СОЮЗ 
ОБЩЕСТВО 
СОБЫТИЯ 
МНЕНИЯ 
КУЛЬТУРА 
ИСТОРИЯ 
ОБРАЗОВАНИЕ 
ПРОЕКТЫ 
КАТАЛОГ 
ФОТО 
Портал «Slavia» продолжает публиковать материалы новой серии очерков о русской жизни в довоенной Эстонии. Предлагаем читателю выдержки из книги «Литературное турне 1938 года». Автор исследования – Антон Владимирович Бакунцев, уроженец Таллина, доцент кафедры теории и методики редактирования факультета журналистики Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова.
Продолжение. Часть 7.
* * *
Глава 1
ДОЛГОЕ ПРИБЛИЖЕНИЕ
(Продолжение)
Знакомый незнакомец
Между тем имя Бунина было почитаемо не только в русской среде. Интеллигентным литовцам, латышам, эстонцам, прибалтийским немцам, евреям оно также было хорошо известно. Первые переводы стихотворных и прозаических произведений Бунина стали появляться в национальной прессе Прибалтики еще в 1900-х годах. Интерес к творчеству писателя не угасал и в последующие десятилетия. Переводы его стихов и прозы печатались в газетах «Летувос жинёс», «Летувос айдас» (Каунас), «Яуна диенас лапа», «Яунайс вардс», «Латвияс вестнесис», «Брива земе» (Рига), «Лиепаяс атбалсс» (Лиепая), «Пяэвалехт», «Найсте тёэ я элу» (Таллин), «Постимеэс» (Тарту), в журналах «Науёйи Ромува» (Каунас), «Веротайс», «Тагадне», «Ауструмс», «Даугава» (Рига), «Ластелехт», «Ээсти ноорус» (Таллин) и др. Правда, общее количество переводов бунинских сочинений на литовский, латышский и эстонский языки достоверно неизвестно.
Таллин. Балтийский вокзал. 1920-е гг. (?).Открытка |
Точные сведения имеются лишь в отношении латышских переводов. С 1902 по 1938 год на латышский язык было переведено 17 рассказов и 20 стихотворений Бунина, причем ряд рассказов («Перевал», «На край света», «Мечтатель», «Поздней ночью», «Ночной разговор», «Вести с родины») удостоились двух, а «Велга» даже трех переводов55.
В Литве в 1920–30-х годах в национальной периодике были
опубликованы переводы не менее 20 бунинских произведений,
в их числе: «Господин из Сан-Франциско», «Сны Чанга», «Сын»,
«Солнечный удар», «Роза Иерихона»56.
В эстонских газетах и журналах печатались переводы стихотворений «Детство», «Слово», «Дюны», «Цветные стекла» («Люблю цветные стекла окон…»), рассказы «Смерть пророка», «Третий класс», «Лапти», отрывок из воспоминаний о Л.Н. Толстом и др.57
В рижском немецкоязычном журнале «Ригаше рундшау» был напечатан немецкий перевод рассказа «Третий класс»58.
Отдельными изданиями вышли в переводах: на эстонский язык — «Господин из Сан-Франциско» (1923) и «Деревня» (1936), на латышский язык — «Жизнь Арсеньева» (1933), на литовский язык — «Митина любовь» (1938)59.
Таллин. Гостиница «Золотой лев» («Кульд лыви»). 1900–1910-е гг. Открытка |
Начиная с 1905 года не обходили писателя своим вниманием и местные критики. В литовской, латышской, эстонской, немецкозычной прессе то и дело появлялись посвященные ему разборы и биографические очерки. Причем среди этих текстов по меньшей мере два были написаны русскими авторами: один принадлежал перу рижского поэта и журналиста В.В. Третьякова60, другой — тартуского филолога-русиста Б.В. Правдина61.
Весть о присуждении Нобелевской премии Бунину не оставила равнодушной и национальную интеллигенцию Прибалтики. Наряду с русскими изданиями об этом событии писали газеты «Летувос айдас», «Летувос жинёс» (Каунас), «Страдниеку авизе», «Латвия» (Рига), «Постимеэс» (Тарту), журналы «Науёйи Ромува», «Жидинис», «Култура» (Каунас), «Буртниекс», «Домас» (Рига), «Лооминг» (Таллин) и др. Причем мнения о выборе, который сделал Нобелевский комитет, в среде литовской, латышской и эстонской интеллигенции разделились. Одни этот выбор приветствовали, другие оспаривали.
В числе сторонников Бунина был, в частности, латышский писатель В. Дамбергс, выступивший 10 декабря 1933 года по рижскому радио с лекцией на тему «Иван Бунин и его эпоха в русской литературе»62. Точку зрения противников бунинской кандидатуры на Нобелевскую премию выразил на страницах «прогрессивного» каунасского журнала «Култура» его редактор — критик и литературовед К. Корсакас. Он, в частности, обвинил стокгольмских «старцев» в политической «ангажированности», настаивая на том, что премии больше заслуживал М. Горький63. Но, как отмечал впоследствии латышский библиограф К. Эгле, несмотря на подобные разногласия, «все сходились на одном: Бунин подлинный художник, он создал неоспоримо зрелые произведения в поэзии и прозе, и они достойны всяческого внимания»64.
