Поздравляем всех читателей портала « Славия» с Днем Победы и представляем поэму молодого автора из России, которую он посвящает этому святому празднику.

Знакомьтесь: Пономорев Павел Алексеевич, родился 27.08.1997 г. в городе Лебедяни Липецкой области. Учащийся средней школы № 2 г. Лебедянь. Стихи пишет с детства. Занимается краеведением, историей, литературой. Неоднократный победитель и призёр городских, районных, областных и всероссийских творческих конкурсов, олимпиад, научно-практических конференций. Активно участвует в общественной жизни своей школы и своего города. Сотрудничает с лебедянским Краеведческим музеем им. П. Н. Черменского, районным Советом ветеранов войны, труда и Вооружённых Сил. Работы Павла периодически публикуются в газете «Лебедянские вести». Он член Молодёжного парламента Лебедянского района и литературно-художественного клуба «Лебедянь». В 2013 г. за свою деятельность был награждён медалью «400 лет городу Лебедянь».

Бессмертный взвод. Рассказ старого фронтовика.

Поэма

1

Той ночью дан был нам приказ:

Реку форсировать немедля!

И капитана зычный глас

Всё чью-то мать звал сотый раз…

Вопрос прямой. Ответ: «Готовы».

Сто фронтовых глотнув не глядя,

Шагнул… не в вечность – на понтоны.

Со мной – мой друг, сержант Антонов…

Тревожный взгляд пустил на реку.

 – О чём задумался, дружок?

Тебе, простому человеку,

Как будто душу кто прожёг.

 – Ты знаешь, смерти не боялся

Я никогда и умереть

В бою за Родину ей клялся.

А смерть… Что смерть? Плевал на смерть!

Но лишь сегодня это понял –

Ведь, правда, жизнь могу отдать.

И завещал сержант Антонов:

«Коль я погибну, вспомни мать.

И напиши, что жизнь отдал я,

Чтоб за меня она жила.

Прости меня за всё ты, мама!

Я отдал жизнь, чтоб жизнь была».

2

Во что бойцу на фронте верить?

А вера всё-таки жила.

Не Сталин с Лениным отмерят –  

Господь воздаст нам за дела.

Но гулкий свист, рассёкший воздух,

Не дал мне другу дать ответ.

Успел понять его лишь вздохом,

Что смерти не было и нет.

Речную гладь снаряд порушил

И брызги тотчас разметал.

Какой-то фриц весь план нарушил –

Огнём нас с берега достал.

Теперь надежда лишь на случай,

И надо только дотянуть!

Не помереть в воде кипучей,

К победе преградившей путь.

Ещё чуть-чуть. Ещё немного!

Да что ж вы, братцы! Навались!

Какая, чёрт возьми, подмога?

Теперь приказ один: держись!

И зацепился, закрепился

На берегу пехотный взвод!

Вот левый берег засветился –

Ракета алая встаёт!

Сигнал к атаке! Есть приказ!

В бою с приказом легче, верно.

И нам последний был наказ:

Держаться только до победной.

Теперь добраться до окопов,

И там фашиста поприжмём.

И Хансу, Дитриху и Отто

Свинцом ответит наш Семён.

3

Но не всегда всё шло так гладко,

И немец тоже не дремал.

Пришлось всем нам тогда не сладко.

Он, гад, огнём нас выбивал!

То здесь, то там встревали взрывы –

Добрался, гад, до миномётов!

С обидой детской «Нас спросили?!»

Кричал… А кто? Не помню. Кто-то…

Моих товарищей осколки

Бьют по низам иль точно в грудь.

Как вспомню их – так в сердце колко.

«Забудь», – ты скажешь. Как – забудь?

Лишь тот забудет и не вспомнит,

Кто страх и горе не испил.

А кто твердит: «Бой страх прогонит»,

Тот не был там. А я там был!

И я скажу, что за минуту

Раз десять можно видеть смерть.

Сидит солдат над друга трупом:

«Ответь, Андрюша! Ну, ответь!!!»

В окопах мы. Нас немец косит.

И кровь, и пули – словом, ад.

Кто матом кроет, кто пить просит…

Всё пережил простой солдат.

4

Но пробил грозный час расплаты,

Час рукопашной – смертный час!

И шли в бессмертие солдаты –

В последний путь в последний раз.

Кто вам сказал, что мы сражались

Ради медалей, орденов?

Мы за Отчизну свою дрались!

Да не простит своих сынов

Она, коль хоть один из нас

Стрелял в людей ради награды.

Мы жгли себя в тот смертный час

За мать, жену, сестру и брата!

Но не один из нас не скажет,

Что тягу к жизни не имел.

И жизнь со временем покажет,

Что ждало нас немало дел.

И в миг атаки, вы поверьте,

Сильней, острей хотелось жить!

