Эстонская открытка 1924 года, посвященная 700-летию освободительной борьбы. После орденских символов справа налево изображены национальные флаги Дании, Польши, Швеции, России и Германии.
Эстонская открытка 1924 года, посвященная 700-летию освободительной борьбы.

Общество поклонников Бальтазара Русова

Следует разделять историю Эстонии и эстонскую историю. Если первая тяготеет к объективности, то вторая представляет собой чисто субъективный — эстонский взгляд на историю страны. Оба варианта стыкуются между собой только по датам, да и то не всегда. Особый случай – начало освободительной борьбы в древности.

В 1211 году эсты разбили крестоносцев в битве при реке Юмера, однако началом освободительной войны считается 1224 год, т.е. время успешного окончания восстания против датчан, начавшегося годом раньше на острове Ээзель (Сааремаа). Возможное объяснение этому недоразумению следует искать в том, что 700-летний юбилей битвы при Юмера пришелся на неудобное время нахождения в составе Российской империи. Загляните в Интернет, и вы быстро обнаружите разночтение в датах события: одни источники указывают на 1210 год, другие на 1211.

Хронист Генрих Латвийский описывая двенадцатый год правления епископа Альберта так упоминает битву при реке Юмера (Имере)

«Итти в Руссию поручено было Родольфу из Иерихо с некоторыми другими. Подойдя к Вендену, они видят: явились эсты с большим войском и осаждают Венден. Родольфи его люди бежали в этот замок. Эсты бились с Бертольдом, его братьями и вендами три дня у старого замка, где еще жили братья и венды. И пало там много эстов, раненых балистариями, равным образом и из вендов некоторые убиты были вражескими копьями. Эсты собрали большие костры из бревен и подложили огонь, чтобы сжечь замок. Притащив из лесу большие деревья с корнями, сложили из них нечто вроде осадной башни, подперли и укрепили другими бревнами и причиняли великий вред бывшим в замке, так как внизу шел бой, а сверху грозили огонь и дым. Если бы продлились дни войны, то бедствие было бы еще больше, так как, по чьей-то небрежности, не в первый и не во второй, а лишь в третий день осады слух о ней дошел до рижан, и они, поднявшись, на четвертый день пришли в Зегевальдэ. В тот жедень эсты, услышав, что подошли большие силы ливов и лэттов с Каупо и его друзьями, отступили от замка Венден и, перейдя Койву, остановились ночевать у озера, что на дороге в Беверин. Венденские же братья и Каупо с ливами и лэттами, выступив утром вслед за ними, расположились поесть у того же пруда, а вперед выслали разведчиков и сторожевых; некоторые из них, возвратившись, сообщили, что эсты стремительно бегут через Имеру.

Ливы и лэтты слишком доверчиво отнеслись к их словам и тотчас поспешно собрались преследовать врагов, говоря, что никак не могут дожидаться медлящих рижан. Каупо же и тевтоны говорили: "Дождемтесь братьев наших, тогда мы будем в силах биться и на крыльях вознесемся ввысь". Те, однако, не слушалии, предпочитая гибель тевтонов, начали преследовать эстов, а тевтонов выстроили впереди, чтобы самим, идя сзади, наблюдать исход боя и быть готовым либо к погоне, либо к бегству. Не зная, что эстонское войско скрывается в лесу у Имеры, они продвинулись к Имере и тут вдруг увидели, что все оно идет на них. Арнольд, брат-рыцарь, подняв знамя, сказал: "Плотнее, братья тевтоны! Посмотрим, нельзя ли сразиться с ними. Мы не должны бежать, чтобы не покрыть позором свой народ". И ударили на тех и убили многих у них и сражались с ними, и пал Бертольд, сын Каупо, а также Ванэ, зять его, смелый и доблестный воин, а некоторые братья – рыцари и слуги епископа, Вихманн и Альдер, были тяжело ранены. Ливы же, шедшие сзади, увидев массу войска, выступающую из лесу со всех сторон, тотчас обратились в бегство, и тевтоны остались одни. Тут тевтоны, видя свою малочисленность, так как было их всего около двадцати человек, сжались теснее и, сражаясь с врагами, прямым путем отступили к Койве. Родольо из Иерихо, раненый копьем, упал на землю, но фриз Викбольд вновь посадил его на коня. Этот фриз, пользуясь быстротой своего коня, многих спас, то убегая, то снова возвращаясь к врагам и задерживая их в узких местах.

Эсты же преследовали бежавших направо и налево пеших тевтонов, ливов и лэттов, захватили около ста из них, одних убили, других отвели к Имере и замучили в жестоких пытках. В числе последних было четырнадцать человек, из которых одни были зажарены живыми, других обнажили, сняв одежду, сделали им мечом на спине знак креста и удавили, причислив этим, мы надеемся, к сообществу мучеников на небе».

