В Литве отмечается 20-летие «январских событий» в Вильнюсе, когда, как утверждают литовские власти, «советские вооруженные силы совершили акт агрессии в отношении независимого Литовского государства и его народа».  И далее: «Поскольку Россия провозгласила себя преемницей СССР, то она должна компенсировать ущерб, нанесенный в ходе агрессии».

Именно такой текст содержится в резолюции, принятой литовским сеймом (парламентом) по случаю очередной (прошлогодней) годовщины «январских событий». А по мнению некоторых литовских политиков, «Россия должна извиниться перед Литвой за то, что применила силу в отношении независимого государства». Также, по словам спикера сейма Ирены Дягутене, сказанным ею по случаю одной из годовщин, «лишь тогда, когда Россия выдаст подозреваемых в совершении преступления лиц, можно будет обоснованно утверждать, что Россия меняется – и что она не отождествляет себя с советской империей».

Кстати, добиться от России выдачи подозреваемых пробовали не раз и не два, была даже предпринята попытка втянуть в решение вопроса Европейскую комиссию (»правительство» Евросоюза) в Брюсселе; однако эти усилия не увенчались успехом. Зато за «отрицание» и сомнения в официальной литовской трактовке «вильнюсских событий» можно получить тюремный срок. Лишь за одно высказывание о том, что «13-го января 1991 года свои стреляли в своих» лидеру леворадикального «Фронта» Альгирдасу Палецкису сегодня грозят два года тюрьмы. Вильнюсская окружная прокуратура ведет расследование в отношении Палецкиса по статье 170 ч. 2 УК Литвы, предусматривающей ответственность за публичное одобрение преступлений СССР или нацистской Германии против Литовской Республики или ее жителей, включая «оккупацию Литвы в 1940 году Красной армией» или «убийство мирных граждан Советской армией во время Вильнюсских событий 13 января 1991 года», их отрицание или грубое принижение».

*     *     *

Следует напомнить общий контекст пресловутых «январских событий». В самом конце 1990 года тогдашнее правительство Литвы, возглавлявшееся премьер-министром Казимирой Прунскене вознамерилось провести либерализацию цен на основные продукты питания. Кстати, аналогичные меры уже были приняты правительствами двух других балтийских стран (Эстонии и Латвии), поэтому либерализация цен в Литве должна была стать закономерной (хотя себестоимость 1 кг говядины составляла тогда около 6 рублей, мясо в магазинах можно было купить за 2 рубля за кг). По мнению правительства республики, рыночные реформы должны были «проводиться параллельно с приватизацией государственного имущества – и иными элементами экономических реформ».

7 января 1991 года цены на продукты питания были повышены в среднем в 3,2 раза – и об этом еще накануне нового 1991 года сообщали все литовские СМИ. Но проблема состояла в том, что повышение цен затронуло рационируемые продуты питания (муку, сахар, масло), для приобретения которых были необходимы специальные «талоны», выдававшиеся всем постоянным жителям республики. После нового года многие жилищно-эксплуатационные конторы, ответственные за выдачу талонов всем местным жителям, их не выдали, поэтому многие люди попросту не смогли купить килограмм сахара за 78, а пачку масла – за 70 копеек до их подорожания.

Уже в понедельник вечером (это 7 января) на площади перед зданием Верховного Совета состоялся митинг, организованный праворадикальной «Лигой свободы Литвы». Примечательно, что в то же самое время в одном из залов парламента собрались представители «из районов», которые в один голос заявляли, что увиденное ими в магазинах превзошло все самые мрачные их предположения о «светлом будущем». И еще один нюанс – приглашенного на это же совещание лидера «Лиги свободы Литвы» Антанаса Терляцкаса попросили связаться с председателем интердвижения «Единство» Валерием Ивановым на предмет проведения на следующее утро совместного митинга протеста.

И именно на утро 8 января президиум Верховного Совета вынес вопрос «О реформе цен» (дословно – «соответствует ли решение правительства Литвы о повышении розничных цен постановлениям Верховного Совета Литовской Республики») на обсуждение парламента. Таким образом, в самый первый день реформ председатель Верховного Совета Витаутас Ландсбергис готовил почву для свержения кабинета министров и отстранения от руководства страной «банды трёх бывших красных» (Казимиры Прунскене, а также ее заместителей Альгирдаса Бразаускаса и Ромуальдаса Озоласа). Кстати, за несколько дней до этих событий был убит сын вице-премьера Озоласа…

Ранним утром 8 января у дверей парламента собралась толпа. Поскольку, по предложению одного из депутатов, в новом году охрана здания Верховного Совета была поручена (вместо постов милиции) создававшимся тогда подразделениям литовских «добровольцев», небольшой группе активистов удалось прорваться вовнутрь, в вестибюль, в результате чего «добровольцам» ничего не оставалось, кроме как применить брандспойты (при этом весь вестибюль был залит водой). Узнав о том, что народ ворвался в парламент, депутаты спешно проголосовали за восстановление «status quo», объявив мораторий на повышение цен. Сразу после голосования Ландсбергис обратился в мегафон (причем по-русски) к людям, заполнившим внутренний дворик Верховного Совета, с призывом разойтись и сообщением, что цены на продукты возвращены на прежний уровень.