«Не надышаться перед смертью»…

Больнее в десять раз звучит.

А нам дышать всем так хотелось,

Нам так хотелось жить да жить!

Ведь мало нам, кому успелось,

Боже Всевышний, полюбить!..

5

Мы в той атаке преуспели –

Был из окопов выбит враг.

Но ещё немцы не допели –

Без песен фриц не мог никак.

И на заре, чуть солнце встало,

Пошёл бесплатный артконцерт.

Ещё чего нам не хватало!

Всё хорошо – так нет же, нет!

Был за грудки взят фриц досадой,

Им взят наш берег на прицел.

Один приказ: держаться надо –

До самых главных, важных дел.

6

Долой ещё час битый, рваный.

Вот, наконец, – идут, идут!

Пошёл на нас фашист поганый.

 – Сержант Антонов, где ты?!

                                                                 – Тут.

 – Нет больше сил держаться взводу.

Взвод погибает, видишь сам.

Врага сдержали до подхода

Мы главных сил. Теперь войскам

Тянуть резона нет. В атаку!

Да видишь – ждёт полковник нас.

Нужны ему координаты.

Сержант, понятен мой приказ?

 – Так точно, сделаем как надо,

Товарищ старший лейтенант.

Со мной пойдут мои ребята?

 – Один пойдёт с тобой, сержант.

7

…Наш взвод застрял в траншеях немца,

Отрезан был от главных сил.

Кто б подсказал, куда нам деться?

Лишь каждый смерть в бою просил.

И всё ж была, жила надежда –

Координаты донесут.

А где-то Вера и Надежда,

Любовь и Соня ждут нас, ждут…

Вам не дождаться нас, девчата,

Нам не увидеть ваших лиц.

Не сладка ты, судьба солдата…

И вместо утренних зарниц

Мы видим всполохи сражений,

А вместо сладостных минут

Вкушаем горечь поражений

Когда от нас победы ждут.

Мы вместо скрипок, флейт, роялей

Лишь слышим вои, дробь и свист.

Мы сами все артисты стали.

Ар-тист… Да нет! Ар-тил-ле-рист!

И мы проститься не успели,

В глаза родные посмотреть.

Нас провожали коростели,

Мы шли за Родину – на смерть.

Мы знали – наше дело свято.

Сама Отчизна нас звала!

Вчера юнцы – теперь солдаты.

На фронте юность вся прошла…

Мы шли путями фронтовыми

От поражений до побед.

Так и остались молодыми

В свои 17 вечных лет…

8

Но не успел окоп покинуть

 Сержант Антонов, как враги

Ворвались. Только успел крикнуть:

«Беги! – комвзвода, – Поспеши!»

Судьба, видать, моя такая,

Что в тот момент был рядом я.

И, боевой долг выполняя,

Антонов взял с собой меня.

И на спине моей углём

Подробно в книжку местность чертит.

А я палю. А мы вдвоём –

Зажали нас фашисты-черти.

 – В штаб! Не тянуть! В штаб надо срочно!

 – Оставить взвод?

                                                               – Брось, рядовой!

Приказ понятен?

                                                         – Да, так точно.

 – Тогда я первый. Ты прикрой.

Мы шли обратно из окопов.

Я оглянуться не посмел.

Не знал ещё я, что из взвода

Тогда никто не уцелел.

«Скорей! – кричит он мне, – Скорее!

Уж больно сведенья ценны!»

Мы под огнём всей батареи

Ползём в кустах как уж в тени.

«Давай, дружище, уж у цели! –

Твердит всё мне, – Поторопись!..»

9

…И в этот миг его задело.

«Оставь», – хрипит, а я: «Держись».

Сто метров жалких насчиталось

До наших войск. А он лежит!

Что же ещё мне оставалось,

Как на себе его тащить?..

В любой раскладке обстоятельств

Друзей не сметь нам оставлять!

Не быть на Родине предательств!

Погибни сам – но выручать

Обязан друга ты всегда!

Не зря и стар, и млад – товарищ.

Тогда и только лишь тогда

Ты святость слова «друг» познаешь.

Несу его, а сам твержу всё:

«Ещё немного, потерпи.

А мы назло им, мы назло

Пройти сумеем и дойти!

Да мы ж с тобой победу встретим!

Не веришь – крест тебе даю!

В Берлине, так и верь, отметим

Со всеми нашими в строю!

Страну поднимем, жизнь наладим,

Вот так, увидишь, заживём!

И с той любимой вместе сладим,

Семью, конечно, заведём.

Ребят, девчонок народится

На радость нам и всем вокруг.

И лица, лица, лица, лица

На сотню мирных лет, мой друг!

Война закончится, дай слово –

Приедем вновь сюда, весь взвод,

И снова встретимся все, снова,

И каждый год так, каждый год!

