Десятилетие назад этот день стал государственным праздником – взамен 7-му ноября. Выбрали 4-е ноября во многом случайно. Просто не хотели, чтобы праздник, связанный с освобождением Москвы от поляков, совпадал с днём Октябрьской революции. А праздник можно было назначить на любой из дней первой декады ноября. Ну, 4-е так 4-е. Лишний повод вспомнить о народном подвиге, да и Казанская, как-никак.

В начале 17 века «спор славян между собою» зашёл далеко. Немало острых вопросов следовало разрешить в те годы. Сохранит ли Русь независимость? Сохранится ли православное московское царство? Кто станет центром притяжения восточнославянских народов?

Бороться за будущее приходилось в условиях безвластия, смуты, когда Русь раздирали не только иноземные захватчики, но и местные авантюристы. Разбойники, самозванцы… В этой ситуации страдало крестьянское большинство, да и жители крупных городов (в первую очередь – москвичи) испытывали опасность грабежей и голода.

Кто встал за Русь в те дни? По-своему боролись монахи, казаки, воины.

Во дни роковые Русь не смогли уберечь те, кому это положено «по штату». Дворянство и его высшая элита – боярская аристократия – запуталась в годы династического кризиса. Не могли сделать выбор между верностью государю и государству и феодальной самостийностью. От такой самостийности до предательства и вероотступничества – один шаг.

После расцвета самодержавия, который пришёлся на годы правления кроткого царя Феодора Иоанновича и первые годы царствования Бориса Годунова, наступил затяжной кризис. Элита оказалась бессильной перед польской опасностью. По большому счёту, бояре готовы были служить польскому монарху, только хотели выторговать себе новые привилегии.

Нам повезло, что к польскому владычеству непримиримо относились духовники Руси, наше священство, ещё не расколотое Никоновыми преобразованиями.

Среди самых ярких героев сопротивления – как минимум, два церковных иерарха. Это – святой патриарх Гермоген и архимандрит Дионисий, игумен Свято-Троицкой Сергиевой лавры. Один князь Рюрикова дома – Дмитрий Пожарский. Ещё – один мужик, ставший символом борьбы за русского царя – Иван Сусанин.

Единство сословий должно было проявиться именно в трагические, смутные времена. Символом единения стал Козьма Минин – настоящий народный вождь, не считавшийся с чинами. И тут уж, где легенда, а где сбывшийся исторический шанс – не разобраться.

Мы точно не знаем даже, чем торговал купец Минин. То ли мясом и рыбой, то ли скотом, то ли солью, как его отец. Возможно, он и до смуты занимался сбором государственного оброка, то есть, был избранным старостой. Он умел «трясти» толстосумов – волна ополчения вознесла его высоко, Минина побаивались.

Недаром идеологом и главным организатором сопротивления стал именно он, Козьма Минич Минин – незнатный торговец, уроженец города Балахны, что на Волге, в тридцати верстах от Нижнего Новгорода. Даже от несгибаемого князя Пожарского он отличался целеустремлённостью. Кажется, Минина не терзали колебания, даже в самые тяжёлые дни он не впадал в уныние. Он и для Пожарского стал моральной опорой.

При этом Минин был расчётлив – как и подобает торговому человеку. Умел считать деньги, умел добывать их, не считаясь с регалиями знатных бояр, именитых купцов. Рачительность Минина превратила ополчение из патриотических мечтаний в реальную силу, губительную для неприятеля. Не жалел он и собственных средств: если бы проявил корыстность, кто бы за ним пошёл?

Был твёрд и храбр. В решающие часы сражения за Москву он привёл в чувство отвыкшие от подчинения войска и бросился в бой в районе Крымского двора во главе ополчения. Там были уничтожены отборные роты гетмана. Этот подвиг Минина остался в памяти воинства.

Минина мы считаем и первым оратором того времени. Его трудно назвать изысканным златоустом, но народное красноречие в сочетании с яростной убеждённостью творило чудеса.

