Фото: madeinpiter.ru

К 770-летию Чудской битвы

Битва русских новгородских и владимирских дружин под предводительством князя Александра Невского с объединенным войском Ливонского Ордена, Дерптского епископа, датских вассалов и ополчения из числа местной чуди на льду Чудского озера 5 апреля 1242 года относится сегодня к числу наиболее знаменитых и славных побед русского оружия. И не важно, что памятник князю Александру и его воинам воздвигнут в Пскове в доброй сотне верст от предполагаемого места битвы, да и само место сражения остается предметом ожесточенных споров историков и краеведов.

Не имеет значения, что с чисто военно-исторической точки зрения масштаб столкновения уступал многим другим боям и походам, что почти сто лет вели с крестоносцами русские князья на западных рубежах Руси. Не принципиально, что образ Чудской битвы в глазах наших современников сформирован гением Александра Эйзенштейна, талантом Сергея Прокофьева и харизмой Николая Черкасова, а советские историки реконструировали события уже потом, задним числом, после выхода на экран фильма «Александр Невский». Так оно на самом деле было или нет, но пророческим оказался монолог Черкасова-Невского: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!»

Послевоенная, относящаяся к началу 1950-х годов, историческая реконструкция событий 700-летней давности хорошо известна. А других интерпретаций в советской атеистической историографии до той поры никогда и не было.  Немецкие крестоносцы, завоевав Ливонию (Прибалтику) спланировали поход на восток с целью поработить русские земли. В 1240 году рыцари  захватили Псков и Изборск и планировали поход на Новгород. Ярослав Невский превентивным ударом отбросил «псов-рыцарей» от Пскова и вынудил их принять бой на льду Чудского озера. Объединенная рать всех земель русских выстояла под ударом  крестоносных рыцарей и в кровавой сече наголову разгромила орденское войско, перебив и перетопив под лед сотни крестоносцев и взяв многих в плен. После этой славной победы крестоносцы зареклись покушаться на земли Русские.

Все так. Но это смешение реальных фактов, изощренных исторических интерпретаций, текущей политической конъюнктуры превращало Ледовое побоище, прежде всего, в пророческий символ- предупреждение  западным (читай – натовским) агрессорам. Этот смысл не утратил своей актуальности и сегодня. Поэтому он востребован. Но его, этого значения, мало. Такое простое и прямолинейное послание теряется в 770-летней исторической перспективе. Его явно недостаточно, чтобы весь патриотизм и волю к победе уложить в рамки одного не самого масштабного сражения. Есть что-то еще. Гораздо более важное.

С помощью Святых Бориса и Глеба и Небесного Воинства

Дошедшие до нас реальные сведения о Ледовом побоище скудны и немногословны. Но сомнений не вызывают. Новгородская летопись рассказывает, что в марте 1242 года новгородский князь Александр Ярославич, изгнав из Пскова двух представителей Ливонского ордена, отправился в пределы Дерптского епископства с вооруженным отрядом. Крестоносцев в Псков сами псковичи и пригласили, а чего искал князь Александр в Чудской, земле летопись не поясняет. Один из княжих воевод со своим отрядом увлекся преследованием епископских людей, а также сбором моральной и материальной «компенсации» и был разбит противником наголову. Князь Александр отступил к Чудскому озеру и здесь «на Узмени у Воронея камня»  встретил преследовавших его рыцаре Ливонского ордена, людей Дерптского епископа, датских вассалов и чудское ополчение. Было это по летописи в субботу пятого апреля.

Рыцари, как пишет Новгородская летопись, выстроились свиньей, пробили русский полк, но в ходе «сечи великой» и с помощью Святых Бориса и Глеба русские дружинники одержали верх. Побежавших рыцарей и чудь новгородцы гнали по льду семь верст. «Немцев» убили 400 человек, а чуди «без числа». В агиографической повести о житии благоверного князя Александра на помощь ему против «безбожных немцев» приходит даже Божье небесное воинство.

Рифмованные Ливонские хроники скромнее в описании поражения крестоносцев. Во-первых, «войско русских» численно превосходило братьев–рыцарей. Бежать бросилось, не устояв, войско Дерптского епископа.  В сражении, согласно хроникам, пали двадцать рыцарей, а шестеро попали в плен. Погибших в сражении кнехтов, оруженосцев, слуг и бойцов чудского ополчения Ливонские хроники не упоминают. Принято считать, хотя прямых доказательств тому нет, что новгородские и псковские летописцы учли все потери рыцарского войска, а ливонский хроникер посчитал только полноправных братьев –рыцарей. 