Антонов, милый, обещаешь?

Ведь будем жить мы – точно знаю!»

Смеялся он: «Откуда знаешь?

Да всё равно уж… Обещаю!»

«Ты что, не веришь? Как ты можешь?!

Надежду, веру, жизнь не чтить?!

Сложив крыла, лететь не сможешь.

Мы жить должны. Должны мы жить!»

И снова взрыв. И тут замолк я.

И помню острую лишь боль.

А впереди шли наши – столько,

Столько…

Там целый полк в атаку шёл…

10

Очнулся я на третьи сутки

В дышащем смертью медсанбате,

Горя в поту от мысли жуткой –

Ведь слышал, слышал голос бати…

Я будто шёл за ним куда-то,

Я звал его. А он молчал.

«Куда идёшь ты, батя? Батя!

Остановись, отец!» – кричал.

Ия заплакал – громко-громко.

Я как ребёнок зарыдал!

И отошёл, как тень, в сторонку.

Он обернулся и сказал:

«Сынок, тебе со мной не вместе.

Тебе со мной не по пути.

Там Лида ждёт – твоя невеста.

Тебе ещё идти, идти…

Там у дороги мать застыла,

Ты вспомни маму-то, сынок.

Четыре вас у ней ведь было.

Отдали трое уже долг.

Хоть ты останься ей в отраду,

Хоть ты старушку пожалей!

Сюда, за мной, тебе не надо –

Сейчас ты больше там нужней».

11

Врач надо мной склонился низко:

«Ну, на поправку что ль пойдём?

 А я уж думал, путь неблизкий…

В рубашке, брат, ты был рождён!»

И семь осколков показал мне:

«Спина прошита – чудом выжил!»

Врач плыл, слова его летали,

Сквозь сон как будто я их слышал.

12

А что потом? Глаза тех многих,

Чей стон глушил снарядов вой,

Госпиталя, пути-дороги,

Госпиталя – и снова в строй.

Но ту минуту, что часами

Тогда, в избе той растянулась,

Мне не забыть. Судите сами:

Зашёл. Наш ротный, чуть сутулясь,

Провёл по лбу рукой шершавой,

Тяжёлым взглядом посмотрел,

Ремень свой с пряжкою поправил,

В лучах что утренних блестел

(Лучи в окно так и ломились,

А по углам всё зайчик бегал).

Секунды нервно шли, копились.

Казался миг минутным бегом. 

Вдруг голос ротного разрезал

Повисший мёртвой тиши плат:

«Н-да, немец нас с тобой подрезал…

Смирись с потерями, солдат.

Погиб твой взвод. Один остался

Из всех тех, кто тот принял бой».

Ушёл, как в небо клин поднялся,

Бессмертный взвод в бессмертный строй.

Война, ты – ад, бесчеловечность,

Ничто не в силах пред тобой,

Ты равнодушье, бессердечность…

Нет – ты бездушье, смерть и боль!

Ты никого щадить не можешь,

Ты не умеешь ни любить,

Ни сберегать. Ты только сможешь

Иль покалечить, иль убить.

Моргнуть и глазом не успела,

Как сорок молодых ребят –

Красивых, храбрых, добрых, смелых

Среди живых уж не стоят.

Смешно до слёз – один остался.

Один – один из сорока!

Наверно, там кто посмеялся,

Чтоб не казалась жизнь легка.

13

И я стоял окаменелый,

Когда сказал мне капитан:

«Антонов, раненый смертельно,

Тебе вот это передал.

Сказал, отправить не успел он.

Сказал, ты знаешь. Попросил,

Чтоб это дело ты доделал.

Упал и выбился из сил».

И я прочёл четыре строчки,

Четыре жаркие строки

На окровавленном листочке –

Рывки слабеющей руки:

«Родная мама! Жизнь отдал я,

Чтоб ты, любимая, жила.

Прости меня за всё ты, мама!

Я отдал жизнь, чтоб жизнь была».

14

Не зря мой взвод был номер первый.

И первый бой приняв, из тех,

До самой смерти долгу верных,

Остался я – один за всех. 

И каждый год я, верный клятве,

Той старой клятве, другу данной,

Всех вспоминаю вас, ребята,

И даже если ноют раны,

Я всё равно, будь зной иль холод,

Будь болен я или здоров,

Вернусь туда – и стану молод,

Вернусь, всё вспомню – вновь и вновь.

Я поклонюсь вновь той могиле,

Где тихо спит бессмертный взвод.

Я горд за то, что здесь мы были!

Здесь память вечная живёт.

И память вечная всем павшим,

И слава вечная живым,

За мир, свободу воевавшим!

 Мы помним. Молимся. Храним.

* * * * *

Живи, страна моя родная!

Пусть без войны живёт весь мир!

Лети от края и до края

Животворящий, светлый мир!