Этот музей похож на суслика из анекдота. Помните: «Ты видишь суслика? И я не вижу. А он есть!» Так и Русский музей Эстонии: почти никто ничего о нем не слышал, между тем он есть и неплохо себя чувствует, занимая здание в Кадриорге – правда, без вывески.

А вывески на доме по адресу Койдула, 23 нет потому, что музей много лет фактически не функционирует. Неприметное, давно не знавшее ремонта здание, укрывшееся в тени леска, встречает случайного посетителя иномаркой у входа и запертой дверью. Если нажать на кнопку звонка, к двери подбежит огромная мохнатая собака и начнет лаять. Собаку зовут Серу, она охраняет музейные фонды от воров. Серу дружелюбна, но палец в рот ей не клади.

Музеи рождаются в муках

Некоммерческая организация MTÜ Vene Muuseum была учреждена в 2001 году политиками Сергеем Ивановым и Станиславом Черепановым с целью выпестовать Русский музей Эстонии (причем Черепанов, по словам Иванова, вскоре от руководства MTÜ самоустранился). Первая выставка, «Предложение возможностей», открылась в 2002 году в зале на бульваре Эстония. В сентябре 2003 года по решению Таллиннского горсобрания Русский музей получил здание в Кадриорге (цитируем) «для осуществления постоянной музейной деятельности».

Увы, старинное здание, ранее принадлежавшее школе для детей с задержкой психического развития, находилось в крайне плачевном состоянии, и осуществлять постоянную музейную деятельность в его стенах Русский музей не мог. В 2006 году был подготовлен проект реконструкции здания и окрестностей, стоивший два миллиона крон. Прошло еще два года, а воз и ныне там. «Это нормально, когда музей рождается долго, –
уверен Хейго Сахк, координатор проекта, фактически – директор Русского музея. -
Вспомните, сколько времени прошло прежде, чем открылся Художественный музей KUMU. Мы начали в 2001 году, в 2003-м получили здание, в 2006-м подготовили проект реконструкции, ждем денег... Все идет по плану!»

Решающее слово теперь – за столицей Эстонии, к властям которой музей обратился за помощью. В сотрудничестве с мэрией Таллинна MTÜ планирует создать фонд, который подаст ходатайство на получение 50 миллионов крон из фондов европейских. Если в 2009 году ЕС выделит деньги и мэрия согласится дать еще 10 миллионов, здание музея будет реконструировано, и в 2011 году Русский музей, наконец, откроется.

Но это – сияющие перспективы, пока же в ветхом здании трудятся работники музея: основной штат (два охранника, хранитель, бухгалтер и директор) и художники-реставраторы. Ежегодно Таллинн выделяет музею миллион крон, еще 700 тысяч дает государство. «Ничто не мешает городу и государству поддерживать музеи, которые с юридической точки зрения являются частными, – говорит Сахк. – Зато мы можем получать финансирование из других источников. Был год, когда мы жили только на «проектные» деньги, их было около 600 тысяч крон. В другой раз благодаря проектам наш бюджет увеличился на два миллиона крон...»

При этом 100 тысяч крон в год город забирает в качестве арендной платы, еще 700 тысяч уходит на зарплату и налоги основного штата (зарплата директора - 14 тысяч). Раньше фонд зарплаты был больше, потому что в штате имелся, например, веб-дизайнер. У музея есть своя страница в Интернете, правда, весьма своеобразная.

«А что я вам туда напишу?»

Страница venemuuseum.ee появилась в 2003 году и в 2005-м впала в коматозное состояние, оставшись категорически недоделанной. Достаточно сказать, что на первой странице мы видим две ссылки, «EESTI» и «РУССКИЙ», и обе они ведут на одну и ту же (русскую) страницу. Новостей – за два года! – всего одиннадцать, последняя датируется 11 ноября 2005 года. В раздел «О Музее в СМИ» последняя ссылка помещена в 2004 году. Рубрика «Фонды» в разработке, «Гостевая книга» полнится спамом типа «мастер с большим опытом работы предлагает наращивание ресниц» и так далее. В общем, старая песня: «Я сир, и нищ, и неухожен...»

Директор музея разводит руками: «С 2005 года сайт реформируется. У нас много готовых, но спрятанных файлов... но пока судьба Русского музея неясна, выкладывать их мы не спешим. А веб-дизайнер занимался и другими вещами, например, разработал проект дигитального функционирования всего дома».

Но почему сайт реформируется так долго – три года? «А что я вам туда напишу? – восклицает Хейго Сахк в сердцах. – Я как-то пытался рекламировать Русский музей. Знаете, чем все закончилось? Пришли люди и стали говорить: «Почему Русский музей в таком состоянии? Что за непорядок?» Хватит. Я сижу тихо. Нам нужно помогать, а не кричать попусту...»

К слову, одна из новостей на сайте – с явным политическим окрасом: «28 мая 2005 года на территории Русского музея состоялся субботник. Организатором этого мероприятия являлось Русское молодежное объединение Партии реформ...» В короткой заметке Партия реформ упоминается четыре раза, и как-то так совпало, что учредитель MTÜ Vene Muuseum Сергей Иванов – член именно этой партии. «Но у нас в гостях были и люди из других партий, - говорит Сахк. – Март Лаар приезжал, например. Просто так, посмотреть на Русский музей...»