В глазах одной стороны, это было довольно масштабное сражение с жестоким и сильным врагом.  По мнению другой стороны, масштаб битвы был не столь велик, но поражение досадным.   Прекратились попытки Пскова отпасть от Новгорода под руку Ордена. Братья –рыцари перестали затевать набеги на новгородские владения. Местное православное духовенство и население убедилось, что князь Александр не допустит в русские пределы католических миссионеров, а сам не пойдет на союз с «латинянами» в ущерб православию.

Дранг нах Остен

На протяжении жизни всего лишь двух поколений эстонские племена и родственные им финноязычные ливы были завоеваны  крестоносцами. Примечательно, что ливы, сначала оказавшие ожесточенное сопротивление отрядам Ордена Меченосцев, затем, частично обращенные в католичество, усердно помогали крестоносцам одержать верх над эстонцами (чудью).  В 1219 году флот датского короля Вальдемара II, сопровождавший Лундского епископа  Андреса Сунесена, высадил десант на побережье близ Ревеля. В ожесточенной битве с местными племенами датчане одержали победу, обрели датский национальный флаг (по легенде флаг упал с неба) с белым крестом на красном поле и заложили т.н. «Датский город», по-эстонски «Tani linn – Tallinn». 

Война Ордена с местными племенами была в самом разгаре. Ордену помогали предки латышей, эстонцам – новгородцы и суздальцы. Планировался большой поход на орденскую Ригу, но по просьбе эстонских островитян 20 тысяч русских дружинников осадили датский Таллин.  Взять его не удалось, а Орден получил передышку. 1224 году меченосцы штурмом взяли городок-крепость Юрьев. Оборонявшие его эстонцы и русские дружинники полоцкого князя Вячко были поголовно уничтожены. В живых, по орденским хроникам, был оставлен лишь один русский воин. Ему дали «доброго коня» и отправили с донесением к Ярославу Всеволодовичу.   А уже через 16 лет покоренная орденом чудь выступала за крестоносцев против Пскова и Новгорода в качестве вспомогательных войск.

Националистический слоган «Дранг нах Остен», родившаяся в германских университетах в XIX веке, особо популярным стал в Прибалтийских губерниях Российской Империи. В середине позапрошлого века немецкое национальное возрождение и создание единого германского государства породили в немецкой же прибалтийской среде настроения, мягко говоря, оппозиционные тогдашней российской государственной власти. Русская интеллигенция ответила постановкой т.н. «остзейского вопроса» и требованием окончательного упразднения политических, экономических, религиозных и культурных привилегий местных немцев. Нарождавшееся латышское и эстонское образованное общество первоначально дружно поддержало натиск на «немецких господ». 

В этот период горячечных русско-немецких споров и родилось историческое клише, мировоззренческая схема, согласно которой в XIII веке немецкие рыцари, неся свет западного христианства, рвались на восток, но их крестовый поход был остановлен на рубежах русских княжеств. Жертвой немецкой воинственности пали свободолюбивые эсты, ливы и латгальцы, на сотни лет оказавшиеся  в немецком рабстве.

Собственно говоря, концепция остановленного «натиска на восток» по тем временам устраивала всех:  и немцев, так как Прибалтика оказывалась в сфере их естественных национальных границ;  и прибалтийских интеллигентов, которые «воспевали зарю национального возрождения»; и русских национальных идеологов. Последние получали символ успешного противостояния «тевтонцам» в свете, растущего как на дрожжах геополитического влияния, новой объединенной канцлером Отто фон Бисмарком  Германии.

Классик русской истории Николай Карамзин упоминает Ледовое побоище мельком. Сергей Соловьев уже подробно пересказывает летописные источники. Николай Костомаров дает историософскую оценку, что де в результате поражения на Чудском озере немцы оставили мысль завоевать русские земли. Сергей Платонов констатирует, что после ледового побоища крестоносцам пришлось оставить в покое русские земли. «Единственно верный» смысл Чудской битвы задали на всю вторую половину прошлого века официозные «Очерки истории СССР», изданные в 1953 году. В «Очерках» сражение стало «крупнейшей битвой раннего средневековья», в которой участвовали «объединенные силы» всей Руси, а от действий войска Александра Невского зависела «судьба Русской земли»

Мало кто задавался вопросом, а имел ли Ливонский Орден ресурсы для расширения не только владений, но просто сферы влияния? Орден Меченосцев, чуть не поголовно, уничтожили язычники-литовцы под Шауляем в 1236 году.  Тевтонский орден разбился о польско-литовско-русское войско на поле Грюнвальда в 1380 году.  Ливонский орден, не приобретя больше ни пяди земли на востоке, был изрядно потрепан новгородцами в битве под Раковором (Раквере) в 1268 году и окончательно ликвидирован Иоанном Грозным в 1561 году. 

