90 лет назад был подписан приказ о расформировании Северо-Западной армии.
«...Беспримерны были Ваши подвиги и тяжелые труды и лишения. Я глубоко верю, что великое дело русских патриотов не погибло»
Генерал от инфантерии Юденич
«Зимой 1920 года русская Северо-Западная армия отступила на территорию Эстонии. Командующий Н. Н. Юденич не мог предполагать, что его «армия уже была обречена на гибель совместными действиями Эстонии и большевиков при согласии Антанты.» [1]
Блестящий офицер, один из сподвижников генерала Юденича в деле создания армии фон Гершельман писал впоследствии: « Эстония считала, что роль Русской Белой армии уже окончена. После того, как наши Белые полки помогли изгнать большевиков из пределов Эстонии зимой 1919 года, после того, что мы в продолжении 9 месяцев прикрывали ее границы, Эстония решает уничтожить эту армию, как лишнюю помеху для заключения своего позорного мира с ворами и убийцами — большевиками» [2]
Штаб Северо-Западной армии
Вместе с армией на запад ушло более 40 тысяч беженцев, было уведено 10 тысяч пленных красноармейцев. На эстонской границе часовые ругали и не пропускали беженцев. «При трескучем морозе они должны были ночевать в лесах и на шпалах железной дороги. Все переболели сыпным тифом... - писал Св. Князь Александр Ливен - С беженцами из Петроградской губернии обращались хуже чем со скотом. Их заставляли сутками лежать при трескучем морозе на шпалах железной дороги.» [3]
От голода и холода вымирают целые семьи. Только 16 ноября эстонцы открывают границу для беженцев, раненых и пленных. Белые части продолжают стоять в болотах против Нарвы, отражая три атаки 160 тысячной 7-й Красной армии. «Нарва — эстонский Верден. О Нарву разбились лучшие силы большевиков! Северо-Западная армия устояла!» - восторженно писала газета «Приневский край».
Эти дни — свидетельство стойкости русского солдата. Голодные, замерзшие и неимоверно измотанные части северо-западной армии продолжали зубами держаться за последний клочок родной земли вдоль правого берега Наровы.
По воспоминаниям северо-западников эстонские начальники «издевались бесчеловечным образом над русскими». В записках подпоручика-ливенца Г. Гана описаны характерные случаи отношения эстонцев к русским белогвардейцам:
«....Холод все усиливается. О сне и думать нечего. Ежимся у костра и прожигаем по неосторожности то одеяло, то пальто или сапоги. С полверсты от нашего лагеря эстонские солдаты напали на подпоручика Силгайля, побили его и отняли револьвер и кинжал с поясом. Среди эстонских солдат сильно развито хулиганство. Ежедневно нападения с грабежами, особенно воруют лошадей.
Говорят, что в Нарве такие же хулиганы убили русского офицера, князя Вяземского, бросив его со скалы в Нарову. … Мы во власти эстонцев» [4]
Генерал Родзянко вспоминал как «начальник 1-й Эстонской дивизии Теннисон позволял себе определенные издевательства: на вопрос, как и где обогреть людей, он ответил: «Стройте землянки», когда не было ни топоров, ни лопат, стоял мороз около 20 градусов...» [5]
Тем временем в Юрьеве эстонцы ведут переговоры с большевиками. 17 декабря 7-я армия красных делает последнюю попытку штурма Нарвы, но опять безуспешную. Наконец, за уничтожение Северо-Западной армии эстонцы получают приграничные территории Заплюсья и район Печор-Изборска и 15 миллионов золотых рублей.. После прекращения огня начался настоящий массовый террор, который предприняла клика Пятса в отношении десятков тысяч русских людей. Мелкими партиями белые части начинают пропускаться на территорию Эстонии. При переходе границы у них отбирают оружие, личные вещи, нательные кресты и обручальные кольца. «Золотые часы отбирали даже у таких лиц как командир корпуса генерал Арсеньев» - вспоминал полковник Климент Дыдоров. [6]
На лютом холоде эстонцы стягивают с русских солдат новое английское обмундирование... Значительная часть Талабского полка - одна из лучших частей Северо-Западной армии — ведя бои с наседающими красными, вышла к эстонской границе последней. Как было оговорено, они сдали оружие, но в Эстонию их не пустили, а, раздев, загнали по пояс в студеную воду Наровы.
После чего они были расстреляны из пулеметов с двух противоположных берегов. Об этом злодеянии впоследствии сообщил чудом спасшийся из этой бойни офицер Кузьмин.