Увы, точных сведений о Минине сохранилось немного. Даже насчёт отчества героя нет полной уверенности: в старые времена его нередко величали Захаровичем, широко распространённой была и версия о двойной фамилии – Минин-Сухорук или Минин Сухорукий.

Нет, слава Козьмы Минина не стёрлась в веках. Он – рядом с князем Пожарским – приветствует москвичей на Красной площади. Это – всем известный первый скульптурный памятник в Белокаменной.

В 1939-м году выходит на экраны фильм Всеволода Пудовкина «Минин и Пожарский» – замечательная историческая эпопея. Роль Минина незабываемо исполнил Александр Ханов – актёр, которого по ярким работам на радио считали дедушкой всего СССР. Правда, когда снимали «Минина и Пожарского», «дедушке» только исполнилось 35. Правда, выглядел он не моложаво, но солидно – как настоящий Минин в свой звёздный час.

Не затерялся в окладистой бороде, непростую патетическую роль сыграл с воодушевлением, с теплотой. Сейчас утерян секрет такого лицедейства, такого кино – не только у нас утерян, повсюду. Американцы одновременно снимали «Унесённых ветром» – эпопею своей смуты.

По фильмам и памятникам, по триумфальным строчкам в учебниках про Минина в России знает каждый. Хотя исследовать его биографию мало кто пытался. Как правило, мы вспоминаем о нём в связке с другими героями, в первую голову – с Пожарским. Возможно, это справедливая участь. Ведь Козьма Минин – человек артельный, он стоял не за личную славу, но за общую победу, за соборную идею. Таким и остался в истории – в окружении соратников, в плеяде.

Александр Николаевич Островский написал о Минине высокопарную драму в стихах. Козьма Минич там рассуждает так:

За веру православную стою,
Не за дурное что. Молчать нельзя мне.
Не замолчу. На то мне дан язык,
Чтоб говорить. И говорить я буду
По улицам, на площади, в избе,
И пробуждать, как колокол воскресный,
Уснувшие сердца. Вы подождите,
Я зазвоню не так. Не хочешь слушать,
Я не неволю: не любо – не слушай;
А замолчать меня заставить трудно.
Я не свои вам речи говорил:
Великий господин наш, патриарх,
Велит нам быть в любви, соединенье
И промышлять, как душу положить
За веру. Нас с тобой Господь рассудит,
Кто прав, кто виноват. Вы не хотели
Послушаться; смотрите, не пришлось бы
Вам каяться.

Пламенные слова, объединившие народ. Худородный мясник стал вдохновителем народного возрождения. С чего начиналось победное ополчение?

В феврале 1609 года пермяки писали нижегородцам об их желании соединиться с поморскими и иными городами и идти «на богоотступников, на Государевых изменников, на воров, и на Литовских людей стояти единомышленно». Таково было робкое начало объединительного похода. К тому времени Кузьма Минин не раз сражался с поляками – и на малой Родине, и в Москве. В Нижнем Новгороде не было более усердного радетеля об армии, как не было и более рьяного противника поляков.

Главные события развернулись после грамоты патриарха Гермогена, которую нижегородцы прочитали в 1611-м. Минин принял слова патриарха без оговорок и, главное, сумел не только убедить нижегородцев собирать ополчение, но и первым назвал Дмитрия Пожарского, которого считал наилучшим воеводой. Князя он ценил как «честного мужа, кому заобычно ратное дело», «кто б был в таком деле искусен» и, что немаловажно, «который бы во измене не являлся». А изменники знали тяжёлую руку Минина. Он превратил Нижний в штаб сопротивления.