Во времена Александра Невского Ливонский Орден мог создавать проблемы приграничным русским городам, оказывать силовую поддержку торговой активности Ганзейского союза, и способствовать католическим миссионерам. Но покуситься на политическую самостоятельность северо-западной Руси Орден не мог. Из всех мыслимых направлений «экспансии на восток» реальную стратегическую опасность представляла экспансия религиозная. Не удивительно, что всякие экзотические религиозные веяния в те поры проникали в Московию с севера через Новгород. 

В нынешний веротерпимый век такая религиозная озабоченность  кажется чем-то искусственным и несерьезным. Поэтому публике, даже академической, предлагается объяснение геополитическое.  Современный популярный финский историк Прибалтики Сеппо Цеттерберг, например, излагает последующие события исходя из следующей политической логики. Достижение мирных соглашений между Ливонским Орденом, Датским и Шедским королевствами при посредничестве католической церкви позволило «направить немецкий меч на восток, дальше за Чудское озеро». Шведы направили военную экспедицию в устье Невы, а  Дерптский епископат и войска датских вассалов в 1240 году  захватили Изборск и Псков. «В марте 1242 года войска князя Александра вернули Псков и вторглись в Эстонию, где потерпели поражение в одном небольшом сражении. Главная битва состоялась 5 апреля 12042 года на льду Чудского озера. Александр Невский во главе 5000-6000 войска одержал верх над объединенным отрядом Ливонского Ордена, Дерптского епископства и датских вассалов. Последних поддерживали и эстонцы. Всего на стороне Ордена было около двух тысяч воинов». Финский историк отмечает, что князь Александр, несмотря на победу, наступление на запад не продолжил, и счел угрозу со стороны Ордена меньшей, чем «опасность монгольского нашествия». 

Популярный эстонский гимназический учебник идет дальше и внушает школьникам мысль, что конфликты стран Балтии с Россией носят экзистенциальный характер и являются лишь частным случаем конфликта Востока и Запада.  Ведь Эстония благодаря завоеваниям крестоносцев стала неотъемлемой частью западного мира: «С другой стороны, в результате завоевания и крещения Эстонии была включена в западноевропейский мир. Культурные влияния Запада, его правовые нормы и общественные структуры распространились на Эстонию. Граница между Западной Европой и Русью теперь проходила по реке Нарве и Чудскому озеру. Впоследствии это позволило эстонскому народу  сохраниться, уберегло от участи восточных братьев по языку». Не менее интересна и включенная в учебник сентенция, выражающая сожаление о том, что крестовый поход волей исторических обстоятельств остановился на границах княжеств Древней Руси. Учебник трактует это событие с сочувствием к крестоносцам и с позиции самоидентификации с Западным миром: «Балтийский крестовый поход стал частью конфликта между Востоком и Западом, между католическим миром и православными Византией и Русью. Отчего же Запад не осуществил масштабный крестовый поход на Русь?... К 1240 году время было упущено. Во-первых, в 1242 году новгородский князь Александр Невский  в Ледовом побоище на Чудском озере разбил немецких рыцарей, после чего восточная граница была стабилизирована. …Большая часть русских княжеств, включая Новгород и Псков, признали верховную власть Золотой Орды… Ссориться с монголами  было неразумно. Не лишне вспомнить, что граница монгольской мировой державы доходила до Чудского озера». 