Однако можно ли доверять орденским хронистам на все сто процентов? Хроники повествуют о рыцарских подвигах, поэтому дракон обязательно должен быть о трех головах, а еще лучше о пяти. Таков закон жанра. Много ли чести обратить в христианство беззлобных язычников-maarahvas? Иное дело, когда враг хитер и коварен, когда в битве с ним раскрывается все величие германской цивилизации и культуры. По законам жанра последний Крестовый поход на Север Европы не мог не быть героическим, и орденские хронисты не скупились на фантазии. Однако уже благословенные шведские времена не знают кровожадных язычников-эстов.

И все же есть в этих хрониках нечто заслуживающее доверия — амбиции противоборствующих сторон. Бальтазар Руссов описывает главные события восстания Юрьевой ночи:

«В 1343 году, в ночь на Юрьев день, случилась большая резня в Гappиeне, ибо гарриенские эстонцы захотели иметь собственных королей и начали дело таким образом. Стоял на возвышении дом, который в ночь на Юрьев день захотели зажечь, затем они хотели разом произвести нападение и умертвить всех немцев, с женами и детьми. Так и сделано было, и начали они убивать дев, жен, слуг, служанок, благородных и простых, молодых и старых; все, кто был немецкой крови, должен был умереть. В падисском монастыре они умертвили 28 монахов и сожгли монастырь. Они сожгли все дворянские усадьбы, бродили по стране взад и вперед и умерщвляли всех попадавшихся им немцев.

Затем выбрали они себе четырех эстонских крестьян королями, которые надели позлащенные шпоры и пестрые мантии, на голову надели себе девичьи диадемы (в то время употреблявшаяся и позлащенные), похищенные ими, повязали вокруг тела позлащенные пояса: это было королевским их нарядом.

Кто спасся от мужчин из жени детей, тех убивали эстонские бабы, жгли церкви и обители. Когда это случилось, то короли эти с эстонцами удалились и осадили Ревель с 10 000 человек, там они разбили рыцарей. Но они опасались, что, если не получат помощии звне, то владычество их просуществует недолго. Посему они отправили в Швецию к абовскому фохту за помощью, сообщая, что они умертвили всех немцев в Гарриене, за то, что те измучили, истязали, притесняли, так что они даже за великую и тяжкую работу свою не имели мякинного хлеба; за это немцам пришлось в свою очередь поплатиться; и так, если он подаст им добрый совет и помощь, то они покорятся ему; осадили они также Ревель, который передадут ему без удара меча. Фохт обещал вскоре придти к ним с большим войском. Таким образом, посланцы прибыли опять с радостью под Ревель и принесли весть, что Фохт вскоре прибудет с большим войском.

Чрез несколько дней после того викские эстонцы также умертвили всех немцев, коих могли найти, подобно тому, как это случилось в Гарриене; выступили в путь и осадили Гапсаль, умертвив в Вике 1800 человек, старых и малых.

В этой беде спасался бегством, кто только мог. Таким образом, мужчины, женщины и дети, голые и босые, прибежали в Вейсенштейн и сообщили фохту о плачевной резне, случившейся в Гарриене.

Получены были также письма в Вик, того же содержания, тогда фохт поспешно написал магистру ордена. Магистр тотчас же послал к эстонцам орденского брата, умевшего говорить их языком и знакомого им, велев сказать им, что сообщено о великой резне, совершенной ими; он же, в воскресенье после праздника св. Креста, прибудет в Вейсенштейн, куда они должны прислать своих посланцев, так как там он рассмотрит, какой повод они имели к подобному нападению, и если вина окажется за немцами, то он приложит тщание опять все направить к лучшему.


Это понравилось эстонцам, так как они, вероятно, рассудили, что не в состоянии долго провоевать с магистром. Магистр прибыл в Вейсенштейн, приказав своим людям следовать за собою, а также и из apхиепископства рижского. <…> Туда прибыли: брат Госвин ф. Герке, командор феллинский, брат Дирк ф. Рамбоув, командор рижский, брат Вилькен ф. Ильзеде, фохт Иервенский, брат Герман ф. Незен, брат Андрей ф.Штейнберг и многие другие сановники ордена; туда же прибыл епископ ревельский и четыре эстонские короля с тремя служивыми.

