«Жизнь балерины состоит наполовину из слова «должна», а на вторую половину – из слова «нельзя», – говорила Галина Уланова. – Обещание самой себе выполнить то-то и то-то было моим принципом, основой всей моей жизни. Такое воспитание воли вошло в привычку и стало источником того, что называют моим успехом. То, что так таинственно называют вдохновением, есть не что иное, как соединение труда и воли, результат большого интеллектуального и физического напряжения, насыщенного
любовью...»

Про нее говорили: она делает не больше того, что нужно, а всё то, что нужно, делает гениально. Ее называли обыкновенной богиней, человеком другого измерения, душой русского балета и его поэзией, одной из самых знаменитых и непостижимых балерин ХХ века. 8 января 2010 года исполняется ровно 100 лет со дня рождения Галины Улановой. В этот день смотрите на телеканале «Культура» документальный фильм «Незаданные вопросы», в котором о великой балерине рассказывают ее ученики, друзья и поклонники: Владимир Васильев, Нина Семизорова, Людмила Семеняка, Светлана Адырхаева, Леонид Жданов, Николай Цискаридзе, Алексей Симонов и другие (начало в 16:40) и фильм-балет «Ромео и Джульетта» (начало в 17:30). Главные партии исполняют Галина Уланова и Юрий Жданов. Хореография Леонида Лавровского.

Владимир Васильев:
«В ее танце всегда была недоговоренность, недосказанность, отрешенность и углубленность в себя. Такой же Уланова была и в жизни - редко появлялась на публике, держалась замкнуто. Пожалуй, нет ни одного человека, кто мог бы сказать: «Я знаю, что такое Уланова». Ее тайну никто не разгадал и никогда не разгадает. Потому что на самом деле она была одна и не пускала в свой мир никого. Даже мы с Катей, ее близкие друзья, не знали ее до конца. Хотя, казалось бы, с нами она была по-настоящему откровенна, раскрепощена. «Служенье муз не терпит суеты, прекрасное должно быть величавым», - это формула, которой Уланова следовала всю жизнь. Не влезать ни в какие интриги, ни с кем не бороться - эти правила были для нее святыми».

Ольга Лепешинская:
«Описать танец Улановой трудно и профессионалу. Ее движения, поза, поворот головы, жест описать невозможно. Все это меркнет на бумаге. Образ, ею созданный, оживленный ею, просто входил в тебя, в твое сердце».

Марго Фонтейн:
«Танец Улановой я даже не могу обсуждать, она – это нечто такое великолепное, что словами я выразить не смогу».

Алексей Симонов:
«Если проанализировать впечатления современников, поражает одна деталь: говорят не о танце, не о виртуозности или одухотворенности балерины, говорят об ожоге, ознобе, ошеломлении, восторге, слезах — говорят о себе. Что-то такое было в улановском искусстве, что восприятие его становилось фактом биографии зрителя…
Оператор-любитель своей примитивной 16-миллиметровой любительской камерой снял из оркестровой ямы несколько отрывков «Жизели». Общие планы, где виден рисунок танца — малоинтересны, но среди них, вдруг, один — примерно 10—12-секундный — крупный, почти во весь экран — кадр безумной Жизели-Улановой. И действительно, как ожог, ибо Уланова-Жизель там на самом деле безумна — глаза, пластика, безвольная унесенность музыкой — она и есть в эти секунды Жизель. И чье помутившееся сознание во взгляде — улановское или персонажа, — такая мысль даже не приходит в голову. Это такое «я в предлагаемых обстоятельствах», что сам Константин Сергеевич Станиславский снял бы шляпу».

Галина Уланова:
«Первые годы мной владела только одна мысль: лишь бы дотанцевать и лишь бы все сделать, что задано, – так вот по-школьному сделать движения, которым нас учили. А когда впервые делала на сцене фуэте, вообще все происходило, как в тумане... Свое первое выступление в "Лебедином" я просто не помню: что было, как было, я это или не я...
По поводу какой-то работы над образом... Никакого понятия я об этом не имела. Партию Одетты-Одиллии – порядок движений, танцевальный рисунок показала мне Елизавета Павловна Гердт: известная балерина, дочь премьера Мариинского театра Павла Андреевича Гердта, она только что оставила сцену и стала преподавать. Я старалась лишь точно исполнить то, что показывала Елизавета Павловна. А Лопухов рассказывал мне о музыке Чайковского и о том, что это за образ – Одетта-Одиллия. Но доходили до меня его объяснения плохо. Поняла только, что Одетта – сказочное существо; девушка, превращенная в птицу, и что в ней – двойственность человека и лебедя. Но в голове не укладывалось: как же эдакое можно совместить и показать?! Позже, постепенно, как-то думалось над этим... Раз за разом что-то прибавлялось к уже сделанному, исправлялись какие-то вещи... Первое "Лебединое" танцевала с Михаилом Дудко – тогда уже ведущим артистом. Принца Зигфрида он танцевал не в первый раз и меня очень поддержал в прямом (как партнер в поддержках) и переносном смысле».

Считается, что разговоры о балете так же осмыслены, как танцы об архитектуре. Балет – это то эфемерное искусство, которое творится на сцене, не оставляя настоящих следов ни на кинопленке, ни на фотографиях, а только в душах зрителей. След Галины Сергеевны Улановой, оставленный в зрительской памяти, сравним разве что с яркими вспышками фейерверка, ослепляющего и остающегося перед глазами надолго...

Галина Уланова - народная артистка СССР, дважды Герой социалистического труда, четырежды лауреат Государственной премии СССР (1941 год, 1946-й - «Золушка», 1947-й - «Ромео и Джульетта», 1950-й - «Красный мак»), лауреат Ленинской премии 1957 года. Обладательница премии имени Анны Павловой Парижской академии танца (1958-й), премии Оскара Парселли «Жизнь ради танца» (1988 год, Милан), почетный член Американской академии искусств… 

Обсуждение закрыто