Апофеозом немецкой концепции «Дранг нах Остен», но с отрицательным знаком и  применительно к Чудской битве стал фильм Эйзенштейна «Александр Невский». Фильм Эйзенштейна по уровню исторической достоверности сравниться может разве, что с «Утомленными солнцем-2» Никиты Михалкова.  К историзму в передаче фактов художественными средствами оба фильма отношение имеют весьма отдаленное, но настроение передают.  Причем передают они не настроение современников битв, боев и походов, а мироощущение современников создателей фильмов. Поэтому и судить их можно только за это. Эйзенштейн, Черкасов, Прокофьев всю силу своего таланта положили на алтарь защиты Отечества от бесчисленной, безликой и бесчеловечной «тевтонской силы». Вышедший на экраны в 1938 году фильм «Александр Невский» был для своего времени квинтэссенцией патриотических настроений и для защиты Отечества сыграл роль не меньшую, чем прославленные советские танки.

Смысл истории и история смыслов

Историческое событие, исторический факт всегда имеют, имели, и будут иметь множество смыслов. Дело не в релятивизме – каждый якобы прав по своему – а в мировоззренческих запросах эпохи, в том, что каждое время, каждый народ решает что здесь и сейчас самое важное, а что второстепенное, а чем и вовсе можно пренебречь.

Для истории и историка важно не только то, что можно подтвердить перекрестными ссылками независимых документальных свидетельств, доказать археологическими изысканиями, найти следы в лингвистике или литературоведении. Важно и то, как люди воспринимали и воспринимают событие, в чем видят причины произошедшего, каких последствий опасаются, чему радуются, чем гордятся, чего стыдятся. Именно этим человеческая история  отличается от богатой событиями истории… ну скажем…  муравейника.  Наполненные смыслами факты отечественной истории  и являются, собственного говоря, историческим содержанием события.  А так как история человеческая  еще не исчерпала себя, по крайней мере, на день публикации данной статьи, то и содержание того или иного исторического события остается неисчерпаемым. Или, как минимум, не исчерпанным.

Чудская битва Александра Невского как раз и оказалась таким ключевым событием, чей смысл превысил реальный исторический военный масштаб сражения, да и смысл этот битва приобрела спустя столетия.  Сначала столкновение на озерном льду воспринималось  современниками Невского, как событие вполне рутинное. Сотня слов в одной летописи, сотня в другой, упоминание в Ливонской рифмованной хронике. Более красочно Чудская битва подана в агеографической повести  о Житии Александр Невского уже после смерти князя. К лику же святых, но в чине благоверного (исповедующего истинную веру), а не праведника Александр Невский был причислен только в 1547 году. 

В средневековье для русских людей главным военным подвигом князя Александра была все-таки битва при впадении реки Ижоры в Неву. И сражение это воспринималось как подвиг, потому что было наполнено религиозным смыслом. Невская битва для ее современников была важнейшим историческим этапом, своего рода поворотным пунктом, предопределявшим судьбу Земли Русской.

Князь Александр, «возложив копьем печать на лице Ярла Биргера», показал, что он не намерен идти ни на какие компромиссы с католической церковью, готов оказывать вооруженное сопротивление любым попыткам католической экспансии в направлении Северной Руси.  Вот эта вот демонстрация непоколебимой верности православию и придала в глазах современников судьбоносный смысл столкновению княжеской дружины и крестоносной «экспедиции» шведов. В Швеции такого высокого смысла в невском сражении не увидели, оно даже не упоминается в хрониках.

Биргер Магнуссон  впоследствии стал регентом, фактически королем Швеции. В Стокгольме ему установлен памятник, а исследование останков Ярла Биргера показало наличие тяжелой раны от удара холодным оружием в области правой надбровной дуги. Но, потерпев поражение на Неве, Биргер провел вполне успешный крестовый поход в Финляндии, в землях племен сумь и емь, так что и исторические смыслы события для его современников переместились из пределов Руси в границы финские. Небезынтересно отметить и то, что жена Биргера Ингеборга приходилась Александру Ярославичу четвероюродной племянницей, а его брат Андрей Ярославич подняв в 1250 году неудачное восстание против Золотой Орды, просил и получил «политическое убежище» в Швеции у того же Биргера Магнуссона.  Так что, родня родней, а Богу – богово.

За Веру и Отечество!

Причины раскола между Константинополем и Римом, их осмысление, и поиски будущих путей преодоления оставим церковным историкам. Возьмем как факт, что в 1054 году скандинавские и восточнославянские единоверцы вдруг оказались друг для друга еретиками. А ведь еще живы были старики, помнившие как веру Христову в Норвегию принес из Киева, воcпитанный монахами Афона король Олав I. А мощи шведской принцессы Ингегерды, в крещении великой княгини Ирины, а в монашестве - Анны покоятся в новгородском Соборе Святой Софии. А сама Святая Анна Новгородская является небесной покровительницей Великого Новгорода.