Звёздный час народного вождя – его воззвание, его выступление перед нижегородцами. В исторической литературе особенно популярна такая цитата из мининского воззвания: «Буде нам похотеть помощи Московскому государству, и то нам не пожалети животов своих, да не токмо животов своих, и дворы свои продавати, и жены и детей закладывать…» Впечатляющая клятва. Но, пожалуй, самое точное свидетельство о воззвании Минина сохранилось в фольклоре: ораторские подвиги мясника прославлены в исторических песнях. Фольклор врёт реже, чем наш брат, историк да литератор:

Оставляйте вы свои домы,
Покидайте ваших жён, детей,
Вы продайте всё ваше злато-серебро,
Накупите себе вострых копиев,
Вострых копиев, булатных ножей,
Выбирайте себе из князей и бояр
удалого молодца,
Удалого молодца, воеводушку,
Пойдёмте-ко мы сражатися, за матушку,
за родную землю,
За родную землю, за славный город Москву,
Уже заполонили-то Москву поляки злы.
Разобьём их, много перевешаем,
Самого-то Сузмунда в полон возьмём…

Таким был Минин песен и легенд. Самый настоящий Минин.

«Мужие, братие, вы видите и ощущаете, в какой великой беде все государство ныне находится, и какой страх впредь, что легко можем в вечное рабство поляков, шведов или жидов впасть, через которое не токмо имения, но и живота многие уже лишились и впредь наипаче все обстоятельства к тому. А причина тому не иная, как от великой зависти и безумия, в начале между главными государственными управлениями, произшедшая злоба и ненависть, которые, забыв страх Божий, верность к Отечеству и свою честь, и славу предков своих, един другого гоня, неприятелей Отечества в помощь призвали, чужестранных государей», – говорил он, ободряя приунывших.

И летопись говорит: люба оказалась новгородцам речь Минина.

Тысячелетняя история Руси хранит немало воинских и духовных подвигов. Но, чтобы словом переломить ситуацию в стране… Такого не бывало. Минин превзошёл Демосфена: афинский оратор сумел убедить фиванцев примкнуть к афинянам и выступить против Филиппа Македонского. Но македонские фаланги перемололи демократов при Херонее. Идеология, которую всеми силами поддерживал Демосфен, проиграла, Афинский морской союз распался, а Филипп стал властелином всей Эллады.

Другое дело – Минин. Его воззвание, подкреплённое делами, в том числе и полновесной копейкой мясника-патриота, положило конец распаду страны. Старания Минина не пропали даром: ополчение уничтожило иноземных захватчиков, а Русь вскоре обрела новую династию. Не шведскую и не польскую, а коренную. Устояло и усилилось Православие. То есть, надежды Минина сбылись. Он всё отдал для победы – и победил. Трудно поверить, что так и случилось в реальности, слишком уж походит гражданин Минин на литературного героя…

В апреле 1612-го, в Ярославле, ополчение стало грозной силой, которую возглавляли Пожарский и Минин. Дальше – Москва, трудные, но победные бои. Минину и Пожарскому удалось спасти державу, но о политическом будущем у них было туманное представление. Начиналась борьба за новую династию, которую страна обретёт весной 1613-го. Михаил Фёдорович осыпал Минина милостями: даровал ему чин думного дворянина, приблизил.

К 1616-му году Русь преодолеет смуту, утихомирится. Минин не удалился на покой, продолжал ревностно служить государству. Он умер или погиб под Казанью, во время восстания татар и черемисов. Прибыл их утихомиривать – и то ли заболел, то ли нарвался на разбойничью засаду.

Вдова спасителя Отечества, Татьяна Семёновна Минина, вскоре постриглась в монахини. Кстати, в своё время принял постриг и отец Козьмы Минина. Некоторое время проявлял себя при царском дворе Нефёд Козьмич Минин, любимый сын великого гражданина. Род Мининых прерывается.

Много лет спустя императрица Екатерина выдаст дворянам Мининым грамоту, подтверждающую, что они – потомки знаменитого Козьмы. Но это ошибка: Минины-бояре не имели отношения к Мининым-торговцам, просто со временем им стало почётнее связывать своё прошлое с худородным вождём ополчения. Во так-то!

Обсуждение закрыто