Это воззвание ушедшего из жизни Александра Солженицына, которого называли совестью ХХ века, звучит как самоэпитафия. 

Впервые оно прозвучало в манифесте, написанном им в 1974 году, который передавался из рук в руки. Я учился на последнем курсе университета, когда ко мне попал этот текст. В манифес­те говорилось о гражданском неповиновении, которое при советском режиме казалось единственной возможностью сохранить собственное достоинство.

 

«Мы так безнадежно расчеловечились, что за сегодняшнюю скромную кормушку отдадим все принципы, душу свою, все усилия наших предков, все возможности для потомков — только бы не расстроить своего утлого существования».

Советский режим канул в Лету, однако сговор влас­тей с ложью и насилием продолжает существовать в разных формах и видах, из-за чего манифест Солженицына актуален по сей день.

К моменту распространения манифеста Солженицына лишили советского гражданства. В 1969 году его исключили из Союза писателей СССР, а 13 февраля 1974 года выслали из Союза. В Россию он вернулся лишь спустя 20 лет.

В 1970 году он стал четвертым российским писателем, удостоенным Нобелевской премии по литературе. За «Архипелаг ГУЛАГ».

Солженицын и Эстония

Повесть проведшего долгие годы в лагерях Солженицына «Один день Ивана Денисовича» стала для советского режима и узурпированного им идеала коммунизма политической бомбой. Она была опубликована в 1962 году в ноябрьском номере журнале «Новый мир», редактором которого был Александр Твардовский, с личного разрешения Хрущева. «Это была победа Твардовского и потеря Хрущева, комичная попытка придать «человеческое лицо» террористическому режиму», — так спустя двадцать лет это событие прокомментировал Леннарт Мери, который сразу перевел «Ивана Денисовича» на эстонский язык.

На эстонском языке книга была издана в 1963 году.

К сложной работе по переводу повести был привлечен Энн Сарв, которого постигла та же участь, что и Солженицына, а также тогдашние редакторы издательства Loomingu Raamatukogu Отто Самма и Лембе Хидел. Мери вспоминал, что самой большой проблемой при переводе на эстонский стал лагерный жаргон. Стиль Солженицына отличает необычайно богатый русский язык.

«Денисович» стал в Эстонии культовым произведением, так как в нем, помимо прочего, говорилось о страданиях депортированных эстонцев. И, конечно, симпатия, которую Солженицын питал к эстонцам.

Согласно подсчетам Солженицына, советская система тюремных лагерей унесла жизни 60 миллионов людей. Книгу «Архипелаг

ГУЛАГ», в которой разоблачается эта система, он писал, в основном, в Эстонии: зимой 1965/66 и 1966/67, на хуторе Копли-Мярди в Вазула, примерно в дюжине километров от Тарту.

Рукопись произведения долго скрывалась. Рискуя своей жизнью, ее хранили Херта, Арнольд, Арно и Хели Сузи, Эне Армин и Лембиту Аасало. И только спус­тя четверть века, в 1998 году, по просьбе писателя, она была отправлена дипломатичес­кой почтой в Москву.

После восстановления независимости Эстонии отношение Солженицына к ней изменилось. До конца жизни он так и не понял, почему эстонцы так ненавидят Россию, вместо того, чтобы объединять силы для осуждения коммунизма.

В 1992 году Солженицын в весьма инквизиторском тоне отреагировал на статью Арво Валтона в журнале «Страна и мир» (1990, №5), в которой тот упрекал русских в уничтожении малых народов.

Позднее, по требованию Солженицына, из книги «Архипелаг ГУЛАГ» было изъято предложение: «Стыдно быть русским, сидя в одной камере с эстонцем».

Другое крупное произведение Солженицына — «Раковый корпус» — было написано в 1967 году, но в Советском Союзе оно так и не было напечатано.

В прошлом году повторно был издан эстонский перевод, и Пеэтер Олеск, комментируя повесть, назвал ее «анатомией и аллегорией истины».

Правда как скальпель

Представление Солженицына об истине во многом напоминает скальпель хирурга, который должен освободить человека, общество и государство от угрожающей ему раковой опухоли.

В своем более позднем творчестве, в котором переплелись историко-философские размышления, социологические и политичес­кие рассуждения о России, Александр Солженицын пришел к великорусскому мессианству, к признанию за русскими роли Спасителя. Однако и здесь он остался верен себе: если бы Россия не пострадала от коммунистической катастрофы, ее положение и статус в мире были бы совсем иными.

МНЕНИЕ

Владимир Лукин,

уполномоченный по правам человека в России

Только такая личность могла противостоять чудовищной тоталитарной машине и противостоять успешно. Разумеется, не одна — он был одним из немногих лидеров, но, возможно, самым ярким из них.

Станислав Говорухин,

кинорежиссер, депутат Госдумы

Для меня Александр Солженицын — это фигура планетарного масштаба. Это большая потеря для общества. Большое видится на расстоянии. Видимо, надо чтобы прошел год, два, три, пока наше общество поймет настоящее величие этого гражданина и художника.

Статья на сайте Postimees

Обсуждение закрыто