Не одно поколение русских князей осторожно и недоверчиво относились к разногласиям Патриарха Константинопольского и Папы Римского, продолжая греческую вероисповедальную и богословскую традицию. В конце концов, для тогдашнего политического класса куда более привлекательным было оставаться младшим стратегическим партнером увядавшей империи, чем вассалом римского престола. Падение Византии в 1204 году, разгром и разграбление Константинополя крестоносцами, превращение империи в вассальное Латинское королевство вызвало политический шок, сравнимый с нынешним исчезновением СССР.  Да тут еще и монголы! Кстати, экзистенциальный страх перед монгольским нашествием у западноевропейцев, особенно у немцев, дожил до сегодняшнего дня. Образ звероподобного восточного монголоидного агрессора в прямой или косвенной антисоветской антироссийской пропаганде продолжает эксплуатироваться и по сей день.

Разоренные монголами русские земли подсказывали князьям выход в поисках союзников на западе, т.е. в землях католических и за счет демонстрации религиозной верности Римскому престолу. Так поступил, например, князь Даниил Романович Галицкий, блестящий политик Галицко-Волынской Руси, получивший от Святого Престола титул короля.  От гнева монголов союз с католической Польшей и Венгрией Галицкую Русь не спас, а вероисповедальные игры на века предопределили высокую степень напряжения религиозных конфликтов в землях, названных впоследствии Украиной. Твердым сторонником союза с католическими государями и Римской церковью был и брат Александра Невского – Андрей.

Александр Невский предпочел сохранить преданность вере отцов. Чего было больше в этом решении: внутреннего религиозного чувства или политического расчета? Неизвестно. Можно предположить, и вряд ли ошибиться, что верность византийской православной традиции была присуща тысячам детей боярских, дружинникам, купцам, ремесленникам, в общем - массе тогдашнего русского населения. Монгольское нашествие, гибель городов, разорение сел, полон и истребление населения воспринималось, как кара Господня. Как сбывшееся пророчество о конце света и нашествии племен Гога и Магога. Любая попытка князя организовать отпадение в веру латинскую была бы воспринята многими как подтверждение справедливости этой кары и неминуемость окончательной расплаты. 

Александр Ярославич, видимо, хорошо понял, что страх Божий на Руси, куда сильнее ужаса перед жестокими, но прямодушными и веротерпимыми монголами. Католики такой веротерпимостью не отличались.  Выбор между политической независимостью и истинной верой был однозначно и бесповоротно сделан в пользу последней. И народ в большинстве выбор этот и понял, и принял. Недаром митрополит Кирилл спустя всего несколько лет после того как Александр Ярославич отошел ко Господу уже писал Житие будущего благоверного князя. Сохранение исповедания веры, православия  через поколения стало основой русской национальной идентичности, национального характера, культуры и менталитета на огромных просторах восточноевропейской равнины, заселенной ныне потомками славянских, финских, балтийских, тюркских племен, т.е. великим русским народом.  Вряд ли Александр Ярославич думал об этногенезе великороссов. Скорее он просто понимал, что уступки в вопросах веры и ему не по души, и людям не по нраву. При этом Русь XIII века  не знала антикатолической истерии и нетерпимости к западной ветви христианства.

Если для современников Александр Невский на льду Чудского озера продолжил начатое на Неве дело защиты веры православной, как от поползновений римско-католических епископов, так и от колеблющихся псковичей и новгородцев, то для потомков благоверный князь представлялся спасителем нации. Если современники святого готовы были сносить господство монголов ради исповедания веры православной, то для потомков этакое торжество веры над  патриотизмом стало неприемлемым. Религиозное измерение из смысла Ледового побоища испарилось, вместе с неудобным компромиссом с ханами Золотой Орды. 

Сегодня смыслов у Чудской битвы стало гораздо больше. Публика, воспринимающая отечественную историю посредством телевизора, вполне довольна противостоянием Невского тотальному западному нашествию. Читатели книг осмысляют евразийский политический компромисс между Русью и Золотой Ордой. Воцерковленные православные верующие видят,  прежде всего, религиозное содержание деятельности князя Александра, а профессиональные историки складывают из всех этих смыслов единый во времени и социальном пространстве паззл.

Обсуждение закрыто