Эстонский историк Рейго Розенталь в своей книге «Северо-Западная армия» цитирует беседу начштаба Вируского фронта Н. Реэка и начальника генерального штаба полковника Й. Ринка. Эта беседа - характерное свидетельство наглядно демонстрирующее ту ненависть, которую питали эстонцы к своему бывшему союзнику — белой русской армии. В числе прочего, Н. Реэк сообщал Й. Ринку:
««Мы хотим у боеспособных pod blagovidõm predlogom изъять оружие и отослать в район Ийзаку, а больных изолировать... Артиллерию мы сможем перенять и поставить своих людей. .. Пока идет перемирие мы просто поставим на место тиблов наших людей...» Полковник Й. Ринк согласился и в свою очередь сообщил Н. Реэку , что представитель британской военной миссии бригадный генерал А.Й. Тёрнер послал командующему С-За письмо, в котором «он больше приказывает чем просит убрать тиблов с фронта, сдать оружие и оставить на месте батареи. Думаю, что русские не осмелятся противится приказу и выполнят его». [7]
Части Северо-Западной армии помещались в Нарву в огромных бараках - «гробах», вместе с солдатами размещались и беженцы из Псковского, Гдовского и Ямбургского уездов. При большой скученности людей в бараках с первых же дней начались тифозные заболевания. Смерть вырывала заживо обреченных людей десятками и сотнями. Трупы наваливали на повозки в несколько ярусов, вывозили за город и сбрасывали в так называемое «трупное поле». Случалось, что целые грузовики с трупами застревали в снегу и стояли по несколько дней. [8]
«Никогда не забуду жуткую картину, открывшуюся мне… - вспоминал очевидец кошмара С.В. Рацевич - Один за другим на кладбище в Сиверсгаузен мчались грузовики с голыми скелетами, чуть прикрытыми рваными брезентами, парусами поднимавшимися кверху. Тела были кое-как набросаны».[9]
Швейцарец по происхождению, убежденный патриот старой России, один из организаторов «Боевого сантираного отряда» боровшегося в Нарве с тифом писал: «Измученных, больных и голодных не впускали в жилые помещения, а загнали в лес и болота, где несчастные при морозе в 10 градусов должны были провести несколько ночей под открытым небом.
Множество людей замерзло, многие умерли от истощения. .... Русским, сражавшимся бок о бок с эстонцами, был уготовлен нарвский мешок со вшами, куда после нечеловеческих глумлений эстонцы впустили несчастные, измученные боями белые части». [10]
«Наши союзники англичане («Антантины сыны», как их стали называть в армии) молча смотрели на это организованное истребление русских белых полков (выделено А. С.) - писал фон Гершельман - и пальцем не пошевелили, чтобы как-нибудь помочь нам». [11]
Эстонское правительство намеревалось как можно быстрее избавиться от русских белогвардейцев. О путях осуществления этой задачи говорилось в беседе двух эстонских полковников. Н. Реэк сообщал полковнику Ринку: «... если все они придут с фронта, то мы не сможем использовать тиблов как рабочую силу для укрепления позиций... Куда девать этих чертовых генералов и прочую дребедень, которая именуется штабами, эту большую банду в 20 тысяч человек...» [3]
Н. Реэк сообщил также, что дивизия генерала Ярославцева в Пюхтицах находится до сих пор при оружии, на что Ринк отвечал: «По по моему мнению и мнению командующего все тиблы находящиеся внутри страны должны быть без оружия. … Но что могут сделать эти 2000, пошлем на них партизан, и от этих 2000 останется пепел и пыль. Главное то, что если первая и вторая дивизия будут убраны с фронта, то мы можем считать С-За как таковую ликвидированной. Есть большая банда, которая годится здесь и сейчас для работы, но армии нет... той или иной хитростью попытайтесь избавиться от них, при этом не забывайте одну красивую поговорку: tzel opravdõvaet sredstva“. [3]
Уже 5-го января Н. Реэк предложил Й. Ринку сосредоточить белых в районе Чудского озера, где находятся большие русские деревни: «если там распространится тиф, то нам не будет столь болезненно и печально, если число русских на чудском берегу немного уменьшиться» [3]
Из Нарвы отдельные части были переброшены в Причудье, тогда же начались случаи перехода к красным. Генерал Родзянко вспоминал: «Уходя к красным, многие солдаты оставляли записки с просьбой не думать, что они сделались большевиками, и с объяснением, что они уходят только для того, чтобы отомстить эстонцам. Вообще против эстонцев солдаты были чрезвычайно озлоблены...» [2]
По воспоминаниям беженца Н. Андреева 10 января 1920 в районе Куртна в Россию направилось около двух-трех тысяч человек, которые до этого убили пытавшихся остановить их офицеров. Но на восточном берегу Чудского озера по ним открыли огонь, вынужденные повернуть они были обстреляны уже с эстонского берега. Большинство людей погибло под огнем эстонских солдат. [3]
22 января генерал Юденич подписал приказ о роспуске армии. Надо отдать должное глаквнокомандующему Николаю Николаевичу Юденичу. Он до последнего оставался с армией, пытаясь её спасти. Ликвидационной комиссии Юденичем были выданы для обеспечения чинов бывшей армии и их семей 277 тыс. англ фунтов, полмиллиона финских марок и около 115 миллионов эстонских марок. Эстонские власти «заинтересованно» требовали передать валюту им, а не Ликвидационной комиссии, на что Николай Николаевич ответил категорическим отказом. Ревельские газеты назвали такой поступок русского генерала «рыцарским бескорыстием» и соблюдением офицерской чести. [6]
В первой половине января начался повальный грабеж обозов, складов с личным имуществом русских офицеров по всей Эстонии. Только с 9 по 12 января были зарегестрированы нападения на обозы Талабского, Красногороского, Темницкого и Волынского полков. В Ивангороде действовали отряды эстонских солдат из Скаутского полка, отнимавшие у русских офицеров обмундирование и вооружение.