Бесценные фонды за малые деньги

Казалось бы, музей должен заниматься главным образом выставками. Однако за период с 2002 по 2005 год он представил всего восемь экспозиций, из них три – в занимаемом ныне здании. Самая большая выставка, «Русские художники Эстонии первой половины XX века», проходила в 2005 году в Маарьямяэском замке. 2006 и 2007 годы ознаменовались проектом «Русский музей идет в школу», охватившим 10 эстонских школ Эстонии.

Хейго Сахк сообщает, что в 2007 году подготовлены три выставки («Портреты Ирины Бржеской», «Лучшие произведения из фондов Русского музея» и «Современные художники»), «время проведения которых зависит от исхода преобразования музея». По признанию директора, прежние экспозиции рекордов посещаемости, мягко говоря, не били, иногда – по объективным причинам (выставочный зал на бульваре Эстония расположен на пятом этаже, добраться до него могли только люди с отменным здоровьем).

Чем же, в таком случае, занят закрытый безвыставочный музей? Пополнением фондов. На данный момент, по подсчетам Сахка, Русский музей оприходовал, по меньшей мере, 10500 «единиц хранения» (вообще-то больше, но многие коллекции не разобраны). За 2007 фонды пополнились на 2597 экспонатов, за 2008-й – на 891 экспонат, при этом их стоимость выросла в два раза. Увы, точному учету и контролю фонды не поддаются: учитываются они вне баланса и по стоимости приобретения, которая зачастую крайне мала или равна нулю. «Когда организуем фонд, сделаем оценку», – обещает Сахк.

Прочая деятельность музея (она же, так получается, основная) – участие в различных проектах в качестве добытчика средств. Некоммерческое объединение – на редкость удачная форма организации в том смысле, что оно, в отличие от физических лиц, может просить деньги отовсюду. Ничего зазорного в этом, разумеется, нет, благо все проекты так или иначе связаны с русской культурой. Один из них – реставрация уникальных икон староверческой молельни в Варнья (бюджет – 2,6 миллиона крон) – начался в 2006 году и реализуется до сих пор. Потому и работают в Русском музее шесть художников-реставраторов.

От романса до фольклора

Среди прочего музей участвует в организации разного рода «дней» и конкурсов, например, конкурса русского романса. Для таких проектов было создано новое некоммерческое объединение, MTÜ Vektor, чтобы разделить денежные потоки, иначе «все деньги шли через музей».

На деле получается, что теперь о средствах ходатайствуют оба некоммерческих объединения. Так, в марте этого года MTÜ Vene Muuseum просило у Таллинна 10 тысяч крон на проведение дней русского фольклора (отказано; 40 тысяч крон дало Министерство культуры), а MTÜ Vektor – 7000 крон на проведение конкурса русского романса (дали 3000 крон «на призы»). Таких проектов у музея довольно много: месяцем ранее то же MTÜ Vektor ходатайствовало о 19500 крон на проект «Saame tuttavaks» (не дали). При посредничестве музея издавались книги, например, словник «Русские общественные и культурные деятели в Эстонии» (составитель – Сергей Исаков).

Делались при посредничестве музея и телепередачи – шесть об Эстонии («Экспедиция русского музея») и семнадцать о русской культуре в странах Прибалтики и Скандинавии («Остаться русскими...»). Оба цикла сняла Галина Вельман. Хейго Сахк выступал в роли продюсера.

Разумеется, за все полученные суммы Русский музей отчитывается перед теми, кто его финансирует. Понятно, что подготовка проектов берет прорву времени. И, наверное, не такая уж это беда, что музей не проводит выставок, если он организует конкурсы русского романса. Проектов столько, что на вопрос, чем музей занимался в 2007 году, Хейго Сахк поначалу затруднился с ответом: «В 2007 году... что-то мы делали... большую выставку рукоделия?.. Нет, это раньше... Или мы показывали в школах молодых художников?..»

Здесь будет город-сад

В отношении реконструкции здания директор более чем оптимистичен. Вот здесь, говорит он, будет кафе, тут можно будет смотреть фильмы о русской культуре... Вот уникальный чердак XVIII века, мы и его обновим, кстати, тут рабочие нашли чучело акулы... И во дворе все будет по-другому, если дадут денег, мы очистим пруд, тут будет библиотека, тут архив, тут фонтан, тут – экспозиция рукоделия... Вот эти стены мы уберем, и бывший спортзал превратится в часть громадного бельэтажа, это будет главный выставочный зал... Общая площадь здания – 1800 квадратных метров, здесь можно проводить четыре мероприятия одновременно, даже зимой, только наладим канализацию и проведем газовое отопление...

Пока что отопления в здании нет никакого. Печи – есть, но они настолько древние, что бездействуют и перестройке не подлежат. Уникальные и прочие экспонаты хранятся в комнатах, где стоят электрические радиаторы. Хранитель музея Наталья Лесная говорит, что влажность и температура в комнатах нормальная, а вот специальной техники, потребной для хранения столь специфических «единиц хранения», как иконы, старинные книги, граммофонные пластинки, у музея нет. Даже полки, на которых лежат картины Ирины Бржеской, изготовлены кустарным способом.

А если денег не дадут? «Тогда мы покинем это здание», - говорит Сахк. «Нам отступать некуда, – добавляет Сергей Иванов. – Я даже мысли не допускаю, что мы не получим денег на реконструкцию. И с мэром Таллинна договоримся, невзирая на политические разногласия».

В доме на Койдула, 23 снимались даже два эстонских боевика. Только Русского музея тут нет. Точнее, он есть, но, как тот суслик, совершенно незаметен.

Фото: Сергей Трофимов

Обсуждение закрыто