «уличным симфонизмом». Музыка этих авторов прошла испытание кинематографом, выдержала это испытание, оказалась замечательным строительным материалом для создания современной симфонической формы — другой, чем у классиков, но не менее действенной, динамичной, вполне конкурентоспособной. Однако ее мало кто слышал...

Ведь 99 и 9 строки бюджета тратится на бессмысленные фестивали, когда московский оркестр едет играть Вагнера в Петербург, а петербургский оркестр спешит играть Вагнера в Москву. Пора от этого отказаться. Я считаю, Россия заслужила, чтобы русские сезоны, гремевшие сто лет назад по всему миру, не превращались в повтор того, что сделал Дягилев — и что повторить невозможно (и не нужно!), — а чтобы широко звучали сочинения современных русских композиторов. Но что происходит в реальности? 70 спектаклей моей оперы «Клоп» триумфально прошли на сценах Парижа, Рима, Цюриха, Женевы, Берлина, Афин, Мадрида. Но в России оперу «Клоп» никто не ставит. Так же, как и многие другие произведения.

Мы вырастили обойму ангажированных критиков

— Почему же петербургские театры не обратят внимания на музыку Дашкевича?

— Михаил Левитин в Новосибирске гениально поставил мою оперу «Ревизор». Москва сделала все, чтобы этот спектакль не пустить. Петербург же хранит гордое молчание. Гергиев, конечно, замечательный дирижер и труженик, за что я его очень уважаю. Но, понимаете, здесь ведь схлестнулись два фронта. На одном фронте — европейский авангард, который в течение ста лет успешно вымогает у муниципалитетов огромные деньги для своего продвижения. На другом фронте — вот этот уличный симфонизм. По большому счету повторяется история Моцарта и Сальери. Моцарт — это и есть уличный симфонизм. Пушкин ведь написал историю про то, как пришел уличный скрипач, который на улице в подземных переходах играл не Сальери, а Моцарта. И Сальери отравил живую музыку. Так и авангард уничтожил сложившуюся веками обратную связь композиторов со своей социокультурной аудиторией. Он ее просто выгнал из концертных залов. Авангард научил исполнителей играть по нотам. С этим можно сравнить только актера, который не способен играть без суфлерской будки.

Вы можете себе представить Басилашвили, который стоит на сцене и ловит подсказку суфлера: «Быть или не быть?» Этот стиль привел к страшным последствиям. Я много работал в театре, писал музыку для спектаклей Товстоногова, Эфроса, Волчек, Левитина и других. И я понимаю, что сделал Станиславский: он приучил актера любить театр. Актеры любят играть. А музыканты не любят. Когда они играют, я слышу, как они считают деньги.

Музыканты же не устают хвалить друг друга. Мало того, вырастили обойму ангажированных критиков, которые их тоже бесстыдно хвалят. Хотя уровень сегодняшнего исполнительского искусства невозможно сравнить с тем уровнем, когда во главе музыкальной культуры стояли Шостакович, Прокофьев, Хачатурян. Для Давида Ойстраха невозможно было играть по нотам, а сегодня Гидон Кремер позволяет себе играть «Чакону» Баха по нотам. Да его профессор спустил бы с лестницы!

И спас музыку ХХ века кинематограф, потому что через молодое искусство композиторы смогли говорить со своей аудиторией — с широкой уличной аудиторией. Это положило водораздел. Одни проявили себя в музыке кино, другие — в авангардно-филармоническом, на самом деле чрезвычайно консервативном поприще, где нужен не талант, а технология. Знание типовых нехитрых авангардных приемов, которым можно научиться, приводит к тому, что огромное количество композиторов, выученных таким образом, в течение лет не явили миру ни одного яркого, талантливого имени.

Попса калечит мозги миллионам

— Вы были приглашены в жюри ТВ-проекта «Суперстар» на НТВ, где на фоне благодушно настроенных мэтров эстрады показали себя жестким и принципиальным критиком попсы, не пощадив даже Пугачеву...

— Надо отдавать себе отчет в том, что мы ввергнуты в состояние войны форматов. Россия — огромная страна, и чтобы удержать страну, удержать людей в ощущении себя гражданами этой страны, нужен не малый формат, которым кормят наших граждан по всем ТВ-каналам и радиостанциям, не попсовый формат, а настоящий, крупный формат.

Что такое формат? Маленький формат — маленький человек. Крупный формат — это личность. Россию может удержать только личность. Крупная, настоящая личность. Поэтому русская песня такая протяжная, поэтому музыка Шостаковича, Мусоргского, Чайковского такая глубинная...

А сегодняшнего россиянина пичкают песенками чемпиона «Евровидения» Димы Билана, который объявляется чуть ли не героем России, хотя исполняет американскую песню на английском языке, не имеющую никакого отношения к русской культуре.

И такой поп-формат действует как нейровирус, калечит мозги миллионов. Ведь музыка создает модели мышления. Потребитель попсы становится глуп и примитивен. У него заблокировано правое полушарие и очень перегружено левое, то есть слов много, музыки практически нет: левополушарная песня блокирует то, что делает человека человеком, — образное мышление, воображение. Это не только музыкальная, а серьезная, масштабная социальная проблема.

Скоро профессия композитора вымрет

— Ваш коллега, композитор Эдуард Артемьев, написал музыку к нескольким голливудским картинам. А вас не звали на «фабрику грез»?

— Я много работал в Европе, до Голливуда дело не дошло, о чем я, как ни странно, не жалею. Там ведь мне пришлось бы писать другую музыку, подстраиваться под их формат. А зачем? Лучшая музыка того же Артемьева написана к картинам российских режиссеров. Я вообще считаю, что в 80-х годах наша композиторская школа вышла на мировой уровень. Был период 60-х, когда появились Фрэнсис Лэй, Мишель Легран, Нино Рота, но вскоре мы вернули себе первенство, стали обыгрывать соперника даже на «чужом поле» — немецкие «Бременские музыканты» были написаны Гладковым блистательно! Так же блистательно написал Максим Дунаевский «Трех мушкетеров», а Рыбников — «Буратино». И мне удалось кое-что сделать интересное на английском материале в фильмах про Шерлока Холмса... Кстати, я написал балет «Шерлок Холмс», использовав музыку из картин Игоря Масленникова, и тоже не встретил никакого интереса со стороны российских театров.

— А ваша камерная музыка тоже не востребована?

— Камерной музыкой по-настоящему я стал заниматься недавно. Сейчас я понял, из чего ее делать. Понял также, что музыка должна идти к людям более активно, потому что слушатели потеряли к нам доверие. А ведь музыка — это часы человечества, они отражают время. Если часы ломаются, их либо чинят, либо выбрасывают.

Мне кажется, что если нынешняя ситуация не изменится, то композиторам останется для сохранения своей профессии пять — семь лет. А исполнителям — десять. Скоро такая профессия просто вымрет! Целое поколение молодежи уже не знает, что такое виолончель или дирижерская палочка. Им это неинтересно, и я не могу сказать, что это следствие их бескультурья. Это следствие того, что их не любят музыканты.

"Вечерний Петербург"

Обсуждение закрыто