А Куприн хотел быть белкой, рыбой, растением, зверем в клетке, рожающей женщиной; хотел знать все ремёсла, все сложности и странности разных профессий, выучить наизусть все запахи на свете и всегда уметь их отличать друг от друга ...
Они с Буниным устраивали пари на лучшее и тончайшее знание запахов; он никогда не доверял своему воображению, но все хотел испытать, проверить на себе. Он полагал себя писателем второстепенным, но зато уж самым лучшим из всех второстепенных. Ибо в нем в полнейшей мере было то, что он сам выше всего ценил в литераторе: знание мельчайших деталей жизни героя, которыми нельзя утомлять, но нужно пользоваться ими так чутко, чтобы читатель не сомневался в личном участии автора во всех событиях.
Чуковский, довольно хорошо его знавший, вспоминает: «Помню, как впоследствии Куприн изучал обитательниц «Ямы» в Кузнечном переулке, недалеко от того дома, где жил Достоевский, с таким азартом, с таким любопытством, словно он первооткрыватель какой-то неизвестной страны, словно никто никогда не видал этих ям, словно на свете и не существует ничего интереснее, чем быт всевозможных Александрин и Тамар». И Чуковский же вспоминает, что обывателя в Куприне ничего не интересовало, кроме извечной писательской болезни:
Если истина в вине,
Сколько истин в Куприне.
…Сериалы по классике смотрят по телевидению с большой охотою люди всех возрастов и социальных прослоек: все мы в той или иной степени люди телевизионные, и сериал, в данном случае по Куприну, дает прекрасный повод для разговора об измельчании, увядании или, напротив, процветании и поддержании великого наследия.
Арифметически сериал по Куприну, идущий сейчас на ПБК, просто роскошен: все знаменитые артисты собраны на камеру, и публичный дом Анны Марковны (хотя и заведение среднего класса) в «Яме» блистает Полиной Агуреевой, Светланой Ходченковой и другими звездами и звездочками.
МАТЕРЯМ И ЮНОШЕСТВУ
Все помнят, вероятно, что Куприн посвятил эту повесть матерям и юношеству, что адресовался он к людям чутким и сострадательным, что занимался он не рекламированием профессии, а показал замкнутое пространство, специально созданное для того, чтобы растоптать в человеке все человеческое.
В фильме Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин» актриса, которой предстоит сыграть проститутку, просит знакомого следователя показать ей какую-нибудь женщину этого сорта: и видит существо мрачное, серое, страшное, дикое и злобное. В варианте же сериальной «Ямы» все кукольное, чистенькое, умытое. Сегодня девушки вот проституток играют, а завтра, не сменив наряда и грима, а, главное, никак внутренне не перестроившись, пойдут играть графинь, королев и бизнес-вумен. Под лирическую музыку застилаются по вечерам постели свежим бельем, девушки прихорашиваются и спускаются в залу к кавалерам. От всего этого веет такой удушливой пошлостью, такой карикатурой, пародией на человеческую трагедию…
Владимир Набоков, разбирая «Преступление и наказание», пенял Достоевскому на то, что топор Раскольникова и петлю для него, спрятанную под пальто, гений описал в мельчайших деталях, а как пошла Сонечка Мармеладова первый раз по «желтому билету», описать не сумел, побоялся, поскольку был Федор Михайлович обычным автором детективов, «заточенным» исключительно на убийства. Разумеется, я говорю об этом не для того, чтобы согласиться с Набоковым или заступиться за Достоевского, они в этом не нуждаются. А вот режиссер «Ямы» Влад Фурман (вместе с оператором, гримером, художником, актерами) хоть что-то должен был бы понимать в жизни униженных и оскорбленных, пусть бы до той скромной степени, чтобы вызывать к ним сочувствие. Или отвращение к обстоятельствам и людям, превращающим человека в отхожее место.
Сидит в «Яме» и сам сочинитель Куприн (как и в прочих сериях), выпивает и говорит разные слова, переданные ему сценаристами от разных героев. Михаил Пореченков играет его так плохо, что скорее поверишь, что Ходченкова стала недорогой проституткой, чем в то, что этот человек с постоянно выпученными глазами (чтобы получше разглядеть жизнь) напишет хоть одно талантливое слово.
ПОЕДИНОК
В «Поединке» Андрей Малюков снял в главной роли очень талантливого внука Олега Ефремова и сына Михаила Ефремова – Никиту. Актера удивительного «фамильного» обаяния. Но ничего, кроме этого самого обаяния, актеру в фильме играть не пришлось. Куприн считал себя самого главным героем «Поединка» - поручиком Ромашовым, в себе ощущал сочетание мечтательности и безволия, но сериал Куприну (Пореченкову) выделил слова незначительного (зато пьяненького!) персонажа повести - Назанского, когда-то, как и Ромашов, любившего Анну Петровну.
Беспомощность сериала даже не в том, что перетасована вся колода героев Куприна, перелицованы характеры (Юрий Нагибин написал когда-то в дневнике о даме, которая ходила в перелицованной шубе; разумеется, шубу перелицевать невозможно, это не костюм и не пальто, но дама обиделась насмерть; вот и тут ощущение перелицованной шубы…), дело в том, что актеры не работают, а просто улыбаются в камеру, кокетничают, хмурятся, плачут, негодуют так, будто они рассматривают себя в зеркале, находя отражение весьма симпатичным.
Это очень сильно напоминает поведение туристов во всех частях света: они постоянно себя фотографируют, принимая самые затейливые позы – то отставляют изящно ножку, то вскидывают ручку, то высовывают задорно язык или шлют воздушный поцелуй. В Таллинне, например, самым притягательным партнером для коллективного снимка оказался трубочист, а в сериале – Куприн, его искалеченная и полузабытая проза, созданная с непревзойденным ремеслом.
Как говорила Цветаева:
Я знаю, что Венера – дело рук,
Ремесленник - и знаю ремесло.
Так смотреть сериалы по классике или не смотреть?
Я думаю так: непременно смотреть и если это не гениальное исключение – «Собачье сердце», то смотреть, возмущаясь, негодуя и, в конце концов, кидаясь к книжной полке, где стоят тома и тома, в которых не потревожено и не умерщвлено ни одно слово.
А сериал «Куприн» продолжается. И еще есть время поговорить и поспорить о нем…