Почему мы славим государственных преступников, а тех, кто с ними боролся, - нет?

Рустам Арифджанов, публицист

20 декабря российские чекисты отмечают столетие органов госбезопасности. За точку отсчёта взята дата образования ЧК - Чрезвычайной комиссии по борьбе с саботажем, контрреволюцией и шпионажем. 

Но российская контрразведка вышла не только из шинели Дзержинского, хотя этот период чрезвычайно важен для становления службы, но и из кафтанов дьяков, посольских фраков, мундиров царских офицеров. Не только Дзержинский, Артузов, Андропов, Фёдоров, Григоренко - выдающиеся деятели нашей контрразведки, но и князь Фёдор Юрьевич Ромодановский, и граф Пётр Андреевич Толстой, и Ушаков, и Шувалов, и Бестужев-Рюмин, и Вяземский, и Шешковский, и генерал Батюшин, и жандармский ротмистр Лавров, и руководитель отделения по розыску о международном шпионстве департамента полиции Иван Манасевич-Мануйлов.

Какая тут романтика?

О выдающихся контрразведчиках дореволюционных времён знают мало или вспоминают с каким-то шлейфом предубеждения - Зубатов, Бенкендорф. Все они в разное время возглавляли разные службы, по-разному именовавшиеся, но все в первую очередь боролись с антигосударственной деятельностью. Контрразведчикам всегда в воспоминаниях и оценке их деятельности везло меньше их коллег-разведчиков. О Киме Филби, Рихарде Зорге, Кононе Молодом рассказывают легенды, их имена овеяны славой. Сказалось и то, что профессия разведчика несёт на себе определённый налёт романтики. Далеко-далеко, не в своей стране, смелый и хитрый одиночка противостоит огромной махине чужого государства. Даже анекдоты о разведке романтичны. Разведчики разных стран любят шутить, что первыми разведчиками в истории были голуби Ноева ковчега. Полетели, нашли сушу, принесли оттуда ветки оливы в клювах, комья земли на лапках. С заданием справились. По этой аналогии контрразведчики - какие-то ястребы или кречеты, нападающие на голубей. Какая уж тут романтика. 

Кроме того, при любой смене государственного строя историки и политики победившего режима с яростью ополчаются на контрразведчиков, тех, кто боролся не только против внеш­него влияния, но и против внутренних врагов государства. Победители делают всё, чтобы очернить тех, кто пресекал их деятельность по подготовке переворотов и революций. Помню, как активны были мои коллеги в конце прош­лого века по «разоблачению» всей деятельности КГБ. Писали по примеру советских публицистов, чуть ли не прославлявших террористов вроде Александра Ульянова, Веры Засулич и злопыхателей типа Александра Герцена, издававшего в Лондоне (а где же ещё?) свой «Колокол», в каждом номере обличавший свою страну и призывавший к мятежу. По ком звонил, кому вредил герценовский «Колокол», воспетый даже в сегодняшних школьных учебниках? А какой пример показали молодым поколениям «разбудившие Герцена» декабристы? Что власть в нашей стране порочна, государственные устои надо не просто расшатывать, но рушить, уничтожать и свергать правителей, выходя с бунтом на центральные площади городов. Надо ли славить государственных преступников, называя их именами площади и улицы, а тех, кто противостоял разрушению государства, осуждать и клеймить?

Вождь «голубых мундиров». Был ли Александр Бенкендорф «держимордой» России?

Подробнее

Масоны в армии

Особенно не повезло Александру Бенкендорфу. Мужест­венный офицер, герой Отечественной войны 1812 года, побывавший в Европе и не понаслышке знающий всю пагубность планов, замышляемых в том числе и российскими масонами, он первым написал царю записку о тайных масонских обществах в России, предупреждая о возможном заговоре. Так, мол, и так, в 1814 году, когда русские войска вступили в Париж, множество офицеров были приняты в масоны и имели связи с приверженцами разных тайных обществ. Последствием сего было то, что они напитались гибельным духом, привыкли болтать то, чего не понимают, и из слепого подражания получили страсть заводить подобные тайные общества у себя. И дальше доводил до сведения, что члены нелегальных обществ и организаций планируют контрабандным путём переправить из-за границы портативные типографии, с помощью которых намерены печатать пасквили и карикатуры на царствующий дом, существовавшую систему государственной власти и управления. Распространяя сию  печатную продукцию на «толкучих рынках» и в иных местах массового скопления людей, члены тайных организаций намереваются вызвать у людей недовольство самодержавием и в конечном итоге свергнуть его. Особо Бенкендорф подчёркивал, что масонский дух проник в армию, прежде всего в среду гвардейских офицеров. А через 4 года именно гвардейские полки вышли на Сенатскую площадь, превратившись в заговорщиков-декабристов.