Тогда магистр спросил четырех королей, зачем они столь бедственно умертвили и избили немцев от старого до малого. На это один из них отвечал, что их так долго мучили и истязали, что они не могли дальше вытерпеть или ждать. Магистр опять спросил, зачем они убили бедных монахов в Падисе. Те отвечали, что за ними было вины довольно, и если бы еще оказался в живых немец, хоть бы в локоть длиною, то и тот должен умереть; но если он (магистр) хочет принять их в подданство (так как они подвластны королю датскому), то они будут ему повиноваться, а, впрочем, не хотят иметь никаких бар или господ.

Магистр отвечал, что ему не подобает оставлять без наказания убийц, совершивших подобную резню, какой неслыхано от сотворения Mиpa; так пусть же они остаются в том месте, пользуясь полной свободой, пока он явится опять с любовью и не отомстит эстонцам. Услышав эти слова, короли рассердились и потребовали, чтобы их отпустили к их войску и им попытать счастия; также хотелось бы им поступить по крайнему разумению. Они говорили также тайно, что убьют всех этих господ и тогда охотно умрут с великою славою.

Выслушав их, магистр отправился оттуда и приказал Иервенскому фохту хорошенько обходиться с этими гостями. Это случилось на вышке в Вейсенштейне. Тогда один из эстонцев вознамерился убить фохта; это заметил его отрок (оруженосец) и заслонил собою своего господина, быв притом ранен в грудь и дважды в руку. Тогда приспела привратная стража этого сановника и изрубила в куски всех этих эстонцев и королей и служивых.

Немедленно магистр двинулся с великою силою к Ревелю, прибыл в деревню, называемую Киммоле и остался там сутки, чтоб дать собраться войску. <…> Оттуда магистр отправился к Ревелю и, приблизившись к городу в середу на одну милю, собрал своих на совет<…> Там фохт венденский обратился к эстонцам, говоря, что магистр послал спросить их, не думали ли они положить оружие и сдаться; если они это сделают, то будут помилованы, с тем однако, чтобы выдать зачинщиков резни. На это эстонцы согласились. Между тем, по приближении главных сил, фохт поехал навстречу магистру и сказал ему о том, что он сделал, а также и то, что эстонцы хотят сдаться, не обнажая меча. Затем магистр собрал все войско и сообщил им это, требуя их совета.

Тут все восстали против этого и сказали, что, так как эстонцы умертвили их друзей и родных, то они хотят отомстить за это и не желают помилования этих убийц. Таким образом фохт опять был послан к эстонцам и отказал им в пощаде, предоставляя им право сопротивляться .Эстонцы немедленно же побежали в упомянутое болото, но это мало им помогло, ибо в короткое время было убито их 3000, напротив чего убит был один молодой рыцарь ордена.

Когда бой окончился, вышло много народу из города Ревеля посмотреть на убитых; между ними был один гражданин, который также стал ходить промеж мертвых, как вдруг вскочил на ноги эстонец, нагой и облитый кровью, и чуть не умертвил гражданина (такая была у них вражда к немцам, что полумертвый хотел еще убить гражданина); это заметил всадник, примчался и докончил эстонца.

Затем магистр поставил свой шатер у замка на поле. Тут приведен был к магистру взятый в плен немец, который, боясь за свою жизнь, передался к эстонцам; он признался, что через 5 дней прибудет фохт абовский со многою силою и окажет помощь эстонцам, ибо шведы давно уже замышляли захватить в свои руки Ревель. Таким образом этот изменник-немец был повешен за ноги.<…>

В навечерие св. Иакова того же 1343 года, эзельцы умертвили всех немцев, старого и малого, подобно тому, как это случилось в Гарриене, утопили священников в море и двинулись в тот же день к замку Пойде, перед которым стояли восемь дней, очень хорошо зная, что замку не откуда получить помощи. Не в состоянии будучи удержать замок, фохт собрал людей на совет, чтобы просить мира и сдать замок. Это всем им понравилось, а потому они послали к крестьянам и велели им сказать, что полюбовно хотят сдаться. Крестьяне этому обрадовались, согласились свободно выпустить их, с тем однако, чтобы они ничего не брали с собою; каждому же господину разрешалось взять двух лошадей и сколько войдет во вьюк, дворяне же могли взять по одной лошади и по мечу. Когда, таким образом, врата были отперты, то они с горестью удалились, крестьяне же не сдержали обещания и побили всех каменьями. Так погиб фохт с пятью братьями ордена со множеством другого народа».