Так что к своему приезду в Прибалтику в 1938 году Бунин уже имел здесь репутацию «знакомого незнакомца».
Продолжение следует...
Примечания и ссылки
Аббревиатуры
ДРЗ — Дом русского зарубежья имени А. Солженицына (Москва) ЛАЛИ — Литовский архив литературы и искусства (Вильнюс) ЛГИА — Латвийский государственный исторический архив (Рига) НИОР РГБ — Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (Москва) ОПМК — Окружной педагогический музей Каунаса ОР БЛАН — Отдел рукописей Библиотеки Литовской академии наук (Вильнюс) ОР ИМЛИ — Отдел рукописей Института мировой литературы имени М. Горького Российской академии наук (Москва) РАЛ — Русский архив Лидсского университета (Лидс, Великобритания) РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства (Москва) ЦГАЛ — Центральный государственный архив Литвы (Вильнюс) ЭГА — Эстонский государственный архив (Таллин)От автора
55. См.: Произведения И. Бунина на латышском языке:
Библиографический список. Рига: ЛНБ, б.д. С. 1–7. Машинопись.
56. См.: Иван Бунин в Литве / сост., авт. вступ. ст., примеч. Е.П. Бахметьева; пер. с лит. В.В. Агафонова. Вильнюс, б. д. С. 61. Машинопись.
57. См.: Исаков С.Г., Ребане М. И.А. Бунин в Эстонии. С. 4; Шумаков Ю.Д. И.А. Бунин в Прибалтике. С. 90.
58. См.: Произведения И. Бунина на латышском языке. С. 10.
59. Правда, у самого Бунина такое внимание к его творчеству вызывало, как он говорил в 1938 г. прибалтийским журналистам, «смешанные чувства». С одной стороны, оно льстило его самолюбию, с другой стороны, возмущало, так как все эти переводы с точки зрения авторского права были
незаконны. Подробнее об этом см. гл. 2 и 3.
60. См.: Tretjakovs V. Ivans Buņins // Daugava (Rīga). 1928. № 9. Lp. 1167–1171. В этом же номере был опубликован и латышский перевод бунинского рассказа «Ида».
61. См.: B[oriss] P[ravdin]. Ivan Bunin // Loodus (Tallinn). 1933. № 10. Lk. 1202–1203. В январе 1934 г. Б.В. Правдин выступил с докладом о Бунине на юбилейном вечере в тартуской Русской гимназии.
62. См.: [Б. п.] Лекция о Бунине по радио // Сегодня (Рига). 1933. 9 дек. № 340. С. 6.
63. В № 11–12 своего журнала будущий академик Академии наук
Литовской ССР писал: «Нет спора, что Бунин — писатель крупного таланта и высокой литературной культуры, большой мастер новеллы и значительная фигура в русской литературе, но что он заслуживает Нобелевской премии, этого еще месяц назад никто бы не осмелился утверждать. Литературное воздействие Бунина на послевоенную русскую литературу было равно нулю. Если он и имел кое-какое влияние, то только в узких литературных кругах русской эмиграции. Живой, сегодняшней жизни России и современной русской литературе Бунин чужд… Чем руководствовался Нобелевский комитет, присуждая Бунину литературную премию? Без сомнения, соображениями явно не литературными. Если Нобелевская премия — это только вспомоществование писателю, скудно живущему, то в
этом случае Комитет, возможно, поступил правильно: материальное положение эмигранта Бунина, проживающего в Париже, без сомнения, не могло быть блестящим. Бунина не так уж много читают, и совсем не многие его сочинения переведены на иностранные языки — одним словом, его сочинения не могут дать больших доходов. Но ведь Нобелевская премия — это не только вспомоществование или побуждение к дальнейшему творчеству.
Она подчеркивает значимость писателя, его вес в литературе, его влияние и художественные заслуги; премия — это, наконец, выдвижение автора на более высокую ступень по сравнению со всеми остальными писателями его народа. Если так понимать Нобелевскую премию (а до сих пор она в большинстве случаев присуждалась именно по этому принципу), то на этот раз присуждение ее явно не оправдано. Если из современных русских писателей кто-либо и заслуживал Нобелевской премии, то это только Максим Горький, который оказал огромное влияние не только на современную советскую, но и на мировую литературу, Горький, произведения которого широко читаются в большинстве стран мира, вплоть до Японии и Китая.
Однако для Нобелевского комитета Максим Горький был, видимо, неприемлем из-за своих идеологических воззрений. Присуждая премию Бунину, Комитет откровенно подчеркнул свои политические позиции, которые являются, несомненно, реакционными» (Цит. по: Корсакас К. Бунин в Каунасе
// Сов. Литва (Вильнюс). 1963. № 11. С. 66). Вообще же спор о том, кто более заслуживал Нобелевской премии — Бунин, М. Горький, Д.С. Мережковский или И.С. Шмелев — шел в европейской печати еще с конца 1920-х гг. Подробнее об этом см.: Марченко Т.В. Русские писатели и Нобелевская премия (1901–1955). Köln ; Weimar ; Wien, 2007.
64. Egle K. Krievu rakstnieks I. Buņins Rīgā // Jaunākās Ziņas (Rīga). 1938. 27 apr. № 93. Lp. 10. Цит. по: Последнее свидание… С. 88. Пер. С.А. Журавлева.