А в это самое время Казимира Прунскене дожидалась приема у Михаила Горбачева в Кремле. Премьер надеялась получить разъяснение правомерности действий Советской армии в Литве и попыток насильственного призыва литовских юношей в вооруженные силы СССР. Дело в том, что накануне командующий Прибалтийским военным округом генерал Федор Кузьмин известил по телефону В. Ландсбергиса о том, что по приказу министра обороны СССР Дмитрия Язова в Литве будет проходить призыв юношей в армию и что для его обеспечения будет использована специальная парашютно-десантная дивизия. Ответов на свои вопросы госпожа Прунскене так и не получила: Горбачев лишь сказал, что «по этому вопросу требуется проведение переговоров между представителями министерства обороны СССР и литовской стороной, что эти переговоры должны начаться в ближайшее время». Вернувшись в Вильнюс, Прунскене подала в отставку. Вместе с ней в отставку ушло всё правительство Литвы, что называется, «in corpore».

Днем в пятницу 11 января советские военные взяли под свой контроль Дом печати в Вильнюсе, где находились многие редакции и типографии выходящих в республике газет. В свою очередь, В. Ландсбергис заявил, что «Литовской ССР не существует, и что конституция другого государства на территории Литвы не действует и действовать не будет». В ответ вечером того же дня в здании ЦК Компартии Литвы было объявлено о создании в Литве «комитета национального спасения», который «берет власть в свои руки».

Парламент назначил и привел к присяге нового премьер-министра Альбертаса Шименаса. Всего через сутки Шименас исчезнет, а на все звонки в приемную правительства будет отвечать почему-то заместитель главы Партии независимости Виргилиюса Чепайтиса, уже год спустя разоблаченного в качестве агента КГБ. Где именно господин Шименас находился в ночь на 13-е января 1991 года, никто не знает до сих пор. Считается, что он решил вывезти в безопасное место свою семью и вернулся в Верховный Совет лишь на вторые сутки, когда его обязанности «временно» (на полтора года!) перенял Гедиминас Вагнорюс…

Поздно вечером в субботу 12 января в Вильнюс прибыли специальные посланники Горбачева – член Президентского совета Борис Олейник с группой депутатов Верховного Совета СССР – для того, чтобы «помочь найти выход из создавшегося положения». В своем отчете Олейник писал: «Совершенно растерянный Ландсбергис призвал тысячи человек для того, чтобы они его защищали. Опасаясь штурма, он старался задержать нас в парламенте как можно дольше. Военные были до крайности раздражены. Командиры жаловались, что в последнее время они подвергались травле не только со стороны печати, радио и телевидения, но и со стороны гражданского населения, которое забрасывало их камнями, обзывало «оккупантами» и без перерыва митинговало перед воротами «Северного городка» (так именовался военный гарнизон в Вильнюсе, кстати, начальником штаба в те дни в нем был… Аслан Масхадов. – В.Л.). Напряженность усиливали жены и дети военных, прося защиты от постоянных издевательств и оскорблений. Мы же доказывали ему (Ландсбергису. – В.Л.) обратное: чем скорее мы начнем переговоры с военными, тем будет лучше для обеих сторон. От этого выиграет вся Литва».

В 1.50 ночи 13 января 1991 года части «Альфы» штурмуют телерадиокомитет, телебашню и министерство финансов. Причем из-за явной «нестыковки» в действиях военных и руководства «комитета национального спасения» сам штурм начинается по московскому времени – при том, что дружинники (призванные показать всему миру праведный гнев и возмущение трудового народа ландсбергистской пропагандой) появляются там ровно час спустя, по местному.  От пуль гибнут 13 гражданских лиц и один лейтенант КГБ по имени Виктор Шацких.