12 января пьяные эстонские солдаты вломились в квартиру начальника штабного конвоя С-За. По воспоминаниям ген. М. Ярославцева, командовавшего 3-ей стрелковой дивизией после ее разоружения начался грабеж обозов, складов и военных со стороны эстонских солдат, против чего эстонские офицеры ничего не предпринимали. Зато 13 января ген. Тыниссон приказал расстреливать на месте русских, обвиненных в воровстве. Так 24 января был расстрелян доброволец с одного бронепоезда, обвиненный в краже... мешка с мукой. Адмирал Пилкин, ближайший друг и помощник Н. Юденича на случай встречи с эстонскими патрулями в Нарве носил с собой не только револьвер, но и клал в карман ручную гранату. [8]
За время грабежа Эстония забрала у Северо-Западной армии 52 000 винтовок, 500 пулеметов, 98 арт. орудий, 25 бомбометателей, 2 гранатометов, 12 минометов, более 31 мил патронов, 21 883 снарядов, 12 аэростатов, 30 грузовых и легковых авто, 26 паровозов 1237 вагонов, 3 броневика. Во владение Эстонии отошли все корабли С-За, исключая тральщик Китобой с 37-ю смельчаками на борту, который 15 февраля бежал из ревельского порта. Опасаясь захвата "Китобоя" эстонцами, контр-адмирал В. К. Пилкин заранее снабдил командира судна некоторым количеством денег, запасами угля и провизии, достаточными для похода в Копенгаген, и приказал ему, по возможности, пробраться в Крым, к генералу П. Н. Врангелю... [8]
Тогдашний министр МВД Эстонии Александер Хеллат впоследствии признался в своих воспоминаниях что Юденич был арестован с его ведома и согласия. [3]
Продолжалась самоотверженная борьба русских врачей с тифом. В лазаретах офицеры прислуживали солдатам, солдаты офицерам. На помощь русским беженцам и северо-западникам в Эстонии из Риги прибыло 30 русских врачей и 90 медсестер. « Ввиду преступного отношения «диких» эстонцев, эпидемия приняла грозные размеры, и эти месяцы в Нарве — сплошной кошмар. - писал фон Зауэр - На некоторых дворах и в некоторых помещениях трупы валялись неделями.
Госпиталь в Нарве, 1919 г.
Мертвых вывозили на санях, сложенных как дрова и бросали часто без всякого погребения за город. Каждый день многочисленные похоронные процессии. Больные находились и в частных домах, и в госпиталях. Санитарные условия были ужасны. Отстутствие белья. Эстонцы запретили русских пускать в бани. В некоторых лазаретах стояла такая грязь и вонь, что было невозможно дышать.
Больные ходили под себя, и никто этого не убирал. Моча просачивалась из верхних этажей и капала на больных в нижних.» [2]
В феврале появились приказы эстонского правительства о запрете ношения русскими военными погон и кокард русской армии. Несколько позже появилось распоряжение о сдаче ими оружия в течении трех дней. По республике прокатилась волна избиений и убийств офицеров северо-западников. В Ревеле на Петровской площади (ныне пл. Вабадузе) толпой эстонцев под крики «Бей русского офицера!» был убит полковник Коннно-Егерского полка О. Баннер-Фогт.
