Архивные материалов

Поэтому еще при жизни поэта сложилась практика опрощения псевдонима и написания его в форме имени и фамилии — «Игорь Северянин».

Вытравление дефиса из псевдонима поэта (опрощение до имени и фамилии), трансформация (написание в виде имени и фамилии с присовокуплением отчества) или ритуальная кастрация (отделение от определения «Северянин» имени того, кого оно определяет) - суть проявление остатков древнего магического сознания. Через эти магические действия критик, редактор, журналист пытается получить определенную власть над носителем псевдонима-оберега.

Псевдоним — суть особая мифологема. Люди, реализующие собственную мифологему, живут в ней и поэтому нечувствительны к реальности. Отчасти это объясняет тот факт, что история хотя и прошла сквозь биографию поэта Игоря-Северянина, но не оказала существенного влияния на ее творческую составляющую, потому что не была частью личной мифологемы. Именно поэтому Игорь-Северянин взял себе за правило никогда не отвечать на критику прозой.

Все, что находится между брошюрой «Зарницы мысли» и двумя завещаниями в расчет можно не принимать. Говорят, в конце жизни поэт смирился вытравленным дефисом, но завещание свидетельствует обратное.

Казалось бы, проблема дефиса не является принципиальной, но это далеко не так. Общеупотребительное разделение на имя и фамилию уже привело к эксплуатации псевдонима в весьма оригинальной форме. На центральной аллее Таллиннского Александро-Невского кладбища в двадцати метрах от могилы самого Игоря-Северянина можно видеть могилу лжедочери поэта Валерии Игоревны Северяниной, урожденной Валерии Порфирьевны Кореневой. Настоящая дочь поэта по имени Валерия, рожденная в 1913 году вне церковного брака, не смогла унаследовать ни родовую фамилию отца, ни тем более его псевдоним. Она до смерти писалась Семеновой. Жена поэта Фелисса Михайловна Круут тоже не стала Северяниной, а всю жизнь была Лотаревой.

Общеупотребительную традицию написания псевдонима без дефиса из уважения к поэту следует переломить. Он сам так придумал и мы должны уважать его авторские права. Ведь не придет же никому в голову редактировать ранние псевдонимы Игоря-Северянина «Мимоза», «Игла» или таинственный псевдоним «Граф Евграф Д'Аксанграф» (accent grave - фр. важный слог; муз. низкий тон).

Следует признать, что псевдоним «Игорь-Северянина» как оберег и мифологема является исторической частью (фактом) культурного и литературного процесса в России в начале XX века.

 

Об индивидуальности безумия

Поэт старшего поколения Константин Фофанов внушил молодому поэту Игорю Лотареву идею личной творческой гениальности: ум поддается тиражированию, поэтому ум — рациональное — есть достояние толпы, а индивидуальностью обладает только безумие. Безумие иррационально, поэтому безумие и есть удел гения. В этом есть какая-то своя логика, которую при всей ее парадоксальности нельзя не признать за логику. На скрижалях основанной Игорем-Северяниным Академии Эго-Поэзии было начертано: «Мысль до безумия. Безумие индивидуально». Отсюда это знаменитая посылка «я — гений», в чем поэт не разрешал сомневаться никому.

Поэзия для Игоря-Северянина никогда не стояла на первом месте. Музыка (опера), женщины, рыбалка, выпивка в компании — эти приоритеты часто и на разное время менялись местами, но поэзия как таковая никогда не была на первом месте долее того времени, которое было потребно для того, чтобы сложить на бумаге особенные слова в особенном порядке. Поэтому: я — соловей: я без тенденций и без особой глубины, я так бессмысленно чудесен, что смысл склонился предо мной.

Соловей по своей природе гениален изначально, по той простой причине, что он — соловей. Поэт гениален, потому что он — поэт, а не по какой-то иной причине, например, по причине его «выдающегося» творчества, оцененного современниками в качестве «гениального». Соловей на ветке выполняет свое предназначение: свободно поет и в песне называет вещи своими именами. Он не нуждается в одобрении слушателей и равнодушен к критике. Предназначение поэта в мире, — это предназначение соловья: петь и в песне называть вещи своими именами, причем не просто называть, а именно давать им первоначальные названия.

Константин Фофанов был последним поэтом XIX века, пережившим его календарные рамки. Однако он так и не узнал, что массовое безумие тиражируется и его вполне можно поставить на рациональную основу.

Михаил ПЕТРОВ

Обсуждение закрыто