«Обстановка в городе была настолько напряженной, что в любой момент мог произойти катастрофический взрыв. Стороны конфликта (военные и гражданские) вели себя вызывающе, провоцировали друг друга» – так события той страшной ночи описывает покойный уже литовский писатель и один из основателей Движения за перестройку «Саюдис» Витаутас Петкявичюс. По его словам, именно «на совести Ландсбергиса – и тогдашнего директора Департамента «охраны края» (обороны) Аудрюса Буткявичюса находится кровь тринадцати жертв», людей, погибших при захвате советскими десантниками Вильнюсского телецентра. Это по их воле несколько десятков переодетых пограничников были размещены в Вильнюсской телебашне и стреляли сверху вниз боевыми патронами, тогда как участники штурма стреляли снизу вверх – холостыми.

Этот факт впоследствии признавал и сам Буткявичюс: на вопрос журналиста, случайны ли были те жертвы «январских событий» в Вильнюсе  или же они планировались заранее, экс-министр ответил кратко: «Да!» Интервьюер не поверила своим ушам: «То есть Вы сознательно шли на жертвы?» – «Да». – «И вы не чувствуете никаких угрызений совести за то, что Вы ПОДСТАВИЛИ людей?» – «Я просто играл, ясно сознавая, что произойдет. Но я хочу сказать, что, по сравнению с тем, что произошло в других местах Союза, это были очень маленькие жертвы. И я не могу оправдать себя перед родными погибших. Но перед историей – да. Я могу сказать другое: эти жертвы нанесли такой удар по двум главным столпам советской власти (по армии и КГБ), что произошла их компрометация. Да, я планировал это…» В другом интервью экс-министр Буткявичюс сказал еще определеннее: «Нужно было разъярить толпу. Размещая в башне переодетых солдат, я очень рисковал».

Вот как эти события описывал тогдашний генпрокурор СССР Николай Трубин: «Из зданий телерадиокомитета и телецентра, из окружающей здание толпы, с крыш расположенных рядом домов и из рощи велась интенсивная стрельба из автоматического оружия, в т.ч. трассирующими пулями. Преодолевая оказанное вооруженное сопротивление и отражая угрожавшие их жизни нападения, военнослужащие были вынуждены отбиваться прикладами автоматов и производить предупредительную стрельбу вверх холостыми патронами. Были произведены 13 выстрелов вверх холостыми (вышибными) зарядами из танковых пушек».

Мало кто знает, что на случай штурма Верховного Совета все здание (вместе с находившимися в нем депутатами и журналистами) должно было превратиться в жертвенный факел, как средневековый замок Пиленай – когда его защитники были уже не в состоянии обороняться от крестоносцев, они развели костер, бросили туда все свое имущество, потом убили детей, больных и раненых, бросили в костер их и умерли сами (при этом литовский князь Маргирис закололся в подвале, предварительно заколов свою жену). На этот случай в подвале были установлены бочки и ведра с бензином. Повсюду пахло бензином. Один из защитников Верховного Совета, бородач с дробовиком, сказал мне тогда: «Все мы погибнем как герои». На мой вопрос, почему парламент так и не был взят, генерал-полковник Владислав Ачалов ответил: «Неужели вы думаете, что, если бы пришел приказ взять парламент, мы бы его не взяли – и нам на это не хватило бы двадцати минут?» Просто все подступы к нему были перекрыты грузовиками и многочисленными толпами манифестантов. И идти на риск военные не могли – да и не хотели.

Когда врача вильнюсской больницы «Красного креста» (туда свозили всех раненых) Вайчюнаса спросили: «Почему же тело убитого лейтенанта Шацких было перевезено в «Сантаришкес» (другая вильнюсская больница) – и спрятано от советских военных, которые за ним приезжали? Вы что, использовали трупы в политических целях?», тот ответил: «Да, мы использовали трупы в политических целях».

Пожалуй, самая трагическая жертва той страшной ночи – 22-летняя Лорета Асанавичюте, которая, по рассказам очевидцев, была вытолкнута кем-то из толпы около телебашни, где она стояла, прямо под движущийся БТР, который прижал ее к окружающей телебашню стенке. По показаниям свидетеля Вайнилко, «Мишкинис, который работает водителем машины «скорой медицинской помощи», а в нашем автобусном парке подрабатывает дополнительно, рассказывал, что вез Лорету Асанавичюте с места получения травмы в больницу. Асанавичюте была в сознании и рассказывала о том, что ее толкнули под бронемашину. Она, по словам Мишкиниса, знала людей, которые сделали это. Все это она рассказывала медперсоналу» (дело № 09-2-068-91, т.д. 4, л.д. 30).

И последнее: в документах следствия есть данные судебно-медицинской экспертизы, согласно которым пуля, убившая Друскиса Виргиниюса, Аугусто (1959 года рождения), была выпущена сверху вниз под углом 40 градусов; пуля, поразившая Гербутавичюса Дарюса, Антано (1973 г.р.) – сверху вниз под углом 40-60 градусов,  а из тела Мацюлявичюса Витаса, Йоно (1956 г.р.) извлечена «пуля калибра 7,62 мм образца 1908 г., предназначенная для винтовок Мосина 1891-1930 гг. выпуска, карабинов и пулеметов». Кстати, погиб он от единственного выстрела, произведенного сверху вниз.

*     *     *

Как указывает лидер «Социалистического народного фронта» Литвы Альгирдас Палецкис, единственной целью начала дискуссии о «январских событиях» 1991 года было стремление прорвать «завесу молчания», которая и по сей день, 20 лет спустя, скрывает те трагические события, задать вопросы, которые в течение этих лет почти никто не задавал, и установить правду – какой бы горькой для кого-то она ни была. «Мы столкнулись с парадоксальным явлением, – говорит политик, – абсолютное большинство жителей Литвы не знает даже, что же на самом деле происходило в ночь на 13-е января. Не знают оттого, что в течение 20 лет об этом умалчивалось. Поэтому информация об этом становится для многих неожиданной, и к ней надо еще привыкнуть. 13-е января является трагической датой потому, что в ходе этих событий погибли невинные безоружные люди, многие из них – совсем молодые, и жертв этих могло не быть. Мы все скорбим об их гибели, восхищаемся их идеализмом и самоотверженностью, ибо они погибли «за Литву» и за идею. Люди хотели другой Литвы, и они за это боролись. С другой стороны, реакция со стороны определенных кругов на наши заявления доказывает лишь актуальность данной темы».

Литовский сейм ежегодно принимает резолюции с неизменным требованием: официально обратиться к правительству России о выплате компенсации жертвам и пострадавшим во время «январских событий». Многие литовские политики признают несостоятельность подобных заявлений и считают, что единственно разумный способ решения этой проблемы – добиваться заключения договора, предусматривающего возможность для граждан обеих стран обращаться в суд с исками по вопросам компенсации в индивидуальном порядке. К тому же ни в одном из принятых литовским парламентом документов ничего не сказано ни о механизме учета пострадавших, ни о размере предполагаемой компенсации, ни о том, кто и как проведет расчеты, неясно даже, кто с кем будет вести переговоры в России.

Сейчас, если верить премьер-министру А. Кубилюсу, дело может сдвинуться с «мертвой точки». Еще в ноябре 2010 года литовский премьер обратился к В. Путину с письмом, в котором указал, что «время перемен в 1991 году было отмечено как январской трагедией в Литве, так и драматическими августовскими событиями в России» и что «в результате действий вооруженных сил СССР 13 января 1991 г. в Вильнюсе остались десятки вдовцов и сирот». По мнению г-на Кубилюса, «личная чувствительность», которую В. Путин «продемонстрировал в отношении жертв сталинизма в Катыни вместе с премьер-министром Польши, дает надежду на то, что правительство России сделает шаг доброй  воли в сторону упомянутых мной людей и событий в Литве в деле решения вопросов соответствующего участия и компенсации». По словам литовского премьера, он предложил российской стороне назначить уполномоченное лицо, которое от имени правительства России участвовало бы в диалоге о трагических событиях 13 января 1991 года, «придавая тем самым стимул в плане доброй воли при принятии решений по этим сложным вопросам». По официальной информации правительства, «двусторонние отношения и исторические темы» уже обсуждались 11 января в ходе встречи с послом РФ в Литве Владимиром Чхиквадзе.

Вместо заключения

Посольство России в Литве 12 января 2011 г. опубликовало следующий пресс-релиз:

«13 января с.г. исполняется 20 лет со дня трагических событий у Вильнюсской телебашни. Посольство Российской Федерации в Литовской Республике вместе со всеми скорбит по погибшим тогда людям, выражает искреннее сочувствие всем пострадавшим, их родным и близким.

Вместе с тем, отвечая на некоторые комментарии в контексте этой даты, посольство хотело бы подчеркнуть, что российская сторона не видит никаких оснований для предъявления ей каких-либо претензий по январским событиям 1991 г.

В связи с неоднократными заходами об ответственности современной России за события, относящиеся к различным моментам совместного прошлого, вновь призываем оставить эти темы историкам. Именно с этой целью была создана совместная комиссия, в состав которой вошли авторитетные представители исторической науки России и Литвы. Иной подход ведёт нас к излишней политизации, нагнетанию эмоций и не способствует развитию российско-литовского диалога».

rusedin.ru

Обсуждение закрыто