Вскоре эстонским солдатом был застрелен у себя на квартире полковник Новицкий. Убийце эстонский суд назначил... один месяц тюремного заключения. [1]
В этом же месяце МВД Эстонии издало приказ о высылке из Ревеля всех безработных чинов бывшей Северо-Западной армии Вместе с тем, согласно Уставу о гражданской службе было запрещено принимать на государственную службу иностранцев или вообще не эстонских граждан.
В марте1920 г. в Эстонии резко ощущалась нехватка отопительных материалов, стране грозил отопительный кризис. Правительством Эстонии были немедленно приняты «соответствующие» меры — направить на лесозаготовки 15 тыс человек из числа безработных в возрасте от 18 до 50 лет. И хотя указывалось, что работы обязательны независимо от подданства, всем было ясно, какие «15 тысяч» имелись ввиду. В условиях отсутствия в республике закона об охране труда, это постановление правительства превратило бывших подданных Российской империи, как писали газеты, в положение «белых рабов».
С мизерной оплатой труда, которой не хватало даже не кружку молока загнанные в леса и болота русские мужчины вынуждены были прозябать в нечеловеческих условиях...
14 марта генерал-майор Тыниссон отдал приказ полиции арестовывать всех русских, не пошедших на лесные работы и высылать в Советскую Россию. 11 июня эстонская полиция опубликовала сообщение, по которому все северо-западники должны были в течении 7 дней найти себе работу либо будут высланы за восточную границу...
«О жизни северо-западников на лесных работах рассказывали их письма направленные в Комитет русских эмигрантов. Пишут рабочие со станции Эламаа:
«Мы обречены здесь без теплого белья на явную смерть. С утра до вечера работаем... Кредит нам не дают (потому что мы не эстонские граждане), на наше жалованье едва можно прокормиться.» И подписи 53-х бывших северо-западников.
Пишут члены офицерской артели, занятые на лесных работах:
«Пьем воду из канав, в которых болтаются головастики. Работа тяжелая, оплата плохая. Конечно, так долго не выдержишь».
Жалуются рабочие торфоразработок:
«Мы в одежде той, что имели при ликвидации армии — все прогнило и поизносилось. Купить не имеем возможности, все переболели проклятым тифом, к тому же тяжелейший труд».»[7]
Работу оставить было нельзя. Рабочие, удалившиеся на две версты от места работы высылались в Советскую Россию (что означало верную смерть) или отправлялись в специальный концентрационный лагерь в Пяэскюла (позже лагерь был перенес на остров Даго — Хийумаа)...
Бывший министр Временного правительства «Гучков в связи с этим направил Черчиллю письмо с протестом: «... из Эстонии производятся массовые выселения русских подданных без объяснения причин и даже без предупреждения… Русские люди в этих провинциях бесправные, беззащитные и беспомощные. Народы и правительства молодых балтийских государств совершенно опьянены вином национальной независимости и политической свободы».
Черчилль ничего не отвечает. Да и, что ему сказать? Кому есть дело до русских, когда идет бурное строительство национальных государств? Случись такие зверства по отношению к полякам или к самим эстонцам - был бы повод по-возмущаться. - справедливо отмечает Н. Стариков - Геноцид русских, тем более желавших спасти свою страну, внимания и беспокойства не достоин» [5]
Советские газеты той поры ликовали: «Армия Юденича в Эстонии ликвидирована». «Независимая и демократическая» Эстония одним росчерком пера отправляла в концентрационные лагеря, тифозные бараки, леса и болота тысячи русских людей. Еще несколько тысяч солдат, офицеров и просто расстреляли. Всего в невероятных мучениях погибло около 17 тысяч русских воинов и беженцев — безвестные могилы их сегодня разбросаны по всей Эстонии... Св. Князь А.Ливен с содроганием сердца вспоминал о тех событиях, положивших начало «эстонской независимости» и апартеиду русского населения в Эстонии: «Вообще, картина бедствия была такова, что если бы это случилось с армянами, а не с русскими, то вся Европа содрогнулась бы от ужаса» [1]
Александр Семенов
[1] Как погибала Белая Армия, О. Калкин, Русский телеграф
[2] Белое движение на Северо-Западе России, изд. Центрополиграф, Москва, 2003
[3] Loodearmee, Reigo Rosenthal, kirj. Argo, Tallinn, 2006
[4] Борьба за красный Петроград, Н. Корнатовский изд АСТ, Москва, 2004
[5] О том, как Эстония уморила русских белогвардейцев в концлагерях, Н.Стариков
[6] Юденич. Генерал суворовской школы, О. Шишов
[7] Весной 1920-го, О. Калкин
[8] В Белой борьбе на Северо-Западе: Дневник 1918–1920. , Пилкин В. К. Изд. Памяти Северо-Западной армии