Жюльетт Бинош. Фото: ru.wikipedia.org
Жюльетт Бинош. Фото: ru.wikipedia.org

Знаменитая актриса — «МК»: «Надежда — вещь великая, но мы все ее заложники»

Жюльетт Бинош идет по Авиньону. Она идет из тюрьмы. Спокойно, впрочем, как и всегда. Встреча с преступным миром состоялась, и вид этих людей поразил ее. Она им читала письма. Так и живет звезда французского кино в Авиньоне: от Папского дворца до местной тюрьмы — один шаг. Почти буквально. С подробностями с крупнейшего европейского театрального фестиваля — обозреватель «МК».

В ночь в субботу на воскресенье Авиньон был похож на улей, гудящую линию электропередачи и Ходынку одновременно. Все ж таки национальный праздник. 14 июля, День взятия Бастилии парижскими коммунарами. Праздник проходит без избранных и випов с отдельным входом и проездом. Для машин, чьими бы они ни были, перекрыта главная улица города — Республики, — и по ней людские ручейки сначала стекаются на площадь Часов, чтобы уже потом выплеснуться на площадь перед Папским дворцом. Места здесь занимать не надо, все стоят, задрав головы, — стены домов по периметру площади стали огромными экранами, на которых — основатель фестиваля Жан Виллард и специальный видеопроект в честь него, сделанный французскими известными артистами. Если бы не этот умница и талантище театрального мира, основавший фестиваль в 1946 году, не видать миру мощного форума как своих ушей. А мне не сидеть с Жюльетт Бинош в уличной кафешке за бывшей папской резиденцией.

Жюльетт... Она прекрасна, звездой в Авиньоне не ходит. Скромно сидит в своем сереньком шелковом платьице, прикрывшись таким же серым пиджачком по причине порывистого ветра. Темные волосы убраны назад, но не гладко — волосы у нее пышные. Кофе пьет, внимательно смотрит и даже темных очков не надевает. Несколько дней назад в этом самом дворце на 5 тысяч человек она делала читку по роману «De A a X», что переводится как «А для Х». Письма фармацевта Аиды к заключенному террористу Ксавье, сочиненные знаменитым английским писателем Джоном Бергером, живущим во Франции. Инсценировал роман другая английская знаменитость — Саймон МакБерни.

Эта троица и сошлась на сцене Папского дворца, но основная нагрузка легла на мадам Бинош. На огромной сцене не было никаких декораций и технических приспособлений, на которые можно было бы опереться актрисе, — только собственный голос, красивый, сильный, завораживающий. Зал слушал ее не шелохнувшись. А сейчас она сидит передо мной и совсем тихим голосом отвечает на вопросы.

— Лектюр (то есть читки. — М. Р.) — это мой первый опыт, до этого я не имела практики публичного чтения. А для актрисы это всегда двойной вызов.

 Простите, Жюльетт, почему вызов и кому?

— Себе прежде всего. Ведь то, что делается при чтении голосом, — это только верхушка айсберга. Здесь главное — соединить телесное с духовным. Вот почему я говорю о карнации.

— Вы имеете в виду реинкарнацию?

— Нет, именно карнацию, то есть воплощение. Это музыканты хорошо понимают: они умеют играть ту или иную музыку, но должны найти внутри себя необходимость играть именно эту музыку. Мне было труднее, мне надо было отречься от Фрекен Жюли, которую я сыграла в театре «Одеон». Но, с другой стороны, я люблю эксперимент. Я вот танцевала в балете у Акрамхана.

— После читок во дворце вам предложили то же самое сделать в тюрьме. Почему вы согласились?

— Тюрьма — это тоже первый мой опыт. Что вы, я не могла отказаться, это очень важно было сделать. Там находятся люди... Они ведь в разлуке. И чужие письма (тем более вымышленные) надо было читать так, как будто они именно этим реальным людям адресованы. Тем более что письма эти писала влюбленная женщина.

— А вы сами любите писать письма?

— Пишу, только электронные, увы, по делам.

Она, а также находившиеся рядом с нами Джон Берген и его супруга Нелли, смеясь, рассказывают, как их встретили в тюрьме, — из 700 заключенных в специальном зале было 50 человек. Что удивило, хорошо выглядели: в спортивной одежде, без следов депрессии. И один из них, тот, что помоложе, даже пробился к Жюльетт Бинош и объявил на всю аудиторию: «К нам пришла настоящая звезда». И тут же выхватил фотоаппарат и картинно произнес: «Снимайте нас». Фотосессии со звездой, конечно, не было, сразу перешли к чтению, а потом была дискуссия.

— Знаете, они очень внимательно слушали, потом долго говорили, и я поняла: надежда — вещь великая, но мы все ее заложники.

— В России вас больше знают как киноактрису, ваши потрясающие фильмы. Вы в театре много работаете?

— Достаточно. Я играла в «Чайке» Чехова, в Пиранделло, танцевала (но я это уже говорила). Вот выпустила «Фрекен Жюли» в «Одеоне».

Жюльет Бинош извиняется — у нее встреча. Уходит. А на кафе в буквальном смысле налетает какая-то сцена не то из Мольера, не то из Шекспира — с боем на шпагах и криками — в исполнении молодых людей в костюмах соответствующей эпохи. «Живая реклама» спектакля работает между столиками пять минут, за это время успевает сунуть всем приглашения на представление и уносится на соседнюю улицу. В Авиньоне можно не тратиться на билеты, а совершенно бесплатно наслаждаться театром целый день: только в неофициальной программе — OFF — 1050 представлений.

Кстати, Авиньон не признает (так заведено с самого начала) никакого модного прикида на публике. Напротив, все крайне демократично и даже слишком. Вот вчера встретила на улице двух молодых людей, которые шли и любезно разговаривали друг с другом под белым солнцезащитным зонтом: оба, несмотря на жару, были в дорогих строгих пиджаках, белых рубашках, а из нижнего белья на них были только трусы, типа плавки. Но тоже дорогие и черные.

И все же, несмотря на отсутствие дресс-кода, каждый год на фестивале есть что-то модное. На этот раз такие две вещицы — бесполая соломенная шляпа пирожком с короткими полями и песня итальянских партизан «Белла чао». Где ее только не поют и в любом составе — просто неофициальный гимн фестиваля. Официального нет — есть только звуки средневековой трубы, которая вместо привычных звонков обозначает начало представлений.

В официальной программе — INN — лидером остается пока «Мастер и Маргарита» театра «Комплисите» в постановке Саймона МакБерни («МК» писал об этом в субботу). Завораживающее, хотя и камерное по масштабу зрелище предложил французский режиссер, хореограф и художник венгерского происхождения Джозеф Надж — «ATEM le soufflé». Другой лидер современной хореографии — Сиди Ларби Шеркауи — в карьере де Бульбон, что километрах в десяти от города, сыграл свою последнюю премьеру PUZ/ZLE. На этот раз и как никогда в Авиньоне много экспериментов с видео. Так что можно заглянуть в завтрашний день театра и восхититься или ужаснуться насчет его дальнейшей судьбы.

 

Обсуждение закрыто

Вход на сайт