Жизнь в мiре Даниила Хармса.
На сцену выходит администратор: «Я – администратор. Будем выдавать рабочим до 20 процентов зарплаты натурой, сельскохозяйственным рабочим – до 50. Новый порядок будет стимулировать внутренний рынок Евросоюза!» (Аплодисменты.)
На сцене общественный деятель: «Будем жить, как завещал нам великий Лев Толстой – в мире через i с точкой! (Аплодисменты.) А бабло на жизнь возьмем в Евросоюзе! А чё, эстонцы же берут!» (Бурные аплодисменты).
Выходит «русский» политик: «Я тут самый культурный. Требую культурной автономии! Записывайтесь все!» (Аплодисменты.)
Русский экстремист, вцепившись в трибуну обеими руками: «Братцы, требую национально-территориальной автономии на Северо-востоке!» (Бурные аплодисменты. Экстремиста оттаскивают от трибуны.)
Русский писатель, опасливо поглядывая в сторону экстремиста: «Знаете, кто вами правит? Нет, не знаете! Вами правят лоялисты и элита, вот!» (Публика безмолвствует, наблюдая, как на краю сцены выкручивают руки экстремисту.)
Ученый (слегка заикаясь): «Коллеги! Дождемся дня, когда им са-амим надоест возиться с нами. Они са-ами выделят наам ре-езервацию с парла-аментом!» (Выкрики из зала: «Соглашатель! Провокатор!»)
Падает занавес, на сцену выходит мальчик: «Выборы отменяются. Папа сказал, что нас всех тошнит».
Не смешно
Согласен, не смешно. Печально – да, но не Хармс и не смешно. Русская община поделена на три практически равновеликих части – натурализованных граждан Эстонской Республики, граждан Российской Федерации и лиц без гражданства. Их интересы, – и это в лучшем случае! – конкурируют, в худшем – прямо противоречат друг другу. Плюс социальное и экономическое неравенство, и много чего еще в «плюс». Тем не менее, это русская община в Эстонии. Если по Льву Толстому – мiръ. Если в современных терминах, то дискриминированная – безгласная в политическом отношении русскоязычная часть населения, прозябающая в условиях институциональной сегрегации.
Если отбросить словесную шелуху, то пресловутый «русский вопрос» служит всего лишь разменной картой в игре между «Тоомпеа» и «Кремлем». Как правило, партнеров по переговорам поражает избирательная амнезия – оба забывают о том, что натурализованные русские граждане Эстонской Республики в первую очередь принадлежат к Эстонской Республике и только во вторую к Русскому мiру.
Горькая истина
Истина состоит в том, что мы все забыли: за натурализованную часть русской общины юридическую, историческую и моральную ответственность несет эстонское государство, а Россия отвечает только за своих граждан, но не за весь Русский мiр в Эстонии. За души лиц без гражданства Эстония и Россия могли бы побороться, но эти 100 тысяч обормотов, так и не определившихся с гражданством, никому особенно не интересны.
Логика подсказывает, что натурализованный в эстонском гражданстве ребенок после национального – эстонского! – детского садика должен попасть за парту не в ублюдочной «иноязычной» школе, а в школе нормальной, т.е. в национальной эстонской. Гомогенизация общества, языковой баланс в обществе и государстве начинаются с общей школьной скамьи, если не ранее. Со школьной скамьи у русского ребенка начинают активно формироваться социальные связи в эстонской среде. Нынешняя интеграция, которая фактически только начинается по окончании иноязычной школы, – наглый и, хуже того, корыстный обман.
В конституции Российской Федерации закреплено право граждан на получение – российского! – образования на родном языке. Кто может внятно и без политкорректных соплей пояснить российскому гражданину в Эстонии, почему его дети на добрый десяток лет попадают в иноязычной эстонской школе под языковой ассимиляционно-интеграционный пресс? Никто. Все дело в том, что Россия, будучи в тот момент немощной, бросила их здесь на произвол судьбы, а Эстония по параноидальным мотивам не допустила их в свое гражданство. По совести сказать, система российских лицеев в Эстонии для детей граждан РФ, в которой эстонский язык преподавался бы на высочайшем уровне, могла бы стать официальным извинением высоких договаривающихся сторон..
Ублюдочная иноязычная школа – удел лиц без гражданства. Если хотите, то мощный стимул к тому, чтобы, наконец-то, определиться с гражданством в ту или другую сторону.
Чего боится эстонский законодатель, препятствующий созданию подлинно национальной системы образования, понятно – идет битва за умы и души подрастающих поколений господ. Если господин и холоп сядут на десять лет за одну парту, то откуда потом у одного возьмется природное чувство господина, а у другого чувство дистанции между холопом и господином?
Чего боится российский законодатель, увиливающий от диалога по вопросам образования собственных граждан, компактно проживающих на постсоветском пространстве, не совсем понятно. Должна же быть какая-то веская причина, чтобы вкладывать деньги в виртуальный Русский мiръ, а не в детей российских граждан, реально прозябающих в неблагоприятной для национального воспроизводства среде обитания.
Вернуть субъектность
Русская община давно утратила свою субъектность. Мы превратились в объект для изучения и администрирования. Нас изучают другие, для нас пишут специальные законы, для нас создано специальное миграционное ведомство, языковые курсы и даже языковая инспекция. То, что обозначает себя как элита общины, понятия не имеет о том, чем дышит и к чему стремится русская община в Эстонии, от имени которой эта «элита» пытается выступать.
Одни заэлитщики думают, что общине нужен второй государственный язык, и на этой думке крепко обожглась ОНПЭ, наивно полагавшая, что знает своего избирателя. Другие видят панацею в культурной автономии. Третьи мечтают аж о национально-территориальной автономии на Северо-востоке Эстонии, et cetera, et cetera, et cetera… Кто в лес, кто по дрова, а ситуация ныне такова, что результативных ходов у общины более не осталось. Когда de jure просрем европарламентские выборы (de facto мы их уже просрали обилием кандидатов), то каждый последующий ход с нашей стороны будет ухудшать положение общины в разы.
«Русская» «элита» только теперь пришла к пониманию того, что вокруг нее происходят некие таинственные, с ее точки зрения, общинные процессы. Однако вместо того, чтобы изучать эти процессы, постараться их понять и, наконец, вписаться в них, «элита» предлагает общине абстрактные – концептуальные! – схемы модернизации a’la Эуропеан унион. Попытки оседлать сложный социальный процесс без достаточных на то оснований, чреваты болезненным приземлением элитного седалища мимо двух стульев.
Конечно, заманчиво пойти по пути младоэстонцев и стать европейцами, оставаясь русскими, но… Но эстонцы, оставшись со времен Первой республики эстонцами, так и не стали в полной мере европейцами, хотя из кожи вон лезли, чтобы прослыть святее Папы Римского. Мы, русские уже европейцы, точнее, мы всегда европейцы, хотя именно эту грань национального менталитета тщательно скрываем плевками мимо урны, окурками на асфальте и селедкой, за неимением «Правды» разделанной на предвыборных листовках с изображением семейства Сависаар. В отличие от эстонцев, мы не обольщаемся реальным содержанием европейскости, потому что знаем ее подлинную цену.
Однако нам не нужно слыть европейцами, нам достаточно оставаться русскими, потому что, по слову поэта, нам внятно все – и острый галльский ум и сумрачный германский гений.
Нам внятно все, надо только вернуть себе субъектность. Начать надо с того, чтобы познать самое себя. Вернуть себе прошлое, чтобы не утратить настоящего и не лишиться будущего. Не останавливаться на достигнутом.
