Как всегда, у затеи (а она организуется, если мне помнится, уже в третий раз – без учета муниципальных выборов) есть немало сторонников и противников. И те, и другие не стесняются в выражениях и легко начинают переходить на личности, припоминая последним все их прегрешения – как мнимые, так и реальные. Нулевой итог этой горячей полемики предугадать совсем несложно и не надо выискивать в моих пророчествах попытку плюнуть в душу благородным и честным людям.

У меня нет ни малейшего повода сомневаться в порядочности кого бы то ни было: есть лишь уверенность в том, что «политика – это искусство возможного». Эти слова Отто Бисмарка (правда, в оригинале они звучали несколько иначе, но смысл передан верно) любил повторять Михаил Горбачев. Мне очень симпатичен первый и последний президент СССР, несмотря на то, что признаваться в уважении к нему, пожалуй, даже рискованно. Мне могут возразить, что сам он на деле сильно путался в реализации названного выше девиза, хотя это еще вопрос, было ли у него в период его правления так уж много этих возможностей. Впрочем, вернемся к нашим реалиям.

В определенных кругах у нас принято считать, что «русский вопрос» в Эстонии так и не решен. Правда, единого мнения по поводу того, в чем именно этот вопрос заключается, пока не выработано. По моему мнению, проблем – три: гражданство, представительство и образование.

ГРАЖДАНСТВО

Яркие заголовки, кричащие о том, что-де эстонское гражданство берет все меньше народу, на меня не производят никакого впечатления. Владельцем «синего паспорта» стали все, кто этого захотел. Прирост происходит теперь, в основном, за счет молодежи, для которой сдача экзаменов на знание языка и Конституции не является серьезным препятствием. Упустив в 1992 году возможность решить все полюбовно (так, как это сделали в Литве, где все постоянно проживавшие жители получили литовский паспорт безо всяких дополнительных условий), Эстонская республика загнала себя в правовой тупик, откуда выбраться можно двумя способами. Либо сделав несколько шагов назад, либо дождаться, когда созданное на весьма сомнительном основании препятствие, рухнет с течением времени.  Очевидно, что автоматически раздавать паспорта Эстонская республика не будет и ситуация разрешится сама собой через 20-25 лет. Я не принимаю всерьез рассуждения отдельных радетелей за лояльность инородцев, которые сводят свою аргументацию к тому, что автоматическое предоставление эстонского гражданства будет похоже на навязывание подданства. Думаю, что в эстонской среде понимание совершенной ошибки пришло ко всем, но еще не пришло время заявить об этом открыто.

Есть и абсолютно бытовой аспект: неграждане и граждане РФ (коих где-то по сто тысяч) реально ни в чем не ущемлены, если не считать отдельные ограничения по ведению бизнеса и владению недвижимостью. Поэтому им нет повода суетиться, они лишь с вялым интересом наблюдают за одной из забав нашего государства – предоставлением гражданства за особые заслуги. Возможно, кто-то из них в глубине души надеется, что и его деятельность заметят. Однако беглое знакомство со списком осчастливленных в прошлом году эстонским гражданством дает мало надежды на это. Так что ждать прорыва в этом вопросе не стоит обеим сторонам.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО.

Я бы разделил представительство нацменьшинств на реальное и декоративное. В первом случае – это наличие представителей нетитульной нации в Рийгикогу, местных органах самоуправления, на ключевых государственных постах и в реальной (а не местечковой) политике. Главным условием здесь являются личные способности и владение государственным языком – и здесь я не вижу никакой дискриминации. Главное, чего смогло добиться эстонское государство за эти годы – это убедить всех проживающих здесь людей в важности владения государственным языком. Не без перегибов, конечно (о чем ниже), но вектор понятен всем. Но мне иногда кажется, что неэстонцы, добившиеся даже самого незначительного карьерного роста, напрочь теряют желание открыто заявлять о том, что проблем в межнациональных отношениях еще хватает. Видимо, боятся спугнуть свою удачу.