Вот собственно и вся история восстания Юрьевой ночи. Уинстон Черчилль в таких случаях говаривал, чем дольше вглядываешься в прошлое — тем дальше видно будущее


История с полумертвым эстом прижилась в Интернете, но почему—то со ссылкой на автора рифмованной хроники Бартоломея Гонеке. Грешным делом я и сам некогда принял эту байку на веру, в чем теперь искренне раскаиваюсь. Однако «общество поклонников» Бальтазара Руссова начало складываться еще в начале двадцатых годов прошлого века. Именно тогда борцы за свободу Эстонии стали изображаться в виде голозадых джентльменов с мечами в руках. Из орденских хроник специалисты по эстонской истории выудили идею о том, что эстонцы наследовали от тевтонов частицу экстравертного индоарийского духа, вывернув наизнанку чудо св. Георгия о змие. Если идея рыцарства – это служение по примеру св. Георгия, то частица индоарийского духа в эстонской интерпретации — это поверженный, но постоянно выживающий змей.

И, тем не менее, геральдический щит имеет немецкую форму, три льва на нем – наследие датской короны, дубовые листья чисто тевтонский символ, а все вместе — государственный герб Эстонской Республики. Не хватает только рыцарского меча.

Бальтазару Руссову и в голову не могло придти, что из обширного тевтонского наследия потомки эстов, прежде всего, унаследуют меч, который в христианской культуре символизировал святой крест, и сделают его предметом языческого поклонения.

Тевтонский меч активно использовался в искусстве и символике советской Эстонии. Так герой эпоса Фридриха Рейнгольда Крейцвальда Калевипоэг изображался художниками, если не с псковскими досками и местными камнями, то обязательно с мечом в руках или на поясе.

Запредельной жестокостью отличаются значки, выпускавшиеся таллиннским художественным объединением ARS. Например, серия значков, посвященных восстанию Юрьевой ночи 1343 года. Вот повстанец готовится умертвить горожанина-немца. Ногой он наступил жертве на грудь и держит ее за волосы, рука с мечом занесена над головой – поза характерная для подготовки к отделению головы от туловища. На Сааремаа фогта и его людей забили камнями, но на значке повстанец-эст готовится зарубить немецкого рыцаря длинным мечом. Длинный меч — вооружение всадника, практически бесполезное в ближнем бою. В руках у рыцаря нет оружия, следовательно, это не бой, а резня. Следующий значок изображает события 4 мая 1343 года в Пайде — гибель одного из четырех эстонских«королей», который отнюдь не безоружная жертва, в его руках меч, занесенный для удара.

Эти без преувеличения шедевры малой эстонской пластики,  иллюстрирующие эстонскую историю —подлинная редкость в мире фалеристики, достойная внимания не только коллекционеров.

Иллюстрации:

Тема меча в малой эстонской пластике

Знаки эстонской армии первой республики: знак бронепоезда, знак батальона «Сакала», знак батальона «Скауты»
Знаки эстонской армии первой республики: знак бронепоезда, знак батальона «Сакала», знак батальона «Скауты»

 


Малая эстонская пластика советских времен: крестоносец с ликом смерти на замковой башне Таллинна; повстанец Юрьевой ночи, готовящийся отрубить голову безоружному немецкому поселенцу; повстанец, убивающий немецкого рыцаря на Сааремаа; один из четырех эстонских «королей», погибающий от удара мечом;знак в память 40-летия освобождения Эстонии; знак в память 30-летия победы в Великой Отечественной войне.
Малая эстонская пластика советских времен: крестоносец с ликом смерти на замковой башне Таллинна; повстанец Юрьевой ночи, готовящийся отрубить голову безоружному немецкому поселенцу; повстанец, убивающий немецкого рыцаря на Сааремаа; один из четырех эстонских «королей», погибающий от удара мечом;знак в память 40-летия освобождения Эстонии; знак в память 30-летия победы в Великой Отечественной войне.

 

Памятники Освободительной войны 1918-1920 годов в Таллинне и Тарту.
Памятники Освободительной войны 1918-1920 годов в Таллинне и Тарту.

 

Эстонская открытка 1924 года, посвященная 700-летию освободительной борьбы. После орденских символов справа налево изображены национальные флаги Дании, Польши, Швеции, России и Германии.
Эстонская открытка 1924 года, посвященная 700-летию освободительной борьбы. После орденских символов справа налево изображены национальные флаги Дании, Польши, Швеции, России и Германии.

Излюбленный атрибут эстонской символики не миролюбивые васильки и милые сердцу ласточки, а рыцарский меч. Изображением меча были щедро украшены эстонские награды и полковые знаки первой республики, да и вторая республика активно эксплуатирует этот символ. Изображения меча можно встретить в самых неожиданных местах. Рука в рыцарских латах, сжимающая меч, присутствует и на «Кресте свободы» и на эмблеме 20-й эстонской дивизии SS, и на батальонном знаке «Скаутов», но уже без рыцарского «железа», причем меч изображен дважды.

Михаил ПЕТРОВ

Обсуждение закрыто

ТОП-5 материалов раздела за месяц

ТОП-10 материалов сайта за месяц

Вход на сайт