Люди часто полагают, что все профессиональное искусство сосредоточено именно на площадках бюджетных учреждений. Но еще работая в Томске, я убедился, что это далеко не так. Живое и интересное рождается в неформальной среде, где творчество и креатив не ограничивает даже скудная смета.

20 сентября в таллиннском культурном центре "Линдакиви" существующая уже седьмой год Русская театральная школа Ирины Томингас открыла сезон спектаклем по мотивам произведений и дневников Даниила Хармса "Смрах".

Даниил Хармс (Д. Ювачёв, 1905-1942), пожалуй, один из самых загадочных советских писателей, рожденный волной революционных преобразований на переломе эпох и перемолотый новорожденной советской эпохой. Его творчество – блистательный образец абсурдизма как направления в философии и искусстве, отрицающего смысл человеческого бытия. И то, что именно Русская театральная школа Ирины Томингас взялась за постановку спектакля по произведениям Хармса, вызывает уважение и сочувствие. Уважение, потому что отважен режиссер, берущийся за сложнейший драматургический материал. Сочувствие, потому что актерам и зрителям в жанре абсурда чрезвычайно трудно найти адекватные средства общения и взаимопонимания. Понимая это, Ирина Томингас и ее напарница по театру Ирина Крит сознательно уходят от формата психологического театра и создают театр пластической драмы.

Свет

Да, в спектакле «смраХ» именно пластика, ритм, движение становятся основой всего действия, разворачивающегося в замкнутом пространстве, образованном игрой света и тени. Свет – одно из главных действующих лиц спектакля. Не случайно Ирина Томингас сама встает за светорежиссерский пульт. Спектакль очень нервный, неровный, пульсирующий, решающий сразу несколько задач. Это и стремление воссоздать достоверность текста Хармса через образы и декламацию, и попытка собрать, аккумулировать злую энергию экзистенциальности в пластической массе тел, и намерение вынести поток энергии, разрушающей «четвертую» стену, в зрительный зал.

Эти задачи решаются вполне успешно, потому что режиссер их предельно четко формулирует, обладая перспективой и стратегическим видением, а актеры понимают, что они делают на сцене, и не играют, а существуют в плотной атмосфере происходящего.

В спектакле заняты студенты Русской театральной школы: Сергей Пилипенко, Ольга Гришина, Марк Сепп, Юлия Гришина, Арина Бонус, Игорь Слепак, Анна Богданова, Илья Суханов, Александра Величко, Мишель Полина Диденко. И никто из них не стремится выделиться, переиграть партнера или, напротив, уйти в тень. У актеров иная миссия – стать молекулами в веществе спектакля. Актеры сознательно отказываются от индивидуальности, чтобы взаимодействовать на равных и, постоянно сталкиваясь и разлетаясь по разным траекториям, формировать общее поле притяжения. Потому что «смраХ» - это живая театральная лаборатория Хармса, отрицавшего в своем творчестве статику, постоянно искавшего источники движения.

А главный источник движения души или тела – это конфликт. И структура событий в спектакле выстроена в пересекающихся плоскостях конфликтов. Это конфликт между формой и содержанием, светом и чернотой, личностью и массой, духом и бытом, святым и скверным, звуком и тишиной, жизнью и смертью. Но внутри каждой этой категории также лежит конфликт. На сцене конфликтуют формы – шары и кубы, в конфликте находится содержание – жесткий текст, тугое движение и томные песенки из патефона. Свет распадается на струящиеся потоки и острые иглы рапида. Чернота то поглощает людей, то выплевывает их оболочки. Эти приемы многократно усложняют структуру спектакля, но позволяют довести иррациональность и сюрреализм до состояния физической осязаемости. И что же должен ощутить зритель? Конечно, Страх.

Страх

Страх – это именно то чувство, которое источает жизнь каждого человека червяками сомнений и тревог. Страх – это то состояние, в котором Хармс пребывал после первого ареста в 1931 г. и до самой смерти в психиатрической тюремной больнице в блокадном Ленинграде в 1942 г. И, продолжая ряд конфликтов, вплетенных в ткань спектакля, Страх формулирует неразрешимую дилемму: что делать, если страшно умереть, но и жить - еще страшнее. Страх материализуется в лице Старухи, героини одной из последних повестей Хармса.

Впрочем, в спектакле Старуха дематериализована и присутствует в форме текста и символов. Но, как и в повести, эта Старуха, явно генетически связанная со старухой-процентщицей Достоевского, неотступно преследует Героя – самого Хармса. И таки настигает его. Конечно, появление в финале спектакля посланца современного мира в лице девочки-рэпера, несколько смещает акценты. Ведь сам бездетный Хармс к детям не испытывал симпатий, давая им вредные советы. Недаром в повести «Старуха» главный герой напускает на детей столбняк, после чего те околевают. Еще тот «черный юмор»! В спектакле это жестокосердие явлено в мизансцене с превращающимися в трупы актерами, падающими бревнами на сцену после столкновения с бездной абсурда.

Отлично решена сцена в трамвайчике, где актеры пластически имитируют движение в салоне транспорта. И вновь страдание и отчаяние от невозможности остановиться, выйти и укрыться от неизбежности даны выразительно и пронзительно. Впечатляет и сцена с каруселью-конвейером, когда актеры-мужчины передают из рук в руки актрис-женщин, как будто крутится непрерывно барабан револьвера, готовый в любой момент остановиться, чтобы выпустить из себя пулю смерти.

Конечно, жанр абсурда и эксцентрики предъявляет к актерам особые требования в умении владеть телом и чувствовать ритм. И актеры Русской театральной школы с этим справляются хорошо. Но есть пожелания поработать над мастерством сценической речи, потому что текст нужно не просто произносить на авансцене, но посылать его в зал до самой галерки.

При том нужно помнить, что коллектив Ирины Томингас, обладатель Гран-при Вильнюсского фестиваля театров, на сегодняшний день фактически оказался на улице, и не имеет своего помещения для репетиций. И хотелось бы пожелать, чтобы перед началом таких непростых спектаклей, как «смраХ», зрителям раздавали программки с комментариями и текстами Хармса для лучшего понимания происходящего на сцене. Но сакральный вопрос: а деньги для этого где? И нет ответа…

Ведь такой театр, как Русская театральная школа, очень нужен не только русскоязычным жителям Таллинна, но и всем театралам Прибалтики, потому что настоящее искусство – достояние не отдельных этнических групп, а всего цивилизованного сообщества. Спектакль по произведениям Даниила Хармса рождает страх перед жизнью, но появление в финале маленькой девочки дарит надежду на его преодоление. Воздушные шарики в спектакле – символ бренности – в любой момент могут улететь, но если их держать всем вместе, они останутся с нами. И одинокая луна никогда не погаснет…

Андрей Кузичкин - театрал, актер, журналист, общественный культурный деятель. В течение шести лет возглавлял департамент культуры Томской области. С августа 2014 года проживает в Эстонии.

rus.err.ee

Обсуждение закрыто