У меня мало было возможностей высказывать свое несогласие с отдельными направлениями проводимой у нас внутренней политики в аудитории, где об этом не принято говорить (что, кстати, немаловажно!). Но  всякий раз, когда это удавалось сделать, я с удивлением обнаруживал, что именно такое мнение умные эстонцы (коих, конечно же, подавляющее большинство) ценят больше.  Однако большинство из нас предпочитает помалкивать, что дает косвенную уверенность государству: процесс интеграции идет оптимальными темпами! Так что винить в том, что неэстонцы в данный момент реально почти не могут повлиять на ситуацию в стране, можно и самих себя: мы не слишком к этому стремимся. Оставаться в стороне, конечно, легче – да и спросу никакого.
Если говорить о декоративном представительстве, то здесь все вполне в рамках приличий: плясать, петь, заниматься словоблудием в русскоязычном медиапространстве нам никто не мешает. Правда, вроде как национальную автономию не дают организовать, так это, как мне кажется, лишнее: в массе своей мы и так автономны и самодостаточны. К чему эти формальности? Стоило бы упомянуть о затихшей кампании по выбору лидеров русской общины. Но признаюсь, мне не понятно, что инициаторы акции намереваются делать после того, как имена эти станут известны.

ОБРАЗОВАНИЕ.

Процесс постепенного сворачивания возможностей для нацменьшинств получения хорошего образования (его принято обозначать словом «переход») идет своей чередой. Парадокс в том, что, по сути, придраться к нему почти невозможно. Звучат, конечно, то здесь, то там некоторые сомнения в правильности избранного пути. Но, если говорить о школах, то многие из тех, кто опережающими темпами переводит преподавание на эстонский язык, торопятся заверить, что им это даже нравится. И кого прикажете слушать министерству образования? Вот оно и слушает тех, чья речь его уху более приятна.

Сейчас главная проблема в «переходе» (я занимаю позицию скептика в этой затее, но кому это интересно?) заключается в том, что учить на хорошем эстонском некому и некого. Все остальное – вторично. Нынешнее поколение русскоязычных школьников поставлено в очень тяжелые условия и можно только гадать, куда эта «кривая» нас вывезет. Поскольку сам я имею возможность видеть все изнутри, то предпочитаю делать осторожные прогнозы – не из чувства самосохранения, но из боязни навредить.

Латвия, которую нам все время ставят в пример, как я понял из общения с тамошними педагогами, пошла по пути «гражданского мира»: учителя русских школ делаю вид, что идет «билингвальное обучение», а чиновники об отдельных «отклонениях» «ничего не знают». Лишь однажды в личной беседе со мной солидная учительница из Даугавпилса вдруг негромко обронила фразу: «Боже, как стыдно лгать! Как тяжело смотреть в глаза ученикам!» Но не берусь делать обобщения по всей ситуации у наших соседей.

NO PASARAN!

А теперь вернемся к нашей «русской сборной». Совершенно очевидно, что никакого плана действий у ее представителей нет. Как сказал по поводу затеи представитель одной парламентской партии: «А почему бы нет?» По всей видимости, в успех никто особо не верит, зато какое-то разнообразие в унылой политической агитации парламентских партий.  Ни одну из обозначенных мной проблем они, став депутатами Рийгикогу, решить не смогут. Во-первых, потому, что большинство из них не способно общаться на важные для русской общины темы с представителями титульной нации на государственном языке.

А во-вторых, для того, чтобы заронить зерно сомнения в головы государственных мужей, уверенных в непоколебимости национальной политики, с ними нужно говорить постоянно. Надо  встречаться, дискутировать, искать компромисс – владеть «искусством возможного». Никого из «сборной», за исключением Кленского, русская община толком не знает. Если бывшие защитники Бронзового солдата (таковых в «русской сборной» немало) всерьез полагают, что их самоотверженность (говорю безо всякой иронии) является их козырной картой, то это заблуждение.