И вот после того, как неудавшаяся попытка переворота была совершена, глава российской жандармерии генерал-адъютант Александр Бенкендорф будет допрашивать заговорщика Рылеева. Тот будет юлить, изворачиваться, закладывать своих подельников - то Пестеля, то Трубецкого, то Бестужева, но, в конце концов, ошарашит признанием Бенкендорфа: «Всех, всех, всю царствующую фамилию полагал необходимым истребить. Я полагал, что убиение одного императора не только не произведёт никакой пользы, но, напротив, может быть пагубно для самой цели общества. Что оно разделит умы, составит партии, взволнует приверженцев августейшей фамилии и что всё это совокупно неминуемо породит междоусобие и все ужасы народной революции. С истреблением же всей императорской фамилии я думал, что поневоле все партии должны будут соединиться или, по крайней мере, их можно будет успокоить». 

Сто лет минуло, и наследники Рылеева уничтожили-таки всю царскую семью, включая детей. Двести лет прошло. Именем Рылеева названы улицы в наших городах. А имя Бенкендорфа фигурирует в школьных учебниках и литературе не в лучшем для профессионала и патриота свете. Кто мстит генералу? Наследники экстремистского крыла партии большевиков? Масоны? Или не могут простить ему цензуру и гонения на Пушкина? Но если объективно, то цензура - это к министру просвещения графу Уварову. Пушкин как раз и просил Бенкендорфа оградить его от уваровской цензуры, а ещё просил денег на издание «Истории Пугачёва» и разрешения опубликовать сочинения ссыльного Кюхельбекера. Да если б не Бенкендорф, ограждавший поэта от политических глупостей, мы бы Пушкина потеряли гораздо раньше. Да, следил за поэтом, да, предупреждал, да, советовал, но ведь благодаря этому не врагом России стал Пушкин, а солнцем русской поэзии.

Стоящий над законом. Почему Бенкендорф имел репутацию страшного человека

Подробнее

Дело вовсе не в личности главы охранного отделения Бенкендорфа, но, когда он умер, Николай I написал: «Тяжёлый сей год лишил меня на днях моего верного Бенкендорфа, которого службу и дружбу 19 лет безотлучно при мне не забуду и не заменю; все об нём жалеют». Верность - вот главное. «Без­опасность престола и спокойствие государства», - как написал сам шеф жандармов в одном из первых отчётов царю, вот что важно. Быть охранителем государства, чем, собственно, контрразведка и занимается, не позорно, как это пытались представить публицисты прош­лого века и их некоторые нынешние последователи, а почётно. Как и во всяком деле, были в ЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ и свои прощелыги и негодяи. Может, и в ФСБ есть.

Нет ни одного памятника

Но во все времена были и будут надёжные, честные, верные люди, свято верящие в Отечество и не щадя сил и здоровья охраняющие его безопасность. Слава им и благодарность. Но после того, как в 91-м году снесли памятник Дзержинскому, в столице не осталось ни одного памятника контрразведчикам. Разведчикам - есть, как и людям других славных профессий. Я видел, в Мытищах есть даже памятник водопроводчикам. Но контрразведчикам нигде нет. Хотя их работа не менее почётна и уважаема, чем труд сантехников.

Столетие органов безопасности должно стать не только празднованием юбилея боевого отряда победившей в октябре партии революционеров-большевиков, но и данью памяти всем тем, кто защищал государство, его основы и тайны, спокойствие его граждан во все времена и